В последний день штатного режима пропуска на российско-белорусской границе журналисты sb.by выяснили, что думают и какого развития событий ждут жители обеих стран.
Пункт таможенного контроля «Красный Камень» находится между райцентрами двух стран — Добрушем и Злынкой. Скопления машин нет ни на КПП «Селище» в Добрушском районе, ни на нулевом километре — последнем участке белорусской земли перед нейтральной зоной. Посреди площадки — фура с литовскими номерами. У ее водителя Василия по регламенту работы девятичасовой перерыв. После чего он продолжит путь по маршруту Литва — Беларусь — Россия — Казахстан.
О нововведении Василий слышал, но, поскольку относится к «некоторым категориям», серьезного беспокойства не испытывает. Лишь задает вопросы:
— Как я понял, дальнобойщиков запрет не касается. Но вот, если рассудить, откуда проверяющие на границе знают, в каком состоянии водитель? Как определить? Тепловизор? А может, у человека просто температура или ОРВИ? Или, наоборот, коронавирус есть, но пока не проявляется? А водитель тоже много с кем общается: и с бухгалтерией, и с кладовщиками, и с грузчиками. Кому-то руку пожал, документы передал — вирус и пошел гулять. Так что все эти запреты сейчас…
Взмах ладонью красноречивее слов. К разговору присоединяется Дмитрий, подъехавший на добротном «Фольксвагене». Без предисловий интересуется, что слышно. Парень живет в российском приграничье, беспокоится за бизнес. Возле пропускного пункта у него работает несколько торговых киосков. Говорит, что на посту под Псковом установили тепловизор. Однако как его будут использовать, пока не знает.
В вагончике, где оформляют страховки на транспорт, скучает рыжеволосая девушка. Интересуюсь, есть ли смысл оформлять полис, если поездка в Россию планируется завтра.
— Я не знаю, — честно признается оператор. — Сидим, ждем, что будет после 12 ночи. Пока машины идут как обычно. Дальше будем смотреть по обстановке.
Решив узнать, что происходит непосредственно на КПП «Красный Камень», едем туда. В очереди несколько машин. Пограничники ФСБ досматривают багажники и грузовые фургоны. Лица силовиков скрыты медицинскими масками.
Предъявляю паспорт:
— Скажите, сегодня еще можно попасть в Россию?
Из-под марлевой повязки — настороженный взгляд:
— До нуля часов можно — и туда, и обратно. Как дальше, пока неизвестно — команда не поступала.
Пробыв в России минут пятнадцать, благополучно возвращаюсь. В продуктовом киоске рядом с КПП скучает продавщица без маски. Отпуская мороженое, она не прочь обсудить ситуацию:
— Только что пограничники были, но никто ничего не знает. Хорошо хоть дальнобойщики после введения ограничений останутся, а иначе хоть закрывайся. Вообще это зря, конечно. Белорусы у нас как свои. У людей родственников много, да и мало ли просто съездить надо: кому-то в гости, кто-то учится. Теперь что, вообще всем закрыться? Что это даст? По-моему, ничего. Но нас же не спрашивают, когда такие решения принимают…
Василий Павлович с супругой едет из Брянска в Гомель — проведать мать и сестру. Но за новостями мужчина, похоже, следит не очень внимательно:
— Про закрытие что-то слышал, не понимаю только, чего вы боитесь?
Узнав, что решение принималось Россией в одностороннем порядке, разводит руками:
— Тогда вообще некрасиво. Мы же соседи, союзники, братья — как так?
— К нам теперь что, родня из Беларуси в гости приехать не может? — на пассажирском сиденье вздыхает жена. — А второе — как границу закрывать будут, когда ее нет? Тут же через леса тропинок множество. Контрабандисты шастают — лучше бы их ловили...
Что происходит на белорусско-российской границе накануне введения ограничений: пункт пропуска «Редьки — Красное»
Стало известно, кто из белорусов сможет въехать в Россию с завтрашнего дня
Что происходит на белорусско-польской границе через несколько дней после введения ограничений на передвижение
