Женский корпус

Журналисту "СБ" удалось "поработать" контролером Минского следственного изолятора N 1.
Это сенсационное сообщение не открыло газетные колонки криминальной хроники. Трагедию, которая произошла в начале 80-х в Рижском СИЗО, предпочли не афишировать. Два головореза-рецидивиста захватили в заложницы женщину-контролера. Во время спецоперации заложница погибла вместе с преступниками. С тех пор профессия "контролер" не стала менее опасной. Но по-прежнему не является темой для широкого обсуждения: правила несения контролерской службы - секретная информация. И все же журналисту "СБ" удалось кое-что рассекретить, "поработав" контролером Минского следственного изолятора N 1.

Пост

7.30. Время развода: заступает на посты новый служебный наряд. Дежурный помощник начальника СИЗО старший лейтенант Альберт Тумасян проводит традиционный инструктаж: "Особое внимание поднадзорным (нарушителям режима изолятора. - Авт.): усилить наблюдение за их камерами..." Сонные камеры в это время готовятся к утренней проверке. Обход совершает старший по корпусу Олег Бурло в присутствии постового контролера с 10-летним стажем Светланы Андросовой (у нее-то мне и предстоит "практиковаться").

Наш пост - 16 камер женского корпуса. Пересчет завершен: все 75 подследственных на месте. "Наставница" сразу предупреждает о строгом распорядке дня. В течение ближайших 12 часов Светлана Александровна и я не вправе отлучаться с поста ни под каким предлогом. В случае ЧП действовать надлежит строго по инструкции. Быть объектом нападения Светлане Александровне, к счастью, не приходилось. Но готовность защищаться, признается она, не покидает ни на миг. Контролер всегда делает первый шаг навстречу опасности: никто, кроме него, не имеет права открыть дверь камеры. В качестве разминки мне поручают потренироваться на замках дверей пустых камер. "Наша работа требует огромной выдержки, - дополнительно инструктирует меня Светлана Андросова. - Частенько случаются откровенные провокации. Тебя оскорбляют, но ты не имеешь права реагировать. Все претензии излагаются официально - в рапортах".

Маленькая стрелка часов замирает на отметке 8. Следом раздается характерный грохот металлической тележки с дребезжащими бидончиками. Раздатчица принимается за дело: полулитровым черпаком отмеряет увесистую порцию жидкой арестантской каши и просовывает миску в окошко-"кормушку".

После завтрака камеры постепенно оживают. Начинается привычное для этого времени движение: одних вызывают к следователю, других увозят в суд, третьих ожидает краткосрочное свидание с родными. Только и успевай открывать двери. В перерывах выводим желающих на ежедневную 2-часовую прогулку. Однако сегодня охотников полюбоваться небом в клетку в крохотном прогулочном дворике, огороженном со всех сторон кирпичными стенами, немного: на улице сыро и холодно. Стуком в дверь одна из камер сообщает о намерении проветриться. "Несовершеннолетние, - объясняет Светлана Андросова, заметив мое удивление при виде четырех юных особ, по команде повернувшихся лицом к стене. - Дети, еще толком и не понимают, во что влипли. Статьи-то у них не ребячьи: кражи, грабежи, разбои. К таким, как правило, подселяют взрослого: хоть какой-то присмотр".

Болезнь закрытого пространства

Фельдшер Валентина Кузьменко начинает обход камер: "На что жалуетесь?" "Дай, милая, таблеточек от сердца", - в окошке показывается седая голова пожилой женщины. Большим спросом пользуются "капельки от нервов". Впрочем, нередко одной только валерьянкой внутреннее равновесие не восстановить, требуется помощь специалиста. "А что же вы хотите? - восклицает врач-психиатр медчасти СИЗО N 1 Александр Островский. - Человека выдергивают из привычной среды, помещают в закрытое пространство - это стресс, да еще какой".

Кабинет психиатра, как ни крути, - последняя инстанция. В большинстве случаев помогает беседа с психологом. "Отведите к Ольге Юрьевне", - просит женщина, из камеры которой доносится резкий детский плач. Открываем дверь: возле нар - детская кроватка, в которой надрывается от крика месячная кроха. По дороге к психологу Светлана Александровна вводит меня в курс дела: "У девочки подозрение на внутриутробную инфекцию. А вообще, кормящие мамы у нас - не редкость. По правде сказать, многим из них есть кому отдать ребенка. Так нет же, держат при себе, превращая малыша в предмет спекуляции. А после суда от него отказываются".

Через комнату психолога проходят все вновь прибывшие. Познакомившись с Ольгой Ворожбит, подследственные обращаться к ней уже не стесняются. "С чем обычно приходят? - Ольга Юрьевна на минутку задумывается. - Многим помощь требуется уже потому, что попали сюда. Часто ко мне идут после свиданий: муж разговаривал холодно, любимый в глаза не смотрел... Большинство тревог моих пациенток связано с семьей: удастся ли наладить отношения в той, свободной жизни? Заходят перед судом: интересуются, как себя вести на процессе? И, конечно же, практически у всех появляется потребность поговорить после приговора: одним нужно выплакаться, другим - поделиться радостью. Отдельная тема - ВИЧ-инфицированные. Они, сами понимаете, нуждаются в повышенном внимании".

Подопечные

В паре с психологом работает старший инструктор по воспитательной работе Римма Кручинина. Каждый день в сопровождении контролера Римма Владимировна навещает своих подопечных в камерах. Чем дышат обитатели 7-метровых "клетушек", где, кроме нар, тумбочка, несколько полок, умывальник да туалет за занавеской, понять не так уж и трудно. Римма Владимировна заходит в одну из "клетушек". Мы со Светланой Андросовой остаемся за порогом: по технике безопасности контролер не должен поворачиваться боком или спиной к подследственным. В тесной камере это условие выполнить невозможно. "На местах 5 человек", - докладывает дежурная. Тут ожидают суда обвиняемые в так называемых экономических преступлениях, раньше никто из них с законом не ссорился. В камере напротив обстановка совсем иная: накурено, хоть топор вешай. Сквозь табачный дым с трудом удается разглядеть сумрачные лица. Кому-то уже приходилось "мотать срок". "Тут у нас "самый цвет": алименты, тяжкие телесные, мошенничества. Кто дежурный?" - интересуется Римма Владимировна. "Я", - шмыгнув носом, нехотя отзывается одна из курильщиц. Становится не по себе: от таких чего угодно можно ожидать. "Надзор за ними нужен усиленный, - привычным движением контролер запирает прокуренную камеру. - Но они прекрасно понимают: нарушать режим изолятора не в их интересах. Два выговора - и карцер".

За время нашего со Светланой Александровной дежурства я убедилась: моя "наставница" - тоже психолог. Вести задушевные беседы с подследственными постовому строго запрещено. И в то же время благодаря врожденной наблюдательности (без этого качества на контролерской службе делать нечего) контролер многое может сказать о каждом из своих подопечных и в нужную минуту прийти на помощь. В СИЗО помнят такой случай. Обитательница одной из камер вознамерилась свести счеты с жизнью. Дело было ночью, когда медики, воспитатели и психологи отдыхают. Удержала отчаявшуюся женщину от рокового шага контролер. Спросите, как? Словом. Своим, пожалуй, главным оружием.

До конца смены Светланы Андросовой еще два часа, а я уже с ног валюсь от усталости. В виде исключения мне позволяют передохнуть в помещении старшего по корпусу. Заканчивается раздача ужина. Сопровождаем на прогулку оставшихся желающих. Вот-вот пересменка. Для меня - вторая и последняя. У Светланы Андросовой впереди сутки отдыха и ночная смена.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter