Как была сожжена и восстановлена одна из деревень Россонского района и чем она живет сегодня

«Жанна?! Тебя же сожгли вместе с Селявщиной...»

ПЕРВЫЙ раз через Селявщину я проехала еще по дороге из Полоцка в Россоны. Пока добиралась до райцентра, любовалась местными достопримечательностями. Больше всего впечатлили леса, бесконечно тянущиеся вдоль узкой трассы.



— В войну здесь много партизанских отрядов было, сам Машеров воевал, — заметила соседка-попутчица. — Мама рассказывала, немцы без разбора палили деревни.

Сама того не зная, она затронула то, ради чего я и приехала в Россонский район. Только найти свидетелей трагедии, да и довоенной жизни Селявщины, спустя столько лет оказалось очень непросто. Те, кто создавал колхозное хозяйство или видел зверства карателей воочию, давно упокоились на местном кладбище. Отдельные воспоминания о событиях 70—80-летней давности хранят фотоальбомы местной школы. Ну и, конечно, старожилы агрогородка.

Памятник сожженным деревням в Россонах.

КОЛХОЗ «Новый мир» организовался в 1929 году из 46 личных хозяйств — 436 гектаров земли, 45 лошадей, 14 коров, 9 овец и 7 свиней. Первым председателем стал Иван Вашнёв. Собирали колхоз «с миру по нитке», убеждали, уговаривали... Дежурили по ночам на полях, чтобы не допустить воровства. От живота не ели, колхозных новостроек не возводили. Поначалу едва сводили концы с концами, даже зерно для сева собирали по горстям на частных подворьях. Правда, многодетным семьям колхозников выделяли по литру молока в день. Наверное, и крепче бы стали на ноги, если бы не война. Но нагрянули непрошеные гости и установили свой порядок.

Ефросинья Антоновна Анцен из деревни Горспля, чье детство прошло на хуторе возле Селявщины, вспоминает: недалеко находился партизанский аэродром, откуда доставляли оружие с Большой земли, а оттуда перевозили его в Освейские леса. Немцы устраивали облавы, хватали людей, забирали скотину. Месяцами приходилось прятаться в землянках. От голода и холода страшно болели, не хватало питьевой воды, но подойти к деревне было нельзя — расстреляют. А потом каратели все сожгли…

Жительница Селявщины Валентина Александровна АЛЕКСЕЕНКО

— В том огне сгорели моя бабушка по материнской линии и две ее дочурки, — рассказывает учитель белорусского языка и литературы местной школы Нина Кордюкова. — Мама не могла вспоминать об этом без слез, и я редко спрашивала ее об этом, чтобы лишний раз не причинить боль. Она рассказывала, как на остывшем пепелище нашла металлическую коробочку с мамиными украшениями. Это все, что осталось. Деревню уничтожали дважды, первый раз сожгли частично, второй — полностью. Знаете, тут в каждом доме горе. Конечно, спустя столько лет боль притупилась, ушли очевидцы. Молодежь наша знает о трагедии, но она живет, к счастью, в мирном и беззаботном времени.

К ВАЛЕНТИНЕ Александровне Алексеенко мы направились целой делегацией, вместе с главным специалистом отдела идеологии, культуры и по делам молодежи Россонского райисполкома Натальей Лукашенко и заместителем директора по идеологической работе КУП «Селявщина» Галиной Стрижнёвой. Завидев нас на своем подворье, женщина повеселела. Но ее улыбка пропала сразу после того, как услышала, что меня интересует:

— Да я родилась-то в 49-м. Слышала, что перед приходом немцев здесь было около двухсот дворов. А если учесть, что практически каждая семья считалась многодетной, то народу хватало. Сгорела деревня в декабре 1943 года, людей расстреляли. У нас же многие партизанили, а семьи здесь оставались. Бабы с детьми в оврагах за кладбищем прятались, их хватали и гнали в село. Говорили, что не только наши погорели, здесь еще и из других деревень были. Когда каратели уехали, оставшиеся вернулись в деревню, а в ней один сарай и баня. Как смогли, так и собрали людские останки, чтобы похоронить. Долгое время жили в окопах и землянках возле озера. Там до сих пор сохранились ямы. А дальше жить нужно было. Многие села по округе так и остались лежать в пепле, народ сюда потянулся, в Селявщину. Поодиночке сложно было выжить, поэтому объединялись. Знаете, как хаты отстраивали? В 45-м отец с войны вернулся. У моей бабушки трое сыновей на фронте погибло, вот ей сначала небольшой домик поставили. Толокой работали. И нашу родительскую хату отстроили в 46-м. Послевоенную жизнь помню. Мама работала в Россонах телефонисткой, папа — председателем Селявщинского сельсовета, потом колхозным бригадиром. Я тоже в колхозе трудилась, потом в библиотеке, воспитателем в детском саду. В 70-е годы у нас было три группы, очень много детей. «Новый мир» считался крепким колхозом, все благодаря нашим людям.

Жанна Андреевна ВАШНЁВА.

ЖАННУ Вашнёву я нашла в Минске. Долгое время она жила в Луганске, но несколько лет назад в связи с событиями в Донбассе вынуждена была перебраться к дочке в Беларусь. Самое интересное, что в Книге памяти Россонского района Жанна Андреевна в списке сожженных в декабре 1943 года, и односельчане давно считали ее погибшей. Но она, как и ее родная деревня, восстала из пепла. Разговор и воспоминания были тяжелыми, почти все время женщина плакала:

— Мои родители из Селявщины. Во время войны отец партизанил. Мама осталась с тремя дочерьми. Когда каратели устроили расправу, мне было около двух с половиной лет. Маму расстреляли в феврале 1943 года, как жену партизана. Сгорели две ее родные сестры и моя 8-летняя сестра Лера. Говорят, что мама беременная была, но я этого не знаю. Кто спрятал и как переправил к партизанам нас с 5-летней сестрой Майей, я не знаю до сих пор.

