Вечные вопросы — считается, это о жизненном предназначении, нравственном выборе. У меня накопились вопросы из другого разряда вечных — риторические. Задавай их не задавай — не жди ответа...
В эпистолярный и телефонный футбол с чиновниками приходится играть ежедневно. На читательское письмо из одного абзаца многие наловчились отвечать на нескольких страницах с перечислением всевозможных постановлений и инструкций, на журналистский вопрос — короткой коронной фразой: «Пишите запрос». Хотя все, конечно, не так грустно. Помню, после выхода рубрики «Вас услышали», куда читатели присылают sms о своих проблемах, заинтересованная инстанция оперативно признала: да, была неправа. И даже просила принести людям извинения через газету. Жаль, что такие случаи — редкость. Обычно находятся аргументы, оправдания, отговорки, «крайние».
И когда читатели ищут помощи в борьбе с этой непробиваемой душевной коростой, которой, порой кажется, покрыты целые конторы, сразу вспоминаются те истории, ход которых очень хотелось переломить. Заведующая амбулаторией, 17 лет ожидающая приличного жилья. Круглая сирота, ставшая бездомной из–за сложных комбинаций взрослых. Благотворитель, которому велят снести усадьбу, где он за собственный счет принимает сотни обездоленных детей. Все эти истории, как я надеюсь, с открытым финалом. Хотя по бумагам, получается, он окончательно определен. Как в мае это было в случае с 80–летней Анной Дмитриевной Луговской, инвалидом II группы. За воду ей выставляют счет в 3 раза больше, чем соседям. Формально все правильно: счетчика–то нет. А нет его, потому что прежде надо отремонтировать в ее частном доме систему водоснабжения. Бабушке это не по карману. Вчитался ли кто–то из чиновников в ее горькое письмо, шевельнулось ли что–то в душе от фразы «у меня нет будущего, наследников нет, после меня дом будет бесхозным»? Нет. И Анна Дмитриевна, и редакция получили лишь высокий образец канцелярского искусства за подписью заместителя председателя Петриковского райисполкома А.В.Фурса с предложением «произвести ремонт внутренней системы водоснабжения с установкой счетчика расхода воды за счет собственных средств заявительницы на договорной основе». И без вариантов...
У понятия «чиновник» негативный подтекст появился еще с золотых времен классической русской литературы. Когда из «служащего государству и жалованного чином», как это трактуется в словаре Даля, он превратился в имя собирательное для безликой массы людей, которые живут в своем особом мире циркуляров и отчетов. Ходят ли эти люди по улицам? Разговаривают ли с кем–нибудь, кроме замов и секретарши? Если да, то почему такой начальник свято уверен, что мясо в магазине лежит по 12 тысяч рублей, огурцы — по 3,5 тысячи, что проблем в его вотчине быть не может, а всякий, кто ставит вопросы, — кляузник... Под раздачу попал недавно знаменитый российский детский хирург Леонид Рошаль. Тот самый «доктор мира», который работал и в Беслане, и на Дубровке. Стоило Рошалю во всеуслышание усомниться в стратегии минздравсоцразвития РФ, как чиновничество разразилось открытым (и, что характерно, без единой личной подписи!) письмом на официальном сайте. Сейчас эта нетленка уже разобрана на цитаты. Хоть на уроке русского языка зачитывай сие безумное плетение словес при полном отсутствии конструктивных ответов на прозвучавшую критику. Хотя нет, с точки зрения безымянных чинуш, конструктив все–таки имеется, а именно: «Просим уберечь нашу честь и достоинство от подобных выступлений». Что говорить, классика жанра. Манифест неприкасаемых. Отповедь чинов, похоже, приватизировавших свое начальственное кресло. Как метко заметил один журналист, «есть слабая надежда, что такие люди давно не брали в руки скальпель». Но есть сильная обида, что именно они присвоили себе право генерировать истину и ставить жирные точки в любой проблеме. А так быть не должно...
