Женщину нельзя ударить даже цветком

Время подозрений не щадит никого. Репрессии 30-х затронули всех - бывших господ и потомственных крестьян, кадровых военных и научных работников, скромных служащих и известных деятелей искусства, мужчин и женщин...

Единственное различие в судьбах репрессированных в том, что для женщин был создан отдельный ад. Он назывался "специальные женские лагеря ГУЛАГа".

Когда-то Орфей по своей воле спустился в подземное царство Тартар за своей возлюбленной Эвридикой. В лагеря ГУЛАГа Орфеи попадали только по этапу, по статье и без надежды выжить. Хотя Эвридики, вдохновительницы поэтов, там тоже были...

Например, Ассоль. Точнее, ее прототип - жена писателя Александра Грина, создателя "Алых парусов". Александр Грин, настоящая фамилия - Гриневский, происходит из рода белорусских повстанцев, его отец был сослан из Беларуси в российскую глубинку за участие в восстании 1863 года.

Заключенная Ассоль

Путь в северные лагеря жены Грина был сложным и запутанным. После смерти писателя в 1932 году она осталась жить с больной матерью в Старом Крыму. Здесь же их застала оккупация. Первое время жили, продавая старые вещи. Когда продавать стало нечего, пришлось искать работу. А какую работу можно было найти слабой интеллигентной женщине в оккупированном румынами и немцами Крыму? Нина Николаевна считала, что ей еще повезло - подвернулось место корректора в типографии открытой при немцах газетенки. Знать бы, чем обернется это "везение" в будущем...

Никаких заметок, прославляющих "новый порядок", она, естественно, не писала и писать не могла. При любом режиме корректор - самая скромная должность, от которой мало что зависит. Но именно сотрудничество с немцами было поставлено ей в вину после войны. Плюс пребывание на невольничьих работах в Германии, куда Нину Николаевну вместе с другими местными жителями насильно увезли в 1944 году.

Там она находилась в лагере под Бреслау. Бежала, воспользовавшись бомбежкой союзников в 1945-м, с трудом добралась обратно в свой любимый Крым. А вскоре снова угодила в лагерь. Не помогло даже свидетельство очевидцев о том, что в годы войны жена Грина лично спасла жизнь 13 человек, взятых в заложники после убийства немецкого офицера: Нина Николаевна бросилась в управу и каким-то чудом упросила городского голову выпустить их на свободу...

В лагере Нина Николаевна познакомилась с юной Оленькой Возовик, бывшей московской студенткой. Грин было около 50 лет. Оле - чуть больше 20. Тем не менее они быстро сошлись и подружились.

Что привлекло жену Грина в этой наивной, худенькой, мечтательной девочке? Быть может, ее схожесть с той Ассоль, которой она сама была в молодости и мечты которой безжалостно раздавило время?

- Я для нее была как дочка, - вспоминает Ольга Ильинична. - Помню, сижу ночью на дежурстве, глаза слипаются, и вдруг она приходит: "Иди поспи, я за тебя посижу". А однажды Нина Николаевна сшила мне юбочку из брюк, которые выменяла у кого-то на пайку хлеба. Она была большая мастерица и постоянно что-то шила...

- А черты Ассоль она в себе сохранила?

- Знаете, в ней были какие-то врожденные изящество и грациозность. Вот она ляжет спать на лагерные нары, но ляжет так, что будешь любоваться. В ней все было красиво. Даже омерзительную лагерную баланду она умела есть так, словно это было изысканное кушанье. Глядя на нее, я думала, что можно оставаться Ассолью и в самых трудных обстоятельствах. Но для этого надо очень крепко любить и верить.

Даже после смерти Александра Грина Нина Николаевна продолжала безумно любить своего мужа. В изголовье лагерных нар она поставила его фотографию, чудом уцелевшую после бесчисленных обысков, и каждый день старалась положить рядом с ней то зеленый листок, то травинку, то красивый кусочек ткани - цветы в тех лагерях не росли...

После смерти Сталина многих амнистировали. Олю и Нину Николаевну - тоже. Они продолжали встречаться уже в Москве. Однажды жена Грина пригласила Ольгу Ильиничну в филиал Большого театра на балет "Алые паруса", в котором танцевала Лепешинская. Нина Николаевна была уже седой, но по-прежнему красивой женщиной. Вдруг на весь зал объявили: "Здесь присутствует сама Ассоль". Свет софитов буквально залил ложу, в которой они сидели. Зрители встали и зааплодировали. Нине Николаевне бросали в ложу огромные букеты. Ассоль-сказка, Ассоль-быль по-прежнему была нужна людям...

К сожалению, этого нельзя сказать о тогдашних властях Старого Крыма, которые упорно не хотели возвращать домик Грина его законной хозяйке. После ареста Нины Николаевны он перешел к председателю местного исполкома и использовался как сарай. Несколько лет понадобилось Нине Николаевне, чтобы восстановить справедливость и создать в этом доме маленький музей Грина.

Давняя клевета, увы, не отпустила жену Грина и после ее смерти. Когда Нина Николаевна скончалась, власти Старого Крыма не разрешили похоронить ее в могиле, где покоился Александр Степанович Грин и его мать. Место для "неудобной" покойницы подобрали где-то на окраине кладбища.

Друзья Нины Николаевны не примирились с такой несправедливостью: глухой осенней ночью выкопали ее гроб и перенесли в могилу мужа. Один из участников этой тайной операции оставил записи о случившемся в своем дневнике, который, увы, попал в руки следователей из спецорганов.

Могилу Грина вскрыли и ничего не обнаружили, потому что безымянные доброхоты догадались спрятать останки Нины Николаевны не рядом, а под гробом мужа. Так в общей могиле они и покоятся до сих пор.

Алжирские жены

Александр Грин умер в 1932 году. Неизвестно, какова была бы его собственная судьба, не опередил ли бы он свою Ассоль на лагерных нарах?

Ведь в те жестокие времена женщина должна была отвечать не обязательно за свою собственную вину. Достаточно было быть... женой.

Когда 15 августа 1937 года Ежов издал приказ арестовывать жен репрессированных мужей, это не вызвало недоумения - как же: "Муж и жена - одна сатана". Приговор был известен заранее: конфискация имущества и срок не менее 5 - 8 лет. Тот же приказ требовал выявления "социально опасных" детей. Это означало - специальные детские дома. Не предавших своих мужей женщин в большинстве случаев ждал... АЛЖИР.

Название расшифровывается просто: Акмолинский лагерь для жен изменников родины.

Не щадили даже самую верхушку. Были арестованы жены Буденного, Калинина, Молотова... И ничего, влиятельные мужья смирились. Собственная жизнь была дороже.

Не обошли вниманием "органы" и белорусскую элиту: выявили "антисоветскую террористическую группу из жен репрессированных врагов народа". Как террористки были осуждены жены всех секретарей ЦК партии, руководителей Совмина. Многочисленные женские этапы пополнили в 1937 году конвойные "теплушки-краснухи"...

Осенью 1937 года в Минске вместе с 80 женами "врагов народа" арестовали Дину Харик, жену знаменитого поэта Изи Харика. Поэта взяли за два месяца до этого, в Доме творчества. Он успел крикнуть: "Передайте Дине, что меня забрали. Я не виноват, разберутся. Пусть сыновей бережет..."

Но вскоре его расстреляли. Семья об этом не узнала. Поэтому продолжала ждать и надеяться. Приехавшие ноябрьской ночью за Диной Харик были вежливы: "К утру будете на машине доставлены домой. А с детьми пока посидит наш сотрудник. Чего беспокоиться..."

Так для Дины Харик началось 20-летнее скитание по тюрьмам, пересылкам, лагерям. Но, наверное, самое страшное было для этой женщины то, что она ничего не знала о судьбе своих детей, Юлика и Давида.

Когда в 1956 году Дину Харик реабилитировали, она попыталась найти сыновей. Но удалось узнать только то, что их отправили в 41-й детдом НКВД, и во время войны их следы потерялись. Мать разыскивала своих детей всю жизнь. И всю жизнь хранила память о погибшем муже - а жизнь ее была долгой. Дина Харик умерла недавно, 12 апреля 2003 года...

Вместе с Изи Хариком было расстреляно несколько десятков литераторов. В том числе и талантливый прозаик Михась Зарецкий. Жену Зарецкого сослали в лагеря. Изведала всю тяжесть репрессий семья поэта Тодара Кляшторного. В семье Кляшторных было двое детей - дочки Тадиана и Майя. Младшая дочь разделила с матерью лагерные муки. Самого Тодара Кляшторного расстреляли осенью 1937-го, на следующий день после того, как расстреляли Изи Харика и Михася Зарецкого. Была арестована и жена историка Всеволода Игнатовского, а двое их сыновей стали "социально опасными". Игнатовский, академик, известный ученый, незадолго до этого покончил с собой, застрелился - такова была официальная версия. Жена утверждала, что мужа погубил НКВД. Возможно, ее нежелание молчать послужило одной из причин ареста...

Да и те из жен, кто не был арестован, сослан в лагеря, зачастую добровольно ехали за мужьями в ссылку, к местам заключения, как это сделали, например, поэтесса Евгения Пфляумбаум, жена поэта Максима Лужанина, жены Владимира Дубовки и Максима Горецкого... И все, разумеется, испытали на себе, каково жить с клеймом врага народа - таких не брали на работу, выселяли, изгоняли... Не все были готовы к такой ноше. Тем более выход предлагался - отречься от "прокаженного" родственника, осудить его прилюдно. Жена поэта Владимира Жилки поехала к нему в Уржум, но вскоре оттуда сбежала, навсегда бросив опального супруга.

Но самое страшное - далеко не всем было куда и с кем ехать. Большинство жен репрессированных белорусских писателей очень скоро стали вдовами.

Офелия в аду

Женские лагеря мало чем отличались от мужских. Женщины жили в убогих деревянных бараках, работали на лесоповале, били мерзлую землю тяжеленными кувалдами, которые и не каждому мужчине по силе. "АЛЖИР", Томский лагерь, "жензоны" Воркутинского лагеря, Ухтпечлага, Норильлаг, Карлаг в Казахстане, печально знаменитый колымский "Эльген" - это только часть трагического женского мартиролога. Довелось подымать неподъемную кувалду и... Офелии.

Много написано о лагерных страданиях узницы интинского особлага МГБ "Минлаг" поэтессы Ларисы Гениюш... Но мало кто знает об истории другого писателя.

В 30-х Тамара Цулукидзе, заслуженная артистка Грузинской ССР, играла на сцене театра имени Шота Руставели Офелию... Но ее муж, С.Ахметели, был репрессирован и расстрелян. Так актриса попала в лагерь жен врагов народа.

Государство обходилось с репрессированными, как свойственно хищникам. Отпускало на волю, чтобы снова схватить, потом снова чуть-чуть ослабляло хватку, чтобы дать надежду - и растерзать. Тамара Цулукидзе изведала это на себе. Тюрьмы, лагеря, лесоповал, земляные работы... В перерывах между отсидками она организовывает театр кукол в Коми АССР, работает в Курске режиссером кукольного театра... В один из периодов своей "зэковской карьеры", во время ссылки в Красноярский край, Тамара Цулукидзе познакомилась с также ссыльным белорусским писателем Алесем Пальчевским и стала его женой. Это было уже в середине 50-х. Тамару Цулукидзе реабилитировали в 1956 году. И с 1959 она постоянно живет в Минске. И... становится белорусской писательницей. Пишет пьесы для детей "Андрэйкава шчасце", "Пшанiчны каласок", "Тва„ чэснае слова" и множество других, рассказы для детей, статьи по истории театра, переводит с грузинского на белорусский и наоборот... В 1967 году вступает в Союз писателей Беларуси, награждается орденом "Знак Почета"... Далеким получился путь грузинской Офелии к Беларуси - через Сибирь.

Побывала в заключении и Павлина Меделка, муза Янки Купалы, первая исполнительница роли Павлинки в одноименной знаменитой пьесе. Что ж, если посадили романтическую Ассоль, почему не посадить также романтическую белорусскую Павлинку? Тем более предлогов - хоть отбавляй. Вернулась из-за границы, купившись на посулы Советской власти. Значит, шпионка. Муж Тамаш Гриб - националист... Впрочем, подробно о судьбе Павлины Меделки мы уже как-то рассказывали...

А вот жену поэта Петра Глебки от заключения удалось спасти. Нина Илларионовна Глебка осталась в оккупированном Минске и, как и жена Александра Грина, была вынуждена пойти на работу. Устроилась на радио. Причем, как утверждал сам Глебка, пошла она туда с ведома партизан и чуть ли не по их просьбе. Разумеется, это не могло уберечь Нину Глебку от расправы. По свидетельствам знакомых, за женщину заступился брат Петруся Бровки Степан, облеченный соответствующей властью.

Женщину нельзя ударить даже цветком... Впрочем, тот, кто это сказал, тоже лицемерил. Репрессивная машина женщин не щадила никогда. Так что будем помнить о них, женщинах, которые прошли через ад без Орфеев и остались Эвридиками, Ассолями, Павлинками, Офелиями.