На могильных плитах, которыми гунны и тюрки огораживали места погребения своих сородичей, ясно читается незамысловатый орнамент. Он напоминает «хану», решетчатую стенку современной монгольской юрты.
Во времена монгольской империи жилища устанавливали на телеги, предназначенные для дальних перекочевок. Расстояние между колесами такой повозки достигало 6 метров, а тащили ее 22 быка. Вот как описывал подобные конструкции современник Чингисхана: «Дом, в котором они спят, они ставят на колеса из плетеных прутьев. Бревнами его служат прутья, сходящиеся кверху в виде маленького колеса, из которого поднимается шейка, наподобие печной трубы. Дом они покрывают белым войлоком, чаще пропитывают также войлок известкой, белой землей и порошком из костей, чтобы он сверкал ярче. Этот войлок около верхней шейки они украшают красивой живописью. Перед входом они также вешают войлок, разнообразный от пестроты тканей. Войлок пропитывают салом или овечьим молоком, чтобы нельзя было проникнуть дождю».
Раньше женщины жили отдельно. Если у батыра было несколько жен, то каждой полагалась благоустроенная юрта. Жены ставили их к западу от дома мужа. Так что двор богатого монгола выглядел, как большой город.
Со временем перевозную юрту целиком вытеснило сборно-разборное жилище. В нем каждая деталь целесообразна и взаимозаменяема. Основные элементы юрты — деревянный каркас и войлочные покрытия. Все это в случае опасности или перевозки на дальние расстояния легко укладывалось в телегу. Всего за полчаса юрта разбирается и собирается. С помощью секций «хана», составляющих стенку, можно менять внутреннее пространство. С появлением новых членов в семье жилую площадь увеличивают, добавляя секции. Зимой часть стены убирается, юрта становится меньше и обогреть ее легче. Войлочные дома изготавливают сейчас в Монголии мелкие частные предприятия. Цена — около 1 000 долларов за штуку.
Если сын решает жить отдельно, то отец обязан подарить ему юрту. Ее кровля состоит из жердей, верхний конец которых заострен. Верхним концом жердь упирается в «тоно» — центр кровли, а нижним — крепится к решеткам. Давление кровли распределяется по стене равномерно. Вход в юрту раньше закрывала завеса из стеганого войлока, которую позже сменила деревянная дверь. Обычно зимой к дверям пристраивают теплый тамбур. Любопытно, что раньше хозяину разрешалось сломать хребет всякому, кто наступал на порог юрты. Считалось, что порог — место священное. Если наступишь на него — хранители дома загубят хозяина. Нынче священное место переместилось с порога внутрь. Оно находится у двух опорных стоек, поддерживающих крышу. Проходить между ними запрещено, но если вы нарушили табу, хребет вам ломать никто не станет.
Как правило, юрта не имеет окон. Свет проникает в нее через отверстие наверху, а в теплое время — через открытую дверь. Интерьер кочевого дома очень прост, но каждая вещь тут имеет свое раз и навсегда установленное место. В центре находится очаг. Железные печки с трубой появились только в XIX веке. Северная половина юрты — самая почетная, для гостей и старейшин. Там располагается домашний алтарь. На него ставят изображение божества, молитвенный барабанчик, вешают мандалу или танку. Восточная половина — для хозяев дома. Остальные члены семьи располагаются в западной части.
На заре буддизма в юртах размещались общественные молельни. Они переезжали вместе с кочующей общиной, аймаком. Когда монастыри перешли на оседлый образ жизни, храмы начали строить в виде юрт, но с глиняными стенами. Сегодня так выглядят некоторые монгольские гостиницы.
Европеец, отправившийся путешествовать по Монголии, должен быть готов к тому, что отели в этой стране в основном из дерева и войлока, а не из бетона и стекла. Пятизвездочных юрт здесь тоже, разумеется, нет. Изрядным терпением придется запастись и во время переездов. Большинство путей накатаны автомобильным и гужевым транспортом. Расстояния от одного населенного пункта до другого значительны. Езда по таким дорогам превращается в сущую пытку.
Несмотря на однообразие пейзажа и отсутствие видимых европейскому глазу примет, монголы превосходно ориентируются на местности. У них отличная зрительная память. Кочевникам достаточно один раз проехать по маршруту любой длины, чтобы запомнить его на всю жизнь. Это свойство очень пригодилось им во время совершения длительных военных походов. Вот что об этом писал все тот же Николай Рерих: «Монголы по следу коней узнают род и количество груза. Слухи здесь опережают даже моторы. За двести верст верхом едут чай попить».
Пространства, отделявшие монголов от других стран и народов, никогда не были особым препятствием. Кочевники хотели увидеть новые места, стремились познать неведомое, преодолеть черту таинственного горизонта. Стремительные, низкорослые и выносливые лошадки легко преодолевали сотни километров.
«Случится надобность, так скачут, скажу вам, десять дней без пищи, не разводя огня. На всем пути они питаются кровью своих коней. Проткнет монгол жилу коня, да и пьет кровь», — удивлялся венецианский купец Марко Поло.
На лошадь и теперь сажают детей в Монголии с двухлетнего возраста. Она является другом всадника до тех пор, пока смерть не разлучает их. Тут, по завету великого Чингисхана, большинство младенцев сначала учатся ездить верхом, а уж потом ходить. С младых ногтей ребятишки помогают отцам и старшим братьям приглядывать за стадами.
