КИНО — ЭТО ВЫМЫСЕЛ
Мне кажется, в XXI веке зритель заслужил то, чтобы самому разбираться, что стоит ему смотреть, а что — нет. Конечно, явное искажение исторических фактов и пошлость на экране всегда огорчают. Но, увы, современный кинематограф просто кишит пошлостью, жестокостью, историческими неточностями. Если все это запрещать — смотреть просто будет нечего. Я уверен, любое художественное произведение имеет право на свою трактовку исторических событий, это — не документ. Поэтому оно и называется художественным. Есть и такой отдельный жанр, как гротеск, где все делается намеренно преувеличенным. Фарс тоже предполагает высокий градус комической эмоциональности. Никто ведь и не позиционировал картину “Смерть Сталина” как исторически достоверную. В 1990-е Сталин часто появлялся в картинах постсоветских режиссеров в несколько фантасмагорическом ключе, и тогда это никого не коробило. У Михаила Пташука выходила картина “Кооператив “Политбюро”, или Будет долгим прощание”, где великий актер Алексей Петренко играл актера — двойника Сталина. Фильм получил сразу несколько наград на международных кинофестивалях в Стокгольме, Белграде, Праге...
Увы, сегодня любое кино — скоропортящийся продукт. На первый план выходят не художественные качества, а реклама и пиар. Вполне возможно, что в реальной жизни покорение космоса происходило не так, как показано в российских картинах “Время первых” или “Салют-7”. Но зритель тем не менее смотрит их с удовольствием, потому что сюжеты о премьерах показывают на всех телеканалах. Весь интернет захлебывается в восторгах. То же самое с картиной о спорте “Движение вверх”: у вдов тренера сборной СССР Владимира Кондрашина и баскетболиста Александра Белова фильм вызвал возмущение, а зритель проголосовал за нее рублем и ему не до исторических тонкостей. Если каждый день вдалбливать рекламу — конечно, идти будут валом.
Сегодня часто говорят, что Запад снимает про СССР и Россию “клюкву”, в которой нет понимания исторических процессов, где многое неверно подается и интерпретируется. Понятно ее появление при существовании “железного занавеса”, когда было мало информации, но почему эта традиция осталась сегодня, когда открыты все источники? Наверное, потому что российскую и советскую жизнь по-прежнему снимают на Западе, все считают деньги, приезд съемочной группы в Россию — это лишние траты. В Голливуде сформирован свой большой штат русскоговорящих актеров, которые могут изобразить кого угодно — хоть жителей одесских коммуналок, хоть советскую профессуру. Не говоря уже о том, с каким упоением и азартом они снимают кино о русской мафии, тоже представляя ее весьма умозрительно. Сейчас эта волна по сравнению с 1990-ми годами, конечно, пошла на спад.
Но, говоря о такой “клюкве”, мы забываем, что сами точно так же снимали кино о западной жизни у себя дома. Что сказал бы иностранец, если бы увидел те картины? Может быть, для него это точно такая же “клюква”? В далеком 1985 году мы с режиссером Валерием Харченко снимали двухсерийную телевизионную ленту “Документ Р.” по политическому роману-детективу Ирвинга Уоллеса. Действие разворачивалось в будущем, в финале картины там совершали покушение на президента США. С выездами съемочных групп за рубеж в 1980-е было сложно. Америку мы снимали в Эстонии. Тогда часто роль Запада на советском экране исполняла Прибалтика. Однако в какой-то момент мне как оператору фильма купили путевку в Англию, чтобы я снял там западные вывески, дороги, людей. Чтобы эти съемки разбавили наш “клюквенный” материал. Дороги, витрины, люди — все попало в мой кадр. Съемкой я остался доволен. Даже английский “Макдоналдс” снял. Фильм вышел на телевизионные экраны, заслужил весьма благосклонные отклики. Однако в сюжете на “Голосе Америки” о картине сказали: “Странно видеть на экране Америку с левосторонним движением”. Левостороннее движение, как известно, существует в Англии — его я и снял. В США движение правостороннее. Мы как-то совершенно об этом не подумали.
Сегодня все запреты мне напоминают какие-то рудименты советской критики. Как можно критиковать фильм за историческую недостоверность, когда он сам от начала до конца — художественный продукт, условность, вымысел, игра, греза? Ведь Голливуд так и называют “фабрикой грез”. И советские кинематографисