Запутанные лабиринты истории

В российском научном, политическом пространстве сошлись две темы, на первый взгляд, имеющие мало общего. Это тематическая выставка документов архивного характера, посвященная В.И.Ленину, и процедура «научного импичмента» по отношению к одному из российских министров с целью лишения его докторской степени. Проблема, предмет, объединяющий оба сюжета, — историческая истина, критерии объективности при оценках этого самого исторического прошлого. Тема диссертационного исследования, подвергающаяся сегодня остракизму, звучит так: «Проблема объективности в освещении русской истории второй половины XV — XVII веков». Наибольший протест критиков здесь вызвало утверждение, что критерий истины — интересы России. Что касается выставки, посвященной деятельности В.И.Ленина, то ее посетителям предложили более 700 аутентичных документов, которые представляют вождя во всей сложности и противоречивости его фигуры. Здесь организаторы напирают на собственную беспристрастность — дескать, они только представляют факты, более ничего. А судить исключительно зрителю и читателю.


Признаемся: проблема существует и, как это очевидно, не только для российского политико–культурного, исторического ландшафта. Помнится, у нас в Бресте один из авторов написал — опираясь на факты! — что накануне войны некоторые летчики пьянствовали, кто–то сидел на гауптвахте и т.д. Поэтому не надо напирать исключительно на внезапность фашистского нападения, сами виноваты. А вспомним интерпретационное своеволие известного автора антисоветского толка Резуна, который перелицовывает как историю, так и факты, и прежде всего в отношении событий Великой Отечественной войны. Словом, проблем хватает.

Многие видят спасение в фактах: они и беспристрастны, и объективны, сами говорят о сути вещей. И с этим сложно спорить, когда речь идет о достижениях археологии, палеонтологии, даже историческом эксперименте (вспомним Тура Хейердала и его путешествия). Но нельзя забывать и иного: факты выбирает исследователь, один факт он называет, а о другом может умолчать. Применительно к В.И.Ленину до сих пор говорят о наличии неких секретных документов, которые неизвестны общественности. Архивисты говорят, что таких документов уже нет, но общественное недоверие, вскормленное десятилетиями манипуляций с документами, склонно сомневаться. Мало того: факт сам по себе должен быть доказан. История знает массу подделок исторических документов.

Вызывает интерес и вопрос о критерии истины. Вот утверждается, что история должна быть «патриотичной», — сложно спорить, поскольку патриотический контекст исторических исследований очевиден в любой стране. Но столь же очевидной представляется и иная точка зрения: история должна быть прежде всего наукой, а это значит — логически непротиворечивой, рациональной, проверяемой, историк должен быть выведен за пределы своего собственного историописания и т.д. Насколько это осуществимо — иной вопрос. Вот вопрос о соотношении понятий «наука» и «патриотизм» вызвал ожесточенные споры в российской исторической, культурной среде. И это закономерно, поскольку речь идет о дисциплине «человеческой, слишком человеческой», как говорил Ф.Ницше. Приоритеты в решении этой проблемы лежат, как получается, в сфере не науки, а государственной политики, понимании важности общенациональных задач перед узкокорпоративными интересами. Надо учитывать и то, что в настоящее время очень большое количество специалистов сомневается в объективности исторической науки вообще, и, признаемся, процесс пересмотра фактов, процессов, объяснения причин дает для этого основания.

Как же решать проблему? Ответа нет, есть лишь предположения. Например, путем апелляции к профессиональному сообществу. А если само профессиональное сообщество расколото? Тогда остается уповать лишь на время. Ждать, пока затянутся раны в общественном сознании, нанесенные революциями, войнами, безрассудными поступками властителей и прочее. Убеждать друг друга в своей собственной правоте, не беря в руки ни топор, ни Уголовный кодекс. Вот как с тем же примером про советских летчиков в первые дни войны — что, не пили, не пьянствовал кто–то? Очевидно, факт этот отрицать нельзя. Но сказать — причем обязательно! — надо и иное: разве факт пьянства определил и судьбу советских летчиков, и их поведение? Да нет, ведь бились как могли, горели на земле и в воздухе, но ведь не прятались по кустам, не рыли щели за капонирами, взлетали, и гибель их была героической. Как и победы, которые пришли, правда, не так скоро, как этого всем хотелось.

По большому счету, проблема объективности в оценках прошлого общественным сознанием воспринимается как проблема выбора пути развития, как выбор тех приоритетов, которые помогут двигаться по избранному пути. Да, это ненаучный критерий истины, но это тот критерий, без которого и история теряет свой «человеческий» статус.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter