Дочь 105-летней гомельчанки мечтает, чтобы о маме написали книгу

Жизнь, достойная книги

Анна Максимовна тяжело работала с самого юного возраста. Бремя всех 105 прожитых нелегких лет, присмотревшись, можно разглядеть в ее глазах. А в следующую минуту в них мелькает озорная искра, а на лице появляется улыбка. Не трудовые заслуги греют душу, самое главное, что сделала в своей жизни Анна Шумяко, — создала большую и очень дружную семью, которая теперь заботится о ней.


Что паны, что колхозы

Дочь долгожительницы Валентина Николаевна с порога извиняется:

— Мама не всегда все вспоминает, с утра бодрая, к вечеру похуже.

Но Анна Максимовна при виде гостя тут же садится на постели и улыбается.

— Всю жизнь в колхозе! — кратко описывает она свой нелегкий век и с помощью дочери начинает вспоминать подробности.

Анна Максимовна Шумяко родилась в непростое время. Ее семья была одной из самых бедных, до революции все местные батрачили на пана. С шестилетнего возраста на поле пошла и маленькая Аня. Не за деньги, а потому, что надо было. До сих пор помнит злые и нахальные глаза местного помещика, который не стеснялся ущипнуть красивых селянок за «филейную часть», а периодически еще и пнуть, чтобы работали быстрее. Унижения и тяжкий труд — главные детские воспоминания долгожительницы.

Потом — Первая мировая, и в 1912-м погиб ее отец. Мама Матрена Никифоровна осталась одна с тремя детьми. Тогда Аня еще не подозревала, что скоро частично повторит ее судьбу.

Анна и Николай с рано умершей дочерью Людой

Революция и смена власти облегчения не принесли. Вся разница, что батрачить приходилось теперь на колхоз, где бригадир в отдельной тетрадке ставил палочки за день отработки. А когда выпивал, то и забывал отметить.

— Что паны, что колхозы. Одно и то же. Все равно думали постоянно: как день прожить?

О войне

К такому же тяжелому труду Анна Максимовна с детства приучала и своих детей. Особенно когда в войну осталась одна с четырьмя малышами на руках. Ее мужа Николая забрали в плен с первой волной гомельчан, угнанных немцами в Германию. До 1946 года о нем никто ничего не слышал. После возвращения оказалось, что в плену ему повезло — из концлагеря его отобрали для работы у зажиточного фрица.

— У папы были золотые руки, — вспоминает Валентина Николаевна. — Он отлично работал с деревом: делал балалайки, мебель, посуду, бочки. Главное было — никого не обманывать, ничего не красть, иначе расстрел.

Про плен семье почти ничего не рассказывал, в то время пленных считали врагами народа, вслух говорить о них было позором. Реабилитировали его только спустя много лет.

А Анне Максимовне самой было что рассказать мужу. О том, как копали с детьми землянку в огороде, прятались там от немцев. Как досками зашили маленькое пространство между домом и сараем, где спрятали лошадь, чтобы не нашли сметающие все на своем пути полицаи и немцы. Не помогло. Как неведомые силы уберегли маленькую Валю, которая в подвесной люльке не на один день осталась одна в доме. Фашисты не тронули. Здоровье у родившейся весом в 6500 граммов девочки было отменное, это и спасло от голодной смерти. Рассказала Анна Максимовна вернувшемуся мужу, как и их огромным, нескончаемым потоком гнали от панского конезавода до улицы Советской к железной дороге, чтобы загрузить в товарные вагоны и увезти неведомо куда. На подводах сидели плохо ходящие старики и совсем маленькие дети, среди которых была и удачливая Валя. Поравнявшись со рвом, люди стали скидывать с телег детей.

— Некоторые немцы, что по краям колонны с автоматами шли, видели это, но ничего не сказали, — Валентина Николаевна этот эпизод из жизни помнит. — Мы летели метров пять, никто не плакал. Был шанс, что там подберут местные и уберегут от немцев. Потом наши отбили этот людской поток у немцев. Бежали кто куда мог, мы вернулись домой.

В кругу семьи

В войну дом семьи Шумяко разбомбили. Новый из подручных материалов возводили всей семьей. Еды по-прежнему не хватало. Душил продналог: после войны сдавали яйца, кур, мясо. В колхозе денег не платили. Нельзя было ничего. В семье сохранился уникальный документ: Николая оштрафовали за содержание свиней. Анна Максимовна тянула на себе домашнее хозяйство.

— Мне было шесть, когда я порой выходила с тяпкой в колхоз за нее, свеклу полола, коров доила, торф резала, — счастливого и беззаботного детства Валентина Николаевна не помнит, с трудом удалось окончить школу.

Дочь Валентина старые снимки хранит бережно
Фото автора

Николай работал в строительных организациях, понемногу жизнь налаживалась, дети получали профессии, заводили семьи. Но тут, видно, судьба решила, что хорошего и так много.

В 28-летнем возрасте умерла младшая дочь Люда. От неведомой болезни: медобследования в Прудке толком не проводили, и диагноз так и не успели поставить. Через три месяца не стало Николая. Он уехал в Минск на операцию — нужен был кардиостимулятор. Назад так и не вернулся, умер там от воспаления легких.

Горе подкосило Анну Максимовну, но тогда ее спасла дочь. Город расширялся, застраивали многоэтажными домами микрорайон, а частные дома, в том числе и их жилище, пошли под снос. Валентина Николаевна не постеснялась побегать по инстанциям, чтобы вместо предложенного властями мизера на замену выбить все, что полагалось по закону. Посоветовавшись с супругом Леонидом Федоровичем, маму забрали к себе. Пока здоровье было, Анна Максимовна максимально помогала по хозяйству, ухаживала за огородом на даче. Слегла только лет десять назад. До 100-летнего возраста у нее даже не было группы инвалидности.

— Мне с мужем повезло, — в супруги женщина по примеру мамы выбрала себе человека душевного и работящего. — Он за тещей смотрит больше меня.

В копилке долгожительницы главное богатство: дети, внуки, правнуки и праправнуки. Внимания хватает: все по возможности стараются навещать Анну Максимовну. К приезду родни обязательно на дом вызывают парикмахера, а во время застолья она позволяет себе бокал шампанского.

Современные фото большой семьи висят на всех стенах, а старые Валентина Николаевна вынимает из раритетного сундучка, сделанного еще ее отцом. Здесь и уникальные, годящиеся для музеев, справки, датированные 1930-ми годами, и снимки родителей, молодых, но уже с печатью тяжелых забот на лице. У Валентины Николаевны осталась одна мечта:

— Очень люблю книги Олега Роя. Он пишет хорошие житейские истории. Хочу, чтобы когда-нибудь он приехал сюда, поговорил с мамой и написал книгу о ее тяжелой жизни. Она этого достойна.

valchencko@mail.ru
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter