Весной все обновляется. Природа, чувства, эмоции, если кошелек позволяет — парфюм и гардероб. Судя по афише, известные артисты тоже не прочь обновиться и сбросить свою артистическую «змеиную» кожу (змеиную, потому что шоу–бизнес часто кокетливо называют «клубком целующихся змей»). Так, хозяин 6–этажного замка в подмосковной деревне Грязь Максим Галкин привозит в Минск программу «Новый». Популярный актер и телеведущий Сергей Кравец вдруг выйдет к публике под веселым псевдонимом — Толя Дым. Счастливый отец Филипп Киркоров покажет во Дворце спорта мировое шоу № 1 DRUGOY.
Правда, непонятно, по какой шкале артист начинает отсчет и от кого отталкивается. Это «№ 1» по сравнению с кем? С «Бурановскими бабушками», Кристиной Агилерой или покойной Уитни Хьюстон? Да и вообще после романа «Мизери» Стивена Кинга с его крылатой фразой: «Я — ваша поклонница № 1», на месте Киркорова поостерегся бы заигрывать с нумерологией.
Положа руку на бумажник, а что уж такого принципиально «другого» и «нового» могут показать Киркоров и Галкин, «забронзовевшие» к своим средним годам похлеще жизнелюбивого Леонида Ильича? Те же яйца, только малость подтухли. Ну похудеют на пару килограммов, цвет волос или стрижку поменяют. А, по сути, останутся теми же «московскими бамбуками».
Уж лучше поднять юбилейную чарку этой весной в компании Бориса Гребенщикова и его непотопляемого «Аквариума», неунывающей «интердевочки» Елены Яковлевой (правда, юбилей актриса отметила в 2011–м, но доедет до нас только в этом апреле) или чистой души, приверженицы йоги Валерии. Эти артисты не стремятся продать себя зрителю в надуманной новой обертке, предстанут такими, какие есть, — самодостаточными и талантливыми. Каждый в своем.
На жажде новизны, инстинктивной потребности человека в ней держится не только шоу–бизнес, но и реклама. Для меня всегда было загадкой: почему нельзя сразу выпустить идеальную бритву, в которой было бы все учтено? Или жвачку, наконец, с окончательно устойчивым вкусом. Почему чуть ли не каждый месяц запускается новая реклама, где герой обретает счастье, как следует выбрившись или закинувшись резинкой, в которой производители, видимо, не спав трое суток, вдруг рискнули соединить вкус вишни с малиной. Еще несколько лет таких инноваций — и современная бритва начнет разговаривать с бреющимся по душам. Или рванет, как кочерга из детской сказки Корнея Чуковского «Федорино горе», в окно. И смогут счастливые мужчины будущего летать на ней в баню, как Маргарита на метле.
Технический прогресс торопится одарить нас новинкой. А мы рады ей, как дети, не думая, что в этом жизненном лабиринте проходим мимо одной и той же булки, как маленький мальчик из «Трое в лодке не считая собаки» в Хэмптон–Кортском лабиринте.
Как быть новым, если нот по–прежнему — семь, букв — 33, а нормальной считается температура тела 36,6 и ни градусом выше? Как обнаружить в себе нечто новое, неизвестные доселе таланты? Вдруг заговорить гекзаметром или научиться глотать шпаги? В ответ — тишина.
Может, вся эта жажда новизны — лишь иллюзия, обман? Настоящее обновление заключается не во внешнем, а во внутреннем. И окружающие этого часто не замечают. Внутреннее тяжелее продать, его сложнее сформулировать и объяснить. Стоит ли кричать о нем, бить себя в грудь? Пусть глотает шпаги тот, у кого к этому пищевод приспособлен.
Недавно отметили 75–летие два замечательных русских писателя Валентин Распутин и Владимир Маканин, никогда не гнавшиеся за модой, не стремившиеся обновить свой стиль в соответствии с лексическими «инновациями» времени. Выпустил традиционную, если хотите, «старомодную» постановку «Люди на болоте» Купаловский театр. Порадовал очередной работой в стиле «золотого века» Голливуда Клинт Иствуд.
Есть свое очарование в постоянстве, в привязанности к определенным вкусам, людям, предметам вне зависимости от атмосферного давления и погодных условий. Свой шик в том, чтобы весной достать из шкафа прошлогодние пальто и ботинки. Не потому, что нет денег на новые, а потому, что нравятся эти. Один и тот же столик в кафе. Одна и та же любимая книга. «Сколько нелепостей говорится людьми только из желания сказать что–нибудь новое», — заметил Вольтер. Соглашусь с великим стариком.
