Прошел год, как его похоронили. И не все знают, когда и как это случилось. Но сотни людей были лично знакомы с ним и помнят его. Вспоминают по–разному. А что–то написать о нем не решаются: он же был противоречивым, «нетипичным».
А он — Валерий Николаевич Гришанович — не просто человек, а журналист и писатель, деятель молодежных организаций, выбирался членом Бюро ЦК ЛКСМ Белоруссии. В жизни ему и очень везло, и его настигали неудачи. Его можно назвать типичным представителем советского времени или жертвой перестройки. А его жизнь, кажется, заслуживает быть «шекспировским сюжетом».
В библиографическом словаре «Белорусские писатели» помещена короткая биография Валерия Гришановича. Он родился 3 марта 1947 года в г.п. Холопеничи Крупского района. Рос в чудесных старинных местах, где происходило много интересных исторических событий, где всходила звезда Адама Богдановича — талантливого этнолога и фольклориста. Потом семья переехала в Крупки.
Отлично окончив школу, подался в Москву, поступил на журфак Государственного университета имени Ломоносова. И там нашел себе друзей, даже сблизился с деканом факультета Засурским. Потребность в знаниях была большая, и он почти штурмом брал каждую дисциплину. Восхищался произведениями А.Герцена, П.Кропоткина, Г.Плеханова, Н.Бухарина, стихами Максима Богдановича, Нила Гилевича, Василия Зуенка, Евгения Евтушенко...
Крупки — тихий живописный поселок — стали настоящей колыбелью его вдохновения и творчества. Тут Валерий работал в районной газете «Ленiнскiм шляхам», был секретарем Крупского райкома комсомола, тут написал свое первое стихотворение, которое было напечатано в «Сельской газете».
С 1972 года В.Гришанович работал в Минске, где занимал довольно высокие и ответственные посты, креп как организатор молодежи и публицист. Сначала — заведующим сектором Минского обкома комсомола, потом — заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК ЛКСМ Белоруссии. Заочно учился в Минской Высшей партийной школе. Писал стихи и статьи, много работал над собой.
В 1977 году он стал заместителем редактора, а вскоре и редактором молодежной газеты «Знамя юности». Какой простор для творчества! Я изредка заходил к Валерию Гришановичу, с которым познакомился еще в Крупках. Работал он с вдохновением, искренне, оперативно решал текущие вопросы. Он хорошо знал газетную работу, без которой уже не представлял своей жизни. Сам печатался редко, но открывал дорогу молодым талантам. На страницах газеты появлялись произведения Алеся Жука, Владимира Скаринкина, Владимира Липского и других. Гришанович стремился, чтобы газета была любима молодежью, ее духовным знаменем. Он гордился Ириной Гуринович, Валентином Маслюковым, Ольгой Сверкуновой, Павлом Якубовичем и другими ведущими сотрудниками «Знамени юности», которые оперативно, на высоком творческом уровне раскрывали любую злободневную тему. Газета помогала воспитывать такие качества, как трудолюбие, патриотизм, мужество, гражданственность.
Когда же редактор В.Гришанович подписал в печать безобидное на сегодняшний взгляд интервью с известным реформатором Театра на Таганке в Москве Юрием Любимовым, началось что–то невообразимое. Нашлось занятие для тех «руководителей», которые так и не научились по–настоящему работать на пользу обществу. Потом выяснилось, кто срежиссировал молниеносную реакцию большого и малого ЦК на эту публикацию. А тогда Валерия Гришановича подвели под жесткую формулировку: «За невыполнение указаний вышестоящих органов...» По биографии молодого редактора был нанесен первый удар. Представьте себе, чего стоило это честолюбию честного человека, которого уже знали тысячи людей.
Гришановича уволили, но былой игры во «врагов», известной еще с давних времен, не получилось. Его перевели на новую творческую должность — заведующим отделом новостей газеты «Советская Белоруссия». Скоро обида прошла, вернулся здоровый оптимизм, и Валерий заработал на полную мощь.
В январе 1983 года В.Гришановича пригласили в ЦК КП Белоруссии на должность инструктора сектора газет и журналов. Действительно, это был его сектор, его круг интересов и дел. Много работал, так, как этого требовали социально–политические обстоятельства в стране. Через четыре года его назначили директором издательства «Мастацкая лiтаратура». Это означало, что первый «грех» Гришановичу простили и что ему вновь доверяют работать с очень интересным и тонким человеческим материалом — писателями. Многих из них он уже знал лично, с другими познакомился в процессе издательства их книг. По–новому, более глубоко и вдумчиво вчитывался в произведения В.Быкова, В.Короткевича, И.Мележа, И.Науменко, И.Шамякина...
В.Гришанович хорошо знал историю и современное положение нашей литературы, гражданские настроения писателей. Гордился, что издательству есть кого публиковать, что наша историческая и военная проза стала известной во всем мире. Как–то заметил, что литературные таланты рождаются во всех областях и даже районах. Очень радовался, что и в его Крупском районе выросло много выдающихся писателей: Михаил Калачинский, Янка Шутько, Василий Зуенок, Змитрок Морозов, Василь Макаревич... Да и летчик–космонавт Владимир Коваленок написал две книги: «Радзiма крылы дала», «Орбиты жизни».
Писать — означает обогащаться знаниями, обострять мысль. В.Гришанович учился у белорусских поэтов, и русские поднимали настроение — В.Высоцкий, В.Маяковский, Р.Рождественский. Как на исповеди, признавался: «То больно, то сладко щемя, стучит мое сердце». Его волновало все, чем живет природа, общество, человек.
Обостренное видение современности людских проблем делает его произведения самобытными, тревожными, запоминающимися. Набатно звучит у него и то новое, что угрожает человечеству: развязывание военных конфликтов, техногенные катастрофы, загрязнение земли... Поэзия была для него формой мышления и ощущения прошлого и настоящего.
«Беларусь — мая лепшая песня» — с этого стихотворения в 1968 году началась литературная деятельность Валерия Гришановича. Наибольшую известность ему принесли сборник стихотворений «Стронцый у каплi расы» (1990 г.), поэмы «Посах у балоце», «Хатнiя чэрцi», «Лысагорыя», «Халопенiчы», «Вока безданi», «Вiскулi» и другие. В них философское размышление о сущности жизни, морально–политические проблемы современности, боль, вызванная чернобыльской катастрофой. Известный критик В.Гниломедов подчеркивает: «Столетиями поэты видели в капле росы — солнце. «Стронцый у каплi расы» — послечернобыльское видение действительности».
О жизни и творчестве В.Гришановича писали А.Жук, В.Макаревич, А.Мартинович, В.Нупреенко, А.Федоренко и другие белорусские литераторы.
По своей значимости писатели, как деревья в лесу, очень разные. Гришанович не видел себя богатырем на творческой поляне и не претендовал на какую–нибудь роль в литературном процессе. Он просто делал или даже пробовал делать то, что требовала его душа, на что был способен.
Несомненно, поэт достиг бы большего, если бы не изменились общественные и жизненные обстоятельства. Потеряв престижную должность издателя, он работал директором агентства «Новая нiва», приспособился к «новому», которое не обещало лучшего и не грело. Даже незначительные идеологические колебания подтолкнули его к «неформалам», среди которых не было согласия и знания стратегии жизни. Бестолковая перестройка, которая началась с вранья, все перепутала и переиначила, поделила на политические группировки, перессорила даже друзей. За экономическим спадом наступил спад духовный: спасайся, кто как может, делай, что хочешь...
В.Гришанович потерял веру в добрые перемены, поддался человеческим слабостям, оторвался от своих, а к чужим не дошел. Когда оказался на ничейной полосе, он пристрастился к «зеленому змию». А с ним шутки плохи. Валерий потерял работу, семью, сильно болели ноги. Настойчивости в лечении не проявил, а медицина, как известно, отнеслась безразлично.
Последние годы Валерий жил один, сражался за каждый день, звонил надежным друзьям, с которыми любил поговорить о насущном, планах, политике. У него было светлое мышление образованного человека с широким кругозором. Изредка ездил в Крупки к старенькой маме. Прошлой весной, когда все утопало в зелени, снова поехал, хотел побыть там до сентября. Но все внезапно оборвалось: 20 мая 2007 года Валерий Николаевич Гришанович умер в Крупках. Похоронили его в Холопеничах, которые он называл колыбелью своего детства.
«В этом мире меня ожидали...» — строчка из его стихотворения. Да, ждали, и он пришел, чтобы жить, творить, побеждать. И рвался, спешил, ошибался. Кое–что сделал, а потом остановил свой корабль, не доведя его до пристани...
Эдуард КОРНИЛОВИЧ.
Личное
Хорошую, трогательную статью опубликовал в «ЛiМе» Эдуард Корнилович, человек, много знающий про Минск и минчан 70 — 80–х годов. А Валерий Гришанович был человеком, без которого невозможно представить и Минск, и нашу журналистику тех лет. Помню, летом 1977 года Миша Катюшенко представил меня невысокому лобастому крепышу с крепко сжатыми губами и пронзительным взглядом из–за очков:
— Знакомься, Валерий Гришанович, замредактора «Знаменки».
Крепыш почему-то стал еще более суровым, протянул руку и отрекомендовался совсем уж фантастически:
— Полковник Пестель.
Много позже мне стали понятны эти слова. Крестьянский сын из Холопеничей, ездивший сдавать экзамены в МГУ на мотоцикле, писавший лирические стихи и гремевший на разных комсомольских сходках, был в жизни декабристом Пестелем. Как все в нем соединилось — аристократическая высокомерность и плебейская простота, чуть ли не обмороки при взгляде на умирающий закат над озером Селява, интимные стихи «под Евтушенко» и прекрасное умение политически тонко лавировать в высоких комсомольско–партийных сферах, — ума не приложу... Он мог заплакать над пластинкой Высоцкого, где тот рвал душу по «коням привередливым», и столь же страстно требовать от бесшабашных корреспондентов «Знамени юности» помнить, что они не вольные художники, а патроны в партийной обойме. Это он, по–моему, вычитал у Шолохова, но мог и сам прийти к столь диковинному образу. Все в нем уживалось: был он и похож, и даже неотличим от таких же пробивных «хлопцев» из ЦК комсомола, и разительно от них отличался тем, что верил во все, что говорил.
Во время чуть ли не ежедневных вечеринок у нашего редакционного партсекретаря Иры Гуринович — оригинальные вообще–то были времена! — я называл его товарищ полковник Пестель. Валерий Николаевич отзывался на полном серьезе.
Был он отличным парнем и прекрасным редактором. После того как его «ушли» из «Знамени юности», там поперебывало много разного народа, в конце концов, добивших до ручки некогда гремевшую на весь Союз газету. И пусть некоторые ребята скромно считают, что это они привели «Знаменку» к 800 тысячному тиражу, пусть резвятся задним числом. Но это Валера Гришанович — комсомольский кадр с ухватками дворянина вывел вполне среднестатистическую молодежку 70-х на такие быстрые рельсы, что покатилась она со скоростью экспресса.
Каких людей собрал тогда Гришанович!
Не так давно Сергей Ваганов упрекнул меня, что в «юбилейном» интервью для нынешней «Знамя юности» я не вспомнил о плеяде тех, кто работал в газете в 60–е годы. Не вспомнил, виноват... Я пришел в газету в 1977 году и, конечно, слышал и про Виталия Чанина — славного редактора, и про Сашу Станюту, и про Самсона Полякова, и про Лелю Кармалитову, и Валю Окунькову, и Сергея Ваганова, и Женю Будинаса, и Володю Блохина, и... Но я с ними не работал. Из той плеяды застал только Лилию Брандобовскую, Женю Степанову да Валеру Холода. Школа, конечно, у них была — будь здоров! Но команда Гришановича в тот момент на поле старого, патриархального Дома печати, что располагался на проспекте им. В.И.Ленина была просто уникальной. Леня Павлючик, Таня Тюрина, Миша Мерсон, Оля Сверкунова, Толя Ярось, Коля Сидорович, Ира Гуринович — пусть никто из неупомянутых не обидится — все были в большом-большом ажуре. А лучше всех был редактор Гришанович, который позволял многое, не терпел халтуры и всегда находился в полной боевой готовности по защите любого журналюги, если тот написал правду и не нафантазировал.
Вот тогда «Знамя юности» стали выписывать не только в Беларуси, но и в Потьминском лагере для политзэков, о чем мне с удовольствием рассказал впоследствии знаменитый диссидент Натан Щаранский. Но главное, конечно, не в потьминских страдальцах, а в том, чтобы купить «ЗЮ» в Минске, нужно было отстоять утром некоторую очередь.
Сейчас в такое даже и не верится.
Но не утратившие память былые «знамя–юноши» и «знамя–девушки» подтвердят сей феномен, автором которого был Пестель–Гришанович.
А еще Валерий Николаевич Гришанович, когда улеглись многие личные бури и послышались отдаленные подземные гулы будущих перестроечных потрясений, первым осмелился и издал в «Мастацкай лiтаратуры», куда пришел после вразумления в ЦК КПБ, трехтомник Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Сейчас, читая нелепые мемуары бывших ответственных цековцев, которые, если хоть на секунду им поверить, были чуть ли не «засланцами» Сахарова и Быкова в центральный партийный офис, можно только изумляться... Но все это в расчете на справедливость известной солженицынской поговорки «Тело заплывчиво, а память забывчива». Почитаешь такую очередную Марию Магдалину, посмеешься, а потом глянешь на книжный шкаф в своем кабинете — стоит там старенький синего цвета «Архипелаг», изданный Валерием Николаевичем Гришановичем. Кто бы тогда на такое осмелился? Да никто, кроме него!..
Павел ЯКУБОВИЧ.
