Четвертый корпус, где находится женское наркологическое отделение № 35 Республиканского научно–практического центра психического здоровья, посетителей встречает надписями «Шабаны 1997», «Кунцевщина 2000», выцарапанными на кирпичных стенах. Такой след оставили о себе пациентки. Скоро здание отремонтируют и от этих неровных закорючек, за которыми стоят целые истории, ничего не останется. Как говорится, если бы стены умели говорить, то наверняка перед нами предстала бы не одна сага, ведь только за прошлый год в женской наркологии пролечились более 1.500 человек. Тенденция печальна: сегодня прекрасный пол употребляет спиртное вовсе не в дамских количествах. На женский алкоголизм как он есть, изнутри, взглянули журналисты «СБ».
Не все еще потеряно
День нашего визита в отделение № 35 выдался солнечный, поэтому его обитательницы дружно высыпали на прогулку. Переминаясь с ноги на ногу, дамы лет 30 — 40 в спортивных костюмах и сланцах о чем–то лениво переговаривались. Первое впечатление — обыкновенные пациентки. Разве что лица несколько одутловаты, а оттенок кожи какой–то неестественный. Что поделать, отпечатки многолетнего «романа с бутылкой»... Прошедшие необходимый, в две–три недели, курс лечения тоже выделяются, даже выражением лица. Словоохотливые, полные надежд. А вот недавно поступившие еще притираются. Скупыми фразами о себе отделываются и «острые» — пациентки, которых привезли с психозом или «белочкой», как ласково называют здесь белую горячку.
...Краем уха ловлю — обсуждают, как в туалете плакала новенькая. Сама она — двадцатилетняя Оля — выглядит напуганной и держится в сторонке. Случай в некоторой степени уникальный. Забеспокоившись, что в ее компании принято много выпивать, вчера она пришла сюда по собственной воле. Решила попугать себя. Воспитание страхом дало эффект.
— Хочу домой! — с ходу заявляет Оля после неполного первого дня в наркологическом отделении. — Уже написала заявление, чтобы меня выписали. Насмотрелась я на этих...
Психолог предложил поменять компанию.
— А смысл? — обреченно вздыхает Оля. — Сейчас вся молодежь такая.
Эта беда, впрочем, возраст не выбирает. О масштабах проблемы среди женщин говорит хотя бы тот факт, что из 50 коек отделения — ни одной свободной. Опустевшие после утренней выписки места моментально занимают новички. Статистика беспристрастно фиксирует, куда мы катимся: если в 1980–е на 12 мужчин–алкоголиков приходилась приблизительно 1 алкоголичка, то за три месяца нынешнего года, по словам заместителя главного врача по медицинской части Минского клинического наркологического диспансера Александра Алишевича, на 30 тысяч состоящих на учете в диспансере представителей сильного пола — уже 9 тысяч дам. Пропорция получается 1 к 3. И это не наша национальная особенность. В Германии соотношение такое же. Во Франции — 1 к 4.
Что подталкивает их к бутылке? Одиночество или потеря близких. Привычка расслабляться после рабочего дня со стаканом в руке или домашняя рутина, когда ради семьи жертвуют работой. Особая «группа риска» — пенсионерки. Многие уже и вдовы. Взрослые дети живут отдельно. От нечего делать в компании таких же подружек женщины начинают «прикладываться», чаще всего втайне от близких. Когда они замечают проблему, случай уже запущенный: запойное пьянство, ежедневные возлияния и ярко выраженное похмелье. Впрочем, многие даже не осознают, что происходит, считает заведующая женским наркологическим отделением № 35 Татьяна Будницкая:
— Популярно заблуждение: мол, если пить благородные напитки — вино, шампанское, коктейли или пиво — и на остановках не валяться, то и алкоголизмом происходящее не назовешь. Нет, назовешь!
Наталья, которой чуть за пятьдесят и которая последние 20 лет провела с бокалом в руке, именно так и считала. Вопрос о деньгах никогда не стоял, как и о собутыльниках. Жизнь казалась сплошной вечеринкой. Признается мне:
— В какой–то момент было забавно. Выпьешь, начудишь в пьяном угаре, а наутро с улыбкой вспоминаешь. Похмелье? Так у всех бывает...