А дальше был литовский лагерь, Клястицкий и Глубокский детдома, Рязанская область и полвека жизни в Луганске. Все это время Жанна Андреевна мечтала найти могилу матери и Леры. Майя умерла десять лет назад в Москве, ее прах перевезли в Минск. Отец, который живым пришел с войны, но так и не нашел в себе сил вернуться домой, умер и похоронен в Рязанской области. 
Многие десятилетия в Книге памяти Россонского района Жанна Вашнёва числилась в списке сожженных жителей. Оказалось, все это время она жила в Украине.
О том, что на малой родине Жанну считают сожженной, она узнала несколько лет назад, когда попыталась найти место захоронения останков родных. Ходила, спрашивала у людей. Но свидетелей почти не осталось. Когда же встречала стариков и называла свое имя, люди просто теряли дар речи.

Софья и Андрей ВАШНЁВЫ, май 1941 года

— Не могу передать свое состояние. Хорошо, что со мной был сын, он меня поддерживал. Потом пришло какое-то облегчение от того, что смогла побывать в родных местах и поклониться могилам невинно загубленных односельчан. Значит, мое предназначение — молиться за них до конца жизни.


Сожженная Лера ВАШНЁВА (слева) с сестрой Майей, май 1941 года
В память о родных и односельчанах Жанна Андреевна установила на деревенском кладбище, где предположительно и покоятся останки ее матери, рядом со старым памятником небольшой гранитный обелиск — от себя.
КОГДА летом 1944 года Красная Армия освободила район, от многих деревень остались лишь пепелища. Одно из них было на том месте, где до войны находилась Селявщина. Чтобы восстановить хаты, сельчане впрягались вместо лошадей в телеги и привозили доски, снятые с бывших немецких укреплений. Сначала ставили дома семьям погибших партизан и многодетным. Строителями были практически одни женщины. Колхоз восстановили в 44-м, работали, как говорят, не за зарплату, а просто для того, чтобы жить. Из обломков сбитого самолета ковали мотыги, косы, плуги, сеяли и убирали в основном тоже старики, женщины и дети.

После войны к «Новому миру» стали присоединяться соседние «Парижская коммуна», имени Сталина, «Большевик», «7-й съезд Советов», имени Ленина, «1 Мая»… В свое время председателями были Василий Муленков, Феодосий Добровольский, Владимир Хильманов, Юрий Овчинников, Петр Щедров, Геннадий Павлыго, Михаил Сосонко, Иван Козлов, Василий Хурбатов, Виктор Амосов, Иван Стрижнев…

В 1974 году построили два 4-квартирных дома, через два года заложили парк, а еще через два — выдали новоселам ключи от четырех 8-квартирных домов. Сдали в эксплуатацию животноводческий комплекс.

В правлении КУП «Селявщина», именно так сейчас называется сельхозпредприятие, встретила Галину Иванову. Она тоже поделилась воспоминаниями:

— Я училась в Селявщинской школе в 70-х годах. В нее ходили дети из Лазарево, Борисково, Замошья… И сейчас наша Селявщина тихий, спокойный, уютный агрогородок.
Памятники мирным жертвам фашизма установлены во многих деревнях Россонщины. Гитлеровцы уничтожили 20 280 жителей района. В центральном сквере райцентра, где покоится прах более 1,5 тысячи воинов, партизан и простых россонцев, есть и памятник сожженным деревням. Их в районе — 109.
Директор Селявщинской детского сада — базовой школы Юлия ДЕРЕВЯГО и педагог Нина КОРДЮКОВА

Директор Селявщинской детского сада — базовой школы Юлия Деревяго проводит небольшую экскурсию по кабинетам. У учреждения образования своя не менее интересная 136-летняя история. Об этом можно отдельно написать целую книгу. Первое типовое здание, которое построили в 1929 году, потом преобразовали в четырехклассную народную школу колхозной молодежи. Детсад присоединили в 1995 году. Сегодня здесь 48 учеников и 15 дошколят, правда, шестерых привозят из Янковичей.

Селявщинская школа, 1960-е годы

В 2006 году совхоз «Янковичи», колхоз «Россоны» и «Новый мир» объединились в КУП «Селявщина», а деревне присвоили статус агрогородка. Сергей Рубис, выходец из Россон, руководит сельхозпредприятием второй год. Ставку делает на молодых специалистов. «Селявщина» одно и крупных по площади и перспективных хозяйств.

Ученики Селявщинской школы.

На Озерной улице установлен памятник сожженным жителям деревни. На табличке фамилии 33 человек, но, по словам Галины Стрижнёвой, есть сведения, что здесь захоронено около ста человек. В Янковичском сельисполкоме сказали: выделены средства на изготовление нового памятника, скоро его установят и благоустроят территорию.

Галина СТРИЖНЁВА у памятника сожженным жителям  Памятник сожженным Селявщины


Знакомясь с историей Селявщины, думала о людях. Это ж какую силу духа нужно было иметь, какую любовь к жизни и родной земле надо испытывать, чтобы построить вот такой послевоенный «Новый мир»!

СПРАВКА

В Селявщине насчитывается 181 хозяйство, проживает 435 жителей, из них 96 детей в возрасте до 16 лет и 88 человек пенсионного возраста. Это один из самых «многодетных» населенных пунктов Россонского района. Одиннадцать семей воспитывают троих и более детей.

chasovitina@sb.by

Фото автора и из архива школы.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter