Завещанному верить

Последняя воля умирающих приобретает порой самые причудливые формы.

Первому упоминанию о завещаниях почти 4 тысячи лет. Содержится оно в своде законов Вавилона, составленном при царе Хаммурапи. Имущество отца должно было делиться поровну между сыновьями, но отец мог увеличить или уменьшить долю каждого из сыновей или вовсе "отвергнуть" сына, тем самым лишая его права на наследство.

Тем не менее еще очень долго собственно понятия "завещание" фактически не существовало. В древних Афинах они впервые упоминаются только в VI веке до н.э. Правом завещать свое имущество обладали по закону только мужчины, не имеющие сыновей. Они могли распоряжаться своим имуществом как угодно. Мужчины, у которых были дети мужского пола, и одинокие женщины составлять завещание не могли.

Своим же появлением в нынешнем виде завещания обязаны алчности римских правителей. Завещания, по которым имущество переходило государству, были важной статьей пополнения казны Древнего Рима во времена поздней республики и империи. Особенно это касалось богатых врагов того или иного императора. Им предлагался выбор: либо мучительная казнь и уничтожение всей семьи, либо быстрая и относительно безболезненная смерть, сохранение жизни родственникам, но только в обмен на завещание, в котором приговоренный к смерти отписывал имущество государству. Особенно подобная практика была любима диктатором Суллой и императором Нероном.

Круг лиц, которым позволялось составлять завещание, по сравнению с афинским был расширен, а само завещание можно было составлять как письменно, так и устно. В Риме составлять завещание могли не только бездетные и холостые римские граждане (к ним относились только мужчины), но и те мужчины, у которых были сыновья. Впрочем, существовало и важное ограничение: составитель завещания мог распорядиться лишь частью своего имущества. Остальное по существовавшим законам о наследовании распределялось между родственниками.

В средневековой Европе законы были более либеральны. Завещатель мог уже распоряжаться всем своим имуществом. Исключение составляли дворянские титулы и связанные с ними земли: граф Дерби, к примеру, мог завещать все свое имущество кому угодно, однако его титул и родовое поместье все равно переходили его старшему сыну. Но простые смертные могли распоряжаться своим имуществом так, как считали нужным.

Именно в этот момент появились первые завещания, в которых право наследования оговаривалось определенными условиями. К примеру, один из французских фермеров составил завещание, по которому его вдова получала бы 100 ливров, а в случае повторного замужества - 200 ливров. Свое решение он объяснял так: "Бедняге, который станет ее мужем, эти деньги понадобятся".

Похоже, во времена, когда разводы были редкостью, завещания оставались единственной формой мести мужей своим женам. Некий сквайр из английского графства Суррей оставил следующее завещание: "К моему сожалению, я не смог пережить женщину, с которой многие годы состоял в законном браке. Жизнь с ней была настоящей мукой. Ее ветреность, извращенность ее натуры были залогом того, что рождена она была только на горе мне. Ни одно живое существо, даже обладающее силой Самсона, мудростью Гомера, осторожностью Августа, коварством Пирра, терпеливостью Иова, тщательностью Ганнибала и бдительностью Гермогена, не могло бы с нею справиться... За все это я оставляю ей только один шиллинг".

Еще более оскорбительным было завещание графа Страффорда: "Худшей из женщин... Шарлотте де Граммон, которая, к несчастью, была моей женой, виновной во всех преступлениях, в которых может быть повинен человек, я оставляю сорок пять медных полупенсов, на которые она сможет купить курицу к своему столу. Ее родителям я не оставляю ничего, поскольку... если бы я хорошо знал их раньше, никогда бы не женился на их дочери". Наконец, один шотландский доктор записал в своем завещании: "В благодарность за то, что моя жена ушла от меня и оставила меня в мире и спокойствии, поручаю... передать ей десять шиллингов на носовой платок, который ей понадобится, когда она узнает о моей смерти и этом моем завещании".

Одним из самых знаменитых завещаний тех времен остается завещание Уильяма Шекспира: великий драматург предстает в этом документе весьма мелочным типом - он сделал отдельные распоряжения относительно всего своего имущества, начиная от мебели и заканчивая обувью. Впрочем, не только это привлекает внимание к документу. Завещание - едва ли не единственный неоспоримый документ, доказывающий существование Шекспира как реальной личности.

