22 года — с 1969 по 1991–й — отработал я в тресте «Авторемстроймонтаж». Мощная была организация: 4 тысячи работников, 6 управлений в Минске, Прибалтийское — в Риге, Украинское — во Львове, Кавказское — в Кутаиси, Запорожское и Могилевское. Я был старшим инженером и заместителем начальника производственного отдела и курировал Ригу, Львов и Могилев. Из командировок не вылезал, помотаться по Союзу довелось предостаточно. Но вот одна командировка выпадает из типового ранжира и стоит особняком.
В первых числах июня 1986 года наш трест получил телефонограммой выписку из постановления Совета Министров БССР. В те дни решался вопрос о переселении жителей Брагина, где радиационный фон в десятки раз превышал допустимый. Но многотысячное население райцентра было просто некуда девать. И на правительственном уровне было решено принять меры по максимально возможной очистке города от радиации. Нам предписывалось в кратчайшие сроки заменить соломенные крыши 25 жилых домов и сараев на шиферные.
Был создан спецотряд, который я и возглавил. В Брагин я попал впервые. Сотрудник райисполкома провел меня к детсаду, которому на время предстояло стать общежитием для командированных сюда «спасателей». Здание еще пустовало, но на обоих его этажах были уже расставлены сотни полторы раскладушек. На одном из подоконников стояла картонная карточка с меню на 25 апреля 1986 года. При виде этой простенькой картонки меня обуяло гнетущее чувство. И потом, в течение двух недель, которые мы провели в Брагине, я несколько раз в день разглядывал неказистые, написанные от руки, строчки меню. И мучился в догадках, почему в тот предчернобыльский день у детей не было на обед первого: только салат из свеклы, отварной рис, гуляш и компот...
На следующий день к полудню прибыла моя команда: 15 могилевчан и 5 киевлян. К концу дня весь детсад был заселен — рабочими из минских стройтрестов, стройцехов автомобильного и тракторного заводов.
А наутро началась работа. Солому сдирали с крыш, сваливали в кучи, и самосвалы вывозили ее за город. Сжигать. Видимо, это было не самое разумное решение, потому что дым от костров разносил радиационные облака на многие километры.
Никогда прежде не видел я у рабочих такого рвения. Каждый старался поскорее выполнить задание и убраться с зараженной земли. Подгонять их было не нужно. Мы с главным механиком нашего управления Ольховским, раздевшись до пояса, под нещадно палящим солнцем все эти дни помогали сдирать чертову солому и подавали наверх листы шифера. Сколько запредельных доз радиации впитал в себя каждый из нас за это время!.. Каждые полчаса работники бегали к ближайшей колонке отмывать зловредную пылищу и остужать тело от несусветной жары.
Солдаты в защитных комбинезонах пригоняли пожарные машины и под сильным напором из брандспойтов каким–то белесым химическим раствором полосовали, отмывая, стены домов. Дорожники укатывали улицы асфальтом, который не успевал застывать под немилосердно палящим солнцем и весь был испещрен следами–вмятинами от сапог, башмаков, а то и комнатных тапочек. Не обходилось и без неразберихи: едва укладывали асфальт, как приезжали сантехники, принимались ломать покрытие и тянуть нитку водопровода.
Мы работали весь световой день с получасовым перерывом на обед. Почти все мои хлопцы были с деревенскими корнями, каждый привез с собой в качестве панацеи по несколько бутылок первача. И перед сном мы изничтожали оккупировавшие за день организм бета– и гамма–лучи стаканом крепчайшего напитка.
Замена кровель была закончена на 4 дня раньше установленного срока. Уезжая, я бережно упаковал в саквояж свою реликвию — картонку с меню из детсада на последний день перед трагедией...
Михаил Круль, член Союза писателей Беларуси, бывший обозреватель «СБ».
Минск.