Не до смеха стало, когда появились провалы в памяти. По–настоящему же стало страшно, когда случился первый запой. Сил выбраться из него самостоятельно не было. Сама попросила мужа отвезти в наркологию. Сейчас Наталья полна решимости начать все заново.
Да, большинство сюда приходит добровольно. А истории пациенток словно писаны под копирку. Распространенная причина — «семейный алкоголизм»: жена отчаялась переубедить мужа и начинает пить вместе с ним, мол, «ему меньше останется», в результате спивается сама. Но мужчине проще избавиться от зависимости. Ведь у слабого пола иначе работают ферменты, расщепляющие спирт, поэтому болезненная тяга формируется вдвое быстрее. 5 лет — средний срок, в течение которого опускаются на самое дно. Но при этом мотивация перебороть себя у женщин сильнее. Подталкивает хотя бы материнский инстинкт.
Марина — тому классический пример. Пока остальные греются на солнце, мы с ней сидим в больничной палате: стандартная комната на несколько больничных коек, кое–как застланных казенными покрывалами. Ищу, за что бы зацепиться глазом, — тщетно. И куда девается женская привычка создавать вокруг себя уют?
К стакану Марина потянулась, когда семь лет назад ушел муж. Выпивала — и сразу легчало. Считает, ей повезло — не скатилась до пьянок в одиночку, до настойки боярышника, как некоторые. Неужели была такая любовь? Да нет, супруг, бывало, и поколачивал. Терпела ради детей. Когда благоверного посадили за кражу, регулярно ездила с передачами. Думала, вернется... Детей забрали в социальный приют. Сюда Марину заставил прийти суд, поставивший ультиматум: или лечишься, или лишаем родительских прав. Когда она заговаривает о дочках, на ее лицо словно ложится тень. Марина хмурится. Внезапно замолкает. Значит, не все еще потеряно?
Помоги себе сам
Распорядок дня в отделении незамысловат. Больничные будни монотонны. После завтрака — процедуры, групповые занятия с психологом. Дальше — свободное время. В обед территория заметно оживает. Пациентки сами разносят емкости с едой из столовой по отделению. Короткий всплеск активности — и больница снова погружается в дремоту.
Чтобы как–то себя занять, обитательницы наркологии добровольно выполняют мелкие поручения: помогают на кухне, убирают палаты, раздают бланки с анализами. Со стороны все напоминает этакую тихую гавань для алкоголика. Времени подумать и разобраться в себе — с избытком. Поэтому многие осознают, что действительно больны, только здесь. «Старички» о своем недуге говорят открыто.
— Вы хотели сказать «алкоголичка»? — с готовностью прерывает Ира мои мучительные попытки заменить это слово на что–нибудь нейтральное.
Ира — «алкогольный рецидивист». Увы, реальность такова, что в Новинки возвращается каждая пятая. Одного желания завязать мало. Многое зависит от окружения, куда попадаешь после пройденного курса. Вот и Ира пролечилась зимой, а потом «навалились проблемы». Начала решать их с безалкогольного пива, а закончила очередной госпитализацией. Говорит, поначалу от спиртного отворачивает. Но только на время: «Стоит понервничать — тянет опять... «Подшилась» вот».
Кстати, для алкоголика очень типично. Желанию выпить всегда находят оправдание: плохое настроение, ссора с другом, проблемы на работе. На самом деле человек просто не хочет признавать: я болен. А когда признает — с готовностью хватается за обещания чуда. Однако директор РНПЦ психического здоровья профессор Сергей Игумнов профессионально утверждает: любой «специалист», обещающий за один сеанс избавить пациента от алкоголизма, явно преувеличивает свои возможности. Да, человека можно запугать, и на время он остановится. Но пройдет страх — и рука опять потянется к стакану. В силах медиков — лишь облегчить похмелье, вывести из запоя, подтянуть здоровье. Остальное — постоянная работа пациента над собой. Истины общеизвестные, если учесть, что тема алкоголизма — и сельского, и женского, и детского — не сходит с газетных страниц последние годы. Говорим много — живем по старинке. «Алкоголизм излечим, пьянство — никогда», — шутил писатель. На самом деле все с точностью до наоборот: алкоголик — это уже навсегда, в лучшем случае он станет непьющим алкоголиком. А вот пьянство — это только дорожка, с которой всегда можно сойти. И важно почувствовать эту грань.