В XVIII веке появилась новая тенденция в завещаниях - мода на благотворительность. Именно завещаниям мир обязан появлением многих знаменитых музеев. В 1753 году умер известный английский собиратель редкостей сэр Ханс Слоун. В своем завещании он разрешал британскому парламенту приобрести его грандиозную коллекцию за полцены, но с условием, чтобы она была доступна широкой публике. Так появился Британский музей. Почти все музеи и картинные галереи Великобритании были созданы по завещаниям известных ученых и промышленников.

В XX веке поддержка благотворительных организаций, музеев и прочих общественных учреждений была поставлена на поток. На Западе, где, в отличие от СССР, завещания писали почти все независимо от пола, возраста и состояния здоровья, отсутствие в завещании упоминания хотя бы одной благотворительной организации - признак дурного тона. Оставить деньги Международной амнистии, Фонду защиты дикой природы или ассоциации спасения кухарок от воскресных приставаний пожарных легче легкого: достаточно поставить крестик против соответствующей графы в бланке на пожертвование, которые публикуются в любой рекламной листовке любой благотворительной организации мира. Такого крестика во многих странах мира по закону достаточно для того, чтобы бланк считался официальным приложением к завещанию.

Одна из самых "молодых" традиций - завещание имущества животным. Звери-миллионеры начали появляться в конце XIX века. На звание первого такого животного претендует дворняга по кличке Серко, принадлежавшая купчихе Марии Леонтьевой из города Углича. Завещание, по которому собаке переходило более 100 тысяч рублей в деньгах, золоте и недвижимости, разумеется, было оспорено многочисленными родственниками купчихи. Суд, однако, они проиграли. Как говорили позже, власти имели и свой интерес в том, чтобы завещание вступило в законную силу: после смерти дворняги все ее имущество переходило в городскую казну. Кроме обеспечения будущего своего питомца, Мария Леонтьева обеспокоилась и тем, чтобы ее завещание было выполнено неукоснительно: на случай подмены собаки ее осмотрели ветеринары в присутствии полицейских и судейских чиновников. Кроме того, ветеринар регулярно следил за здоровьем собачки, так что незаметно отравить пса было невозможно.

Первым иностранцем, оставившим свое состояние животному, стал французский аристократ барон де Жуар. "Скончавшийся в Париже барон де Жуар отказал все свое состояние, простирающееся до 150.000 франков, своему датскому догу по кличке Тигр. По смыслу завещания для собаки этой будет куплен особый дом в одном из парижских предместий. Присмотр за этим домом возложен на сторожа и прачку, которые будут получать, кроме бесплатной квартиры, 2.000 франков жалования", - сообщал "Вестник Российского общества покровительства животным". Когда собака умерла, на ее могиле был поставлен памятник стоимостью в тысячу франков. Оставшаяся часть состояния барона перешла Французскому обществу защиты животных.

Любопытная история развернулась в середине 1990-х годов, когда американский судья рассматривал иск актрисы Уэнди Дитрих Доркас. Она требовала признать незаконным завещание, составленное ее мужем, миллионером и кинопродюсером Роджером Доркасом. Все свое имущество, которое оценивалось почти в 65 млн. долларов, он завещал любимому псу Максимилиану. Миссис Доркас муж оставил 1 цент. Суд, рассмотрев иск, счел, что, во-первых, миллионер имел полное право распорядиться своими деньгами, как считал нужным, а во-вторых, оставив жене 1 цент, "позаботился о ней в той мере, в которой считал необходимым". Иск был отклонен. Но миссис Доркас без денег все-таки не осталась. Оказалось, что Максимилиан и при жизни хозяина был вполне обеспеченной собакой. На его имя Роджер Доркас открыл счет в банке, а когда пришло время платить налоги, потратил немало средств и сил на то, чтобы выправить псу настоящие, человеческие, документы. Миссис Доркас снова отправилась в суд, на этот раз уже добиваясь права вступить в законный брак с Максимилианом, который, согласно имевшимся документам, был почти человеком - с номером социального страхования, номером налогоплательщика и т. д. Суд не нашел никаких законов, препятствовавших вступлению миссис Доркас в повторный брак. Одновременно Максимилиан был признан недееспособным, а его новоявленная жена была назначена опекуном всего имущества. Недавно миссис Доркас овдовела вторично. Поскольку ее новый муж не оставил завещания, все имущество перешло безутешной вдове.

После смерти Максимилиана самым богатым животным стала немецкая овчарка Гюнтер, которая несколько лет назад получила от хозяйки графини Карлотты Либенштейн наследство в 65 млн. долларов. По сообщениям газет, Гюнтер находится в добром здравии, проживает на собственной вилле в Италии. Любимое хобби - поездки на автомобиле и общение с журналистами, которые сняли уже не один фильм о собаке-миллионере.