Тогда и созрела мысль оставить свое уединение и отправиться в небольшое путешествие по местам своей молодости, или, как говорят в таких случаях, по местам «боевой славы». Понятно, первый и главный пункт на этом пути — родной Бобруйск. Всякий раз, приезжая туда по делам, обязательно заглядываю на улочки, где прошло детство и где все еще находится родительский дом. Вернее, то, что от него сохранилось. Новые хозяева многое изменили. Обложили деревянное строение белым кирпичом, достроили новые площади. Не узнать! И в то же время никак не обминуть. Какая-то удивительная земная тяга задерживает на этом месте.
Мешкать было некогда. Я всегда был спортивным парнем, к тому же закаленным в уличных драках в нашем заводском районе. Перемахнул через забор и… понеслось. Племянник (а это был он) с приятелем бросились на улицу к своему «жигуленку» и быстренько ретировались. Янину освободил.
И вот теперь я стоял неподалеку от места былой схватки, которых в пору моей молодости в послевоенном Бобруйске было множество.
Но раз уж «зацепил» Янину, то, пожалуй, стоит рассказать о ней и ее Юзике, как мы его называли, поподробнее. Тут тоже есть некая тайна и загадка.
Рассказывали, когда-то эта пара жила на Гродненщине. В молодости Яня была на редкость красива. Как она досталась скромному и тщедушному на вид пареньку Юзефу — загадка. Но вскоре произошла в семье драма. Заглянув в обеденный перерыв домой, Юзеф застал за попыткой изнасиловать Янину своего родного брата Казимира. Юзеф набросился на обидчика и, так уж получилось, задушил того. Его посадили на восемь лет в тюрьму. Янина вернулась к родителям и обещала дождаться мужа. Обоим повезло. Следователь, который вел дело об этом случае, чем-то проштрафился. Начали проверять все последние дела, что были в его ведении. Тогда один из проверяющих и наткнулся на это братоубийство. Стал копать глубже и пришел к выводу, что здесь могла быть и самооборона. По крайней мере, в данных экспертизы значилось и ранение, которое осталось на теле Юзефа. В итоге дело переквалифицировали как превышение допустимой самообороны.
Через два года Юзеф вышел из тюрьмы, но жить на прежнем месте они с Яниной уже не могли. В глазах местных он по-прежнему значился братоубийцей. Тогда и переехала семья на тихую улочку, где рядом с моим родительским домом продавался готовый сруб. Юзеф был мужиком мастеровитым. Какое-то время оба жили в сарае, где, к слову, держали козу, и однажды даже пытались угостить меня молоком.
Жили они тихо и скромно. Янина рассказала моей матери, что на прежнем месте у них были большой дом и серьезное хозяйство. Однако пришлось все продать, когда Юзеф угодил в тюрьму, а все вырученные деньги отдали вдове брата, у которой на руках остались малыши — мальчик и девочка.
Как-то во время небольшой ссоры моих родителей я услышал, как отец зло бросил: «Не забывай, что Юзеф — убийца, сама знаешь, кто в тихом омуте водится…»
Та фраза неожиданно произвела на меня сильное впечатление. Тихий сосед стал казаться мне неким оборотнем, и я старался его избегать. Юзеф недоумевал. Раньше я любил забегать в его мастерскую и наблюдать, как он вытачивал на станке из дерева всякие красивые фигурки, а Яня носила их продавать на рынок. Однажды он прямо спросил, что со мной произошло, но я промолчал. Думаю, он и сам догадался.
Это позже, когда я стал юношей, образ соседа Юзефа в моих глазах преобразился. Он стал для меня бесстрашным героем, защитившим свою красивую жену. Однако извиниться перед ним я так и не успел. В нашей медицинской семье всегда водились лекарства, потому Янина и забегала к нам с просьбой помочь мужу таблетками или каплями. Мать настаивала на том, чтобы он прошел полное обследование. Однако Юзеф не спешил к врачам. Зря. Однажды, когда он ремонтировал крышу, там, наверху, ему стало плохо, и он на время потерял сознание. Так и упал с крыши. Сильно ударился. Остался жив, но серьезно болел. И вскоре так же тихо, как жил, умер.
Еще позже, оценивая им прожитое и содеянное, я понимал, что Юзеф, скорее всего, не герой, не преступник, а жертва обстоятельств.
Тогда и произошел тот безобразный случай с племянником, когда тот приехал с приятелем ограбить тетушку. Иногда я даже горжусь собой, вспоминая тот случай, когда сумел защитить бедную женщину.
Янина и в пожилом возрасте оставалась красивой женщиной. Еще бы ее приодеть… Однако ей сейчас уже было не до красивых нарядов. Хотя бы выжить. Помаленьку распродавала все, что осталось после Юзефа. Был еще у нее один доход, который помогал ей худо-бедно сводить концы с концами. В саду росла редкой породы груша, и хорошо прижились деревья абрикоса. Когда созревали плоды, соседка просила меня помочь снять урожай и сама на тачке, которую когда-то смастерил муж, возила фрукты на городской рынок. Покупали вкусный и красивый товар хорошо. Домой с рынка Янина возвращалась уже в послеобеденное время. Тянула свою тачку уставшая, как лошадь. Помню, всегда давала мне денежку на мороженое. Мне было тоскливо смотреть на эту женщину.
Постояв еще какое-то время на родной улице, я поехал на другой конец города и вскоре оказался на берегу Березины. В жаркие годы она заметно мелеет, есть места, где ее можно даже перейти. Мне всегда жалко в такую пору рыбу, которой приходится искать более глубокие места. Ее ведь тогда проще отыскать и выловить, а я не люблю легкую рыбалку. Ночью вернулся в усадьбу.
На следующий день погода резко изменилась. Подул ветер с Балтики, похолодало. Хоть и середина лета, но в беседке в такую пору не засидишься. Благо есть камин. Глядя на яркий огонь на поленьях, думаю о том, что вот так же безжалостно жизнь поглотила тела и души Юзефа и Янины, о которых только что вам поведал. Детей небо им не послало. Потому и некому принести цветы на могилки. Да и где они захоронены?
И все же, думалось в этот вечер, каждая земная жизнь — это не только маленькая трагедия. Даже то, что лишь на какое-то время обретает дыхание и освещается солнцем, являет собой праздник и живет в празднике. Тоже немало…