Жизнь продолжается!

Перед нами гостеприимно распахиваются опутанные колючей проволокой металлические ворота КПП с надписью «Внимание! Здесь начинается 30-километровая зона отчуждения». По периметру зоны несут службу не только сотрудники Полесского государственного радиационно-экологического заповедника (ПГРЭЗ), но и белорусские пограничники. Поскольку официальную государственную границу между Украиной и Беларусью (она проходит внутри чернобыльской зоны и делит ее примерно пополам) теперь «охраняют» только расплодившиеся волки и медведи. Им не объяснишь, что с радиацией шутки плохи.

Здоровый черный кобель, посаженный на цепь перед приездом гостей по причине склочного характера, пролаял в наш адрес целый залп критических замечаний, которые сделали бы честь участнику политического ток-шоу на телевидении. Мы уже на запретной территории белорусской части Зоны...

 Русского человека чернобыльским пейзажем не удивить. Обезлюдевшие деревни, проржавевшая техника на заросших бурьяном дворах МТС и полуразвалившиеся брошенные дома. Этот декадентский пейзаж (правда, по другой причине) часто встречается и в российской глубинке, до которой не добрался мирный чернобыльский атом...

Но сходство на этом и заканчивается. Вот по дороге в так называемую глубокую зону натыкаемся на остов здания начальной школы. Стекла выбиты, перекошенные створки дверей висят на одной петле.

Облупившиеся зеленые стены классов снизу доверху расписаны старательным ученическим почерком. В мире не так много мест, где люди пытаются вступить в переписку с судьбой. Можно вспомнить фасад Рейхстага в Берлине или Стену плача в Иерусалиме. Для чернобыльских детей «стеной плача» стали школьные коридоры. «Мы вернулись в родную школу!» – написали мелом Валя и Наташа Тишкевич в 1993 году. «Любим и помним», – добавили позже сестры Кузьменковы. 

Артем Михайлович запечатлел на стене список выпускников, которые встретились здесь 9 мая 1992 года. А где еще встречаться ребятам, как не там, где прошло детство? Рядом с девизом «Мы еще сюда вернемся!» выделяется каллиграфический росчерк: «Я, директор школы Петруненко, жду вас здесь. До встречи, дети!»

Прямой экономический ущерб от чернобыльской аварии приближается к половине триллиона долларов. 

А как оценить утраты людей, которые лишились родины? С 1986 года из Зоны выселили более 100 тысяч человек, при этом опустело почти 400 сел и деревень... 

Минут через 40 добираемся до научно-экспериментальной станции «Масаны». Это форпост белорусских ученых в глубокой Зоне, он располагается в пределах прямой видимости Чернобыльской АЭС. Станцию оборудовали в конце 1990-х, когда пошли разговоры, что саркофаг 4-го энергоблока ЧАЭС ненадежен и дает утечки. Если уровень радиации снова начнет расти, биологи со станции первыми начнут бить тревогу.

История школы и ее выпускников не выходит из головы. Вокруг весенняя пастораль: земля ощетинилась сочной зеленью, птахи с пулеметной скоростью повторяют правописание орфограмм «ча – ща, чу – щу». Кажется, вот она, идиллия! Чего бояться?

– С момента катастрофы прошло уже 30 лет. Есть представление, когда в чернобыльскую зону смогут вернуться люди? – спрашиваю заведующего отделом радиационной безопасности Полесского заповедника Сергея Хорлоогийна.

– Люди сюда не вернутся никогда, – отвечает Сергей. – Во всяком случае в глубокую Зону.

– И даже наши внуки?

– Я же говорю: никогда! Здесь трансурановые радиоактивные элементы, период полураспада составляет от 14 до 21 тысячи лет. На месте, где мы сейчас стоим, радиационный фон в 20 раз превышает норму. А метрах в 100 отсюда, вон под тем деревом, упал топливный элемент из взорвавшегося реактора. Это мельчайшие частицы, их не видно глазом. Там уровень радиации зашкаливает в 100 раз. Дальше, за колючей проволокой, под слоем бетона – могильник техники, которая принимала участие в ликвидации аварии на ЧАЭС. В частности, винты от вертолетов спасателей. Туда даже мародеры, собирающие в зоне металлолом, не рискуют соваться.

