Живая легенда Элина Быстрицкая

Ее имя означает “мудрая”. Родители, взяв его у писателя Кнута Гамсуна, не предполагали, насколько пророчески верным оно будет на всем жизненном пути их дочери. Мудростью и необыкновенной красотой Элина Авраамовна одарила всех героинь, которых сыграла в театре, кино. Она покорила наших соотечественников в 50-х годах прошлого века, когда появилась на экране в роли участкового врача Елизаветы Максимовны в фильме Фридриха Эрмлера “Неоконченная повесть”. А после того, как сыграла казачку Аксинью в киноэпопее Сергея Герасимова “Тихий Дон”, навсегда завоевала любовь зрителей. В ее жизни было все: стремительные взлеты, трагические годы простоя, поисков, ожиданий. Но несмотря на почтенный возраст (актриса не скрывает, что ей 78 лет), она и сегодня играет на сцене Малого театра, продолжает сниматься в кино и по-прежнему наполняет каждый спектакль непредсказуемостью, поражает своей царственной красотой.

Корреспондент “НГ” убедилась в этом во время гастролей Малого театра, которые недавно завершились в Минске, и предложила актрисе стать гостьей нашей рубрики.
— Элина Авраамовна, поклонники вашего таланта и сегодня не перестают удивляться мастерству, с которым вы сыграли Аксинью. Как вам удалось обойти более 30 актрис, претендующих на эту роль?
— Об этой роли я мечтала еще когда училась в Киевском театральном институте имени И.К.Карпенко-Карого. Попробовала сыграть фрагмент сцены с Григорием в подсолнухах, а мой педагог, посмотрев, сказал: “Це не ваше дило”. И у меня осталась заноза. Я считала, что это мое дело. О том, что Сергей Герасимов приступает к съемкам “Тихого Дона”, узнала в Вильнюсе. Там я жила и работала. Позвонила режиссеру, а он сказал мне: “Приходи, у меня тут уже один Григорий сидит”. Когда я приехала, он предложил мне читать сцену в подсолнухах. Я не стала этого делать, испугалась, что засекусь на том же месте, как это было в институте. И очень расстроенная ушла, решив, что моя мечта об этой роли не осуществима. Но через две недели меня вызвали на пробы. Отбор актеров шел очень долго. Когда Шолохов утвердил меня, тогда начали снимать.
— Нонна Мордюкова была до ужаса расстроена...
— Недавно по телевидению о ней была передача. Она сказала, что во время проб она тяжело болела. А если бы ей удалось попасть на отбор, то “от Быстрицкой осталось бы мокрое место”. Я в отношении своих коллег никогда не позволила бы себе быть бестактной. Никогда никому не завидовала. Есть у меня неприятное отношение к некоторым людям, но я с ними не общаюсь. А если приходится работать с ними на одной сцене, то обращаюсь к ним только, как к персонажам.
— Чем отличается настроение, с которым вы выходите на сцену театра, от того, которое присутствует на съемочной площадке?
— Кино и театр — это разные сферы. Кино снимается по кусочкам. Что-то вырезали, что-то смонтировали, озвучили, поправили... А после спектакля ничего не исправишь. Только на следующий день можно подумать, проанализировать, что сделал неправильно и что нужно переделать.
— А часто такое бывает?
— Я все время что-нибудь поправляю. Ведь жизнь человеческого духа — тот, кто читал Станиславского, тот поймет, что это значит — происходит сегодня, сейчас, в данный момент. Поэтому никогда нельзя давать себе слабины, нужно постоянно работать над собой. Я остаюсь довольна, когда мне удается воплотить на сцене все задуманное автором пьесы, режиссером-постановщиком, показать не свои актерские мысли, а мысли персонажа. Я не имею права менять поступки героя, мизансцены. Только мотивировки могут быть разными. Но это уже зависит от того, что у меня есть на эту тему в душе.
На сцене никогда ничего не болит. Я играла с температурой, и никто ничего не заметил. Доигрывала спектакль с порванной связкой голеностопа. Продолжала играть, превозмогая боль от ожога 4-й степени от хлорэтила. Вот отрезала себе кусочек пальца перед приездом к вам на гастроли. Но я все-таки медик (Элина Быстрицкая в 1947 году с отличием окончила медицинский техникум. — М.К.) и могу, если надо, оказать первую помощь.
