Жизнь на грани смерти

Следствие по нашумевшему делу московских трансплантологов завершено. Как сообщили журналисту "СБ" в Мосгорпрокуратуре, круг замкнулся на четверых подозреваемых: заместитель заведующего реанимационным отделением 20-й городской больницы Ирина Лирцман, врач этого отделения Любовь Правденко, специалисты Московского координационного центра органного донорства Петр Пятничук и Баирма Шагдурова обвиняются в приготовлении к убийству. В настоящий момент все четверо знакомятся с материалами многотомного дела. Скоро суд. Между тем белорусские трансплантологи в тревоге: в результате ажиотажа, вызванного скандалом, проводить операции по пересадке органов стало почти невозможно.

Мозг - всему голова

Случай, который вылился в громкое дело, произошел чуть более года назад. Около 9 утра "скорая" доставила в приемное отделение 20-й московской горбольницы 50-летнего мужчину с закрытой черепно-мозговой травмой. Шансов выжить у пациента практически не было. Как и полагается в таких случаях, реаниматологи сообщили о потенциальном доноре в Московский координационный центр органного донорства. Нужна была почка. Однако вырезать орган медики не успели: в больницу прибыли милиция и бойцы ОМОНа. Врачи-реаниматологи клинического госпиталя ГУВД Москвы обнаружили у потенциального донора сердечные сокращения и артериальное давление. Акт о смерти, который надлежит составлять в присутствии судмедэксперта, отсутствовал. На этом основании и было возбуждено уголовное дело, точки над "i" в котором расставит суд.

В свое время споры о том, что считать смертью, наделали много шума. Тем не менее медики ряда стран все-таки пришли к единому знаменателю: гибель мозга фактически означает потерю человека. В белорусском законодательстве эта норма тоже отражена. В частности, по Закону "О трансплантации органов и тканей" пациент с омертвевшим мозгом, но бьющимся сердцем может быть донором. В этом случае жизнеспособность той же донорской почки намного выше, чем у органа, отрезанного от доступа крови в результате так называемой биологической смерти. В действительности подобные прецеденты весьма редки. Даже после остановки сердца реаниматологи чаще всего предпочитают перестраховаться и не ставить в известность трансплантологов о наличии потенциального донора: опасаются возможных преследований со стороны родственников и правоохранительных органов.

Недавний факт. В одной из минских клинических больниц умирал пациент. Реаниматологи сделали все, что могли, но... Трансплантологи готовы были приступить к своей работе. Однако руководство клиники настояло на поиске родственников, которые в категорической форме запретили "прикасаться к телу". А что по этому поводу сказано в законе о трансплантации? А закон, кстати говоря, опирается на принцип презумпции согласия. Другими словами, выяснять мнение близких умершего пациента, если их нет в момент смерти рядом с ним, необязательно.

Представитель Мосгорпрокуратуры в разговоре со мной подчеркнула: "Возбуждено уголовное дело не против всей трансплантологии, а против конкретных лиц, нарушивших закон". Однако врачи, ставшие заложниками слухов и домыслов, думают иначе. Что в итоге? В прошлом году в Беларуси сделано в два раза меньше операций по пересадке почки, чем в позапрошлом. А в нынешнем - новая жизнь подарена всего 4 пациентам Республиканского центра нефрологии и трансплантации почки. В то время как в соседней Польше ежегодно пересаживается почти 1.000 донорских почек. Между тем в так называемых листах ожидания спасительной процедуры значатся около 200 белорусов. Об этом страшно говорить, но большинство этих людей обречены. В среднем гемодиализ продлевает жизнь на 5 лет. А что потом? Можно не продолжать...

Право на шанс

В послеоперационной палате отделения пересадки почки 4-й минской клинической больницы только один пациент - 39-летняя Елена Пашкевич. Ей пожертвовала почку сестра. "Редкий случай, - говорит заведующий отделением Леонид Ткачев. - За всю историю белорусской трансплантологии это всего вторая операция по пересадке родственного органа от живого донора. Увы, на столь самоотверженный поступок способен далеко не каждый". С момента операции прошло совсем немного времени. Однако Елена чувствует себя хорошо. О жизни "от диализа до диализа" пациентка вспоминает как о кошмарном сне: "Давление 40 на 60, ни одной лишней чашки чая, ощущение полной беспомощности".

55-летнему Николаю Нечаю почку пересадили 3 года назад. В отделении пересадки почки он сейчас находится на обследовании: проблемы с желудком. "Почему опять к нам? - замечает мое недоумение Леонид Ткачев. - Если можно так сказать, по старой памяти. Своих больных мы в трудную минуту не бросаем". "Работает механизм как часы, - Николай Васильевич результатом операции доволен, а свое нынешнее недомогание называет мелкой неприятностью. - Что тут скажешь: живу!" Считается, если человек прожил с донорской почкой 5 лет, рецидива уже можно не опасаться. В среднем из 100 прооперированных пятилетний рубеж перешагивают 60 человек. Это общемировая статистика. К сожалению, добиться лучшего результата сложно: тяжело предсказать, как поведет себя инородный орган, даже если он идеально подходит реципиенту по иммунологическим характеристикам. Тем не менее все, кого 3 раза в неделю на 4 часа подключают к аппарату искусственной почки, ждут операции с нетерпением. Потому что трансплантация - это все-таки шанс. А это в любом случае больше, чем ничего.

На процедуру очищения крови с помощью аппарата искусственной почки - очередь. И это несмотря на то, что отделение гемодиализа работает в три смены. Среди хмурых лиц ожидающих замечаю одну милую улыбку: ее юная обладательница, прикрыв глаза, явно мечтает о чем-то очень приятном. Не хочется прерывать девичьи грезы, однако жутко интересно: чему можно улыбаться в таком месте? "Как чему? - удивляется Елена. - Хорошим мыслям, конечно. Других я себе не позволяю. Не хочу застрять в болезни. Ведь нужно дожить до того момента, когда найдется донор". Елена скрывается за дверью палаты, где ей на 4 часа подключат аппарат. А мне становится не по себе от предположения, что эта замечательная девушка может так и не дождаться донора...

В законодательстве некоторых европейских стран понятие "презумпция согласия" уже заменено новым юридическим термином "презумпция донорства". Иначе говоря, если есть донор, вопрос о заборе органа не обсуждается.

- К сожалению, в Беларуси трансплантология на грани вымирания, - считает руководитель Республиканского центра нефрологии и трансплантации почки Валерий Пилотович. - И не потому, что уровень профессионализма наших специалистов не дотягивает до западных стандартов: белорусские трансплантологи - прекрасные врачи. Но мы скованы по рукам и ногам, поскольку в обществе о нашей работе сформировалось превратное мнение. В минувшем году в больницах страны от черепно-мозговых травм скончалось около 500 человек. Не все, но, скажем, треть из них вполне могли бы быть донорами. Мы бы спасли жизни десятков наших пациентов. Помешали предрассудки. Хотя, к примеру, в процессе судебно-медицинского вскрытия и речи не идет о целости и сохранности органов. Но ведь не дискутируется же вопрос о проведении этой процедуры.

В нынешнем году депутаты Палаты представителей планируют пересмотреть Закон "О трансплантации органов и тканей". Врачи-трансплантологи предлагают четче прописать в законе права медиков, имеющих отношение к забору донорских органов. В сущности, контролировать ситуацию с пересадкой почек в Беларуси не так уж и сложно: такие операции делаются только в одном центре. А с 1 мая в штатном расписании Минской станции скорой помощи появилась новая должность: врач-координатор по забору органов. Вся информация о потенциальных донорах попадает к координатору. Так что смею надеяться, что существование "черного" рынка торговли органами у нас исключено.