Спрашивается, как же здесь живут ученые? Но у них особые условия. В усадьбе, где оборудовали станцию, провели полную дезактивацию. Вокруг дома сняли 40-сантиметровый слой грунта, зараженного радионуклидами. Завезли на самосвалах чистую землю. Жилую площадку огородили забором, без особой нужды за пределы выходить не рекомендуется. Вода и еда полностью привозные.

– А у вас дети есть? – затаив дыхание, интересуются наши коллеги у ученых-вахтовиков (они меняются на станции через каждые две недели).

– Бывает, что и появляются, – в этот момент на лице человека в камуфляже появляется загадочное выражение. – Но у нас у всех справки есть. Мы и вам выдадим, не беспокойтесь.

– Какие справки?

– Для посещения женской бани. Положена такая льгота посетителям Зоны отчуждения. Могут мыться совместно, как не представляющие опасности для слабого пола! – ветераны довольно потирают руки: наивные новички опять попались в ловушку фирменного чернобыльского юмора.

 Зараженная территория тем не менее таит множество аномалий. Один из таких парадоксальных феноменов 

... чернобыльское долгожительство. Да, вы не ослышались! Впервые это удивительное явление описали японские медики, которые занимались реабилитацией жителей Хиросимы и Нагасаки, выживших во время атомной бомбардировки. Понятно, что люди, оказавшиеся в эпицентре взрывов, пострадали тяжело. Однако при этом медики отмечали, что население пригородов, которое получило облучение в малых дозах, демонстрировало более высокую продолжительность жизни. Их состояние здоровья в преклонном возрасте было лучше, чем в среднем у сверстников по стране. Этот же феномен наблюдается и в чернобыльской зоне среди так называемых самоселов.

– В загрязненной зоне проживает большая часть долгожителей Гомельской области – а именно 80 процентов! – приводит пора-

зительную цифру Владимир Дворник. – Не знаю, чем это объяснить: то ли повышенным вниманием людей к своему здоровью, то ли отношением государства – но факт остается фактом.

Другой любопытный штрих: в пострадавших от радиации районах рождаемость выше, чем на благополучных территориях.

– Долгожителей в Зоне хватает, – соглашается директор заповедника Петр Кудан, наш провожатый на станции Масаны. – Некоторых знаю лично. Там, ближе к эпицентру, живет 90-летний дед, а здесь неподалеку обитает самосел, который справил, если не ошибаюсь, 93-й день рождения. Но я бы не стал утверждать, что на их долголетие в лучшую сторону повлияла радиация. Скорее, причина в том, что эти люди под контролем, для них создают особые условия лечения, питания, реабилитации. Многое же зависит от особенностей организма. Часто случается, что человек, получивший большую дозу радиации, живет значительно дольше, чем тот, кому досталась минимальная доза. А потом опыт Чернобыля доказал, что стрессовый фактор действует на людей не менее пагубно, чем облучение. Мы столкнулись с волной самоубийств среди тех, кто был эвакуирован в первые дни. Многие из наших знакомых, которые считали себя абсолютно здоровыми людьми, скончались от сердечных приступов в возрасте 40–45 лет. Причина – атмосфера паники, радиофобия...

Спустя 30 лет чернобыльская рана зарубцевалась. Эти события кажутся экзотическим страшным сном, который никогда не повторится. Закрытая тема, скажете вы? И попадете пальцем в небо. У иностранцев интерес к чернобыльской истории не ослабевает. Например, французы принимают активное участие в сооружении нового саркофага для 4-го блока ЧАЭС. Благотворительность тут ни при чем. Земляки Наполеона сделали ставку на атомную энергетику и для них чернобыльская катастрофа – прекрасный полигон, чтобы отработать меры на случай аварии на собственной АЭС. После аварии на Фукусиме в 2011 году в чернобыльскую зону зачастили японцы. В первую очередь их интересует реабилитация загрязненной территории. Практичные дети страны Восходящего солнца избрали другую технологию, они не могут себе позволить содержать 30-километровую зону вокруг своей аварийной АЭС. Они в радиусе 30 км от Фукусимы срезают 10-сантиметровый слой грунта. Это миллионы тонн земли! Часть сжигают и хоронят в могильниках, часть используют для прокладки автомобильных и железных дорог.

Игнорировать чернобыльский опыт себе дороже. Мир вступает в новую технологическую эпоху развития. По оценке МЧС, ущерб от техногенных катастроф и стихийных бедствий в ближайшее десятилетие будет равен приросту мирового ВВП. То есть, по сути дела, сведет на нет эффект от роста производства. Тот, кто плохо выучит чернобыльский урок, будет платить за беспечность слишком высокую цену. 

Сразу после аварии в народе был популярен анекдот про бабушку, которая нахваливала на рынке чернобыльские яблоки.

– Бабуля, не говори, что они чернобыльские, кто же их тогда купит? – сжалились сердобольные покупатели.

– Покупают, – ответила старушка. – Кто для соседа, кто для тещи...

Сегодня товары под условной маркой «произведено в Чернобыле» официально появляются в продаже. Это связано с тем, что в сельскохозяйственный оборот возвращаются земли, выведенные 30 лет назад из обращения. Сейчас 11 процентов (17,5 тысячи гектаров) чернобыльских земель снова возделывается.

– На предприятиях, где производят продукты питания, действует жесткий радиационный контроль. Поэтому мы можем гарантировать чистоту мяса, молока и зерна, выращенного на этих землях, – говорит Владимир Дворник. – Чтобы получить чистую продукцию, вносятся повышенные дозы специальных удобрений, которые связывают радионуклиды.

Разработан целый комплекс мер. Надо сказать, в программу по преодолению последствий чернобыльской катастрофы вложены огромные деньги – 

32 бюджета Республики Беларусь образца 1985 года.

Ученые придумали немало фишек, которые позволяют возрождаться чернобыльскому сельскому хозяйству. Например, они установили, что кукуруза (в отличие от того же овса и картошки) за период созревания не успевает накапливать радионуклиды и годится на корм буренкам. Персики, абрикосы и отчасти яблоки не забирают много радиации, а вот слива ведет себя не по-джентльменски.

Традиционно в черном списке грибы, которые аккумулируют сумасшедшие дозы радиации – в тысячи раз превышающие естественный фон. Другой запретный плод – это мед. При условии, что «неправильные» пчелы летают за пыльцой в Зону отчуждения. 

И все же надежда на возвращение людей в зараженную зону – пусть и в отдаленной перспективе! – остается. Во всяком случае повод для оптимизма дают наблюдения за нашими меньшими братьями, которые с энтузиазмом обживаются и размножаются на покинутых человеком территориях. Об этом рассказала доктор биологических наук Лидия Цвирко, заведующая научным отделом экологии фауны ПГРЭЗ.

– Лидия Сергеевна, в интернете можно найти много страшилок о чернобыльских зверях-мутантах с двумя головами и тремя хвостами...

– Это, скорее всего, подтасовка. За время существования нашего отдела сотрудникам ни разу не приходилось встречать таких удивительных зверей, – утверждает профессор. – Мы как раз занимаемся оценкой состояния популяций диких животных на территории радиационного заповедника. И видим, что с возобновлением жизнеспособного потомства у зверей все хорошо. Например, в 1996 году к нам завезли 16 зубров из Беловежской пущи. А на сегодня мы имеем уже 129 особей. Или взять лошадей Пржевальского. Они зашли к нам в заповедник в 2007 году с территории Украины (их туда завезли из заповедника Аскания-Нова). По ледоставу сюда перебрались четыре кобылки и два жеребца. За 9 лет самочки произвели на свет 22 жеребенка. Сейчас у нас гуляет два табуна общей численностью почти  

30 голов. Образовалась одна из самых многочисленных в Беларуси популяция барсуков. Возобновляется популяция рыси – около 30 особей. Медведи пришли, сейчас насчитывается 5–6 косолапых. И, судя по воспроизводству молодняка, зараженная территория, несмотря ни на что, является благоприятной для проживания животных. Мы не знаем ни одного примера, чтобы численность каких-то животных пошла на убыль. Смогут ли вернуться в Зону отчуждения люди? Пока об этом рано говорить. Не такой уж большой срок прошел с момента аварии. Надо посмотреть на дистанции в несколько поколений.