 — После выхода фильма на экраны вы были удостоены звания почетной казачки, а донские казаки даже предложили вам зваться Аксиньей Донской! Но вы ответили, что при всей преданности казачеству оставите фамилию родителей. Вы интересовались происхождением рода Быстрицких?
— Когда я начала этим интересоваться, оказалась в очень большом затруднении. Родственников, которые могли бы мне что-то рассказать, не осталось в живых. Во время Великой Отечественной в наш дом попала бомба. Сгорело все. Только потом я узнала, что мой отец родом из Польши, что во время гражданской войны он попал под расстрел и чудом спасся. В 19 лет стал седым. Недавно мне позвонил один человек из Санкт-Петербурга и сказал, что моя фамилия происходит из польского дворянского рода.
— В одном из своих интервью вы говорили о том, что в отношениях с мужчинами всегда пресекали бестактность, бесцеремонность.  А вот ваша коллега Ирина Муравьева говорит, что женщина должна быть кроткой, смиренной. Как по-вашему?
— Женщина всегда должна быть самой собой. Оставлять за собой чуточку тайны, загадки. Тогда мужчина будет искать встречи, вы будете ему интересны, он станет другом, а не начальником. Я — нелегкий человек. Поступаю не так, как мне велено, а так, как мне совесть говорит. Люблю, чтобы меня уважали. Женщине нельзя быть капризной. Ведь не случайно написана сказка о рыбаке и рыбке.
— В чем секрет вашей негаснущей энергии, обаяния? Вы занимаетесь особыми физическими упражнениями?
—  Особой гимнастики у меня нет. Еще с молодого возраста взяла за правило каждый день давать себе физическую нагрузку. Уже тогда я поняла, что нельзя полагаться только на природу, что в огромной степени мы сами делаем себя. Сначала у меня была двухчасовая зарядка, потом часовая, с возрастом я перешла на 45-минутную, а теперь уделяю этому 15 минут почти каждый день. Мне все-таки уже много лет. Заставлять себя делать что-то не могу и не хочу.
Я прочла множество книг о рациональном питании. Но позже пришла к выводу, что главное — это уметь закрыть рот при виде жареной, жирной, соленой, острой пищи, разве что иногда немножко селедки. Изредка позволяю себе чуть-чуть водки. Не курю. Хотя была глупость, думала, что актриса должна все уметь. А потом поняла: это необязательно.
Всегда интересовалась этикетом. Брала уроки хорошего тона. Научилась пользоваться веером: не так, чтобы просто делать ветер, а так, чтобы это было действительно красиво. Этому мастерству меня научила балерина Рождественская. Когда я решила, что пойду работать в театр, прежде всего пошла в балетную школу: хотела научиться грациозности, иметь хорошую осанку. И моя бабушка ходила так, что ее называли Екатериной II.
— Как вы относитесь к тому, что многие женщины, стремясь обмануть свой возраст, делают пластические операции?
— Это мода. Современной женщине хочется выглядеть моложе, красивее. Вот только каждая из них представляет себе это по-своему. Так называемые уколы красоты я не осуждаю, но считаю, что выходить из дома непричесанной и без макияжа нельзя. Никому никакого дела нет до того, какое у тебя сегодня настроение. Но женщина всегда должна быть в полном порядке. Я не забываю о том, что современная молодежь так же, как мы когда-то, смотрит на старших и думает, с кого бы взять пример.
— Вы до сих пор являетесь для многих идеалом красоты и женственности. А у вас были идеалы?
— Вы знаете, один раз в жизни я попросила автограф. Это была Маргарет Тэтчер. Мне очень нравилась Вера Марецкая. Многому я училась у Елены Гоголевой.
— Когда во времена Советского Союза существовал “железный занавес”, вы побывали во многих странах мира. Видели шикарные магазины. У вас не возникло чисто женской страсти к модной одежде?
— Во-первых, купить было не на что. Но на Западе я себя чувствовала совершенно счастливой. Я никогда не гналась за чем-то безумно дорогим. Муж мне привез платье. Как сейчас помню, оно было дешевое, но очень красивое. У меня не было мехов. Только искусственное боа. И всегда хорошая обувь.
— Как вы чувствуете себя в Беларуси?
— Белорусская столица для меня всегда оставалась в числе любимых городов. Здесь когда-то жили близкие мне люди. Здесь меня любят, узнают.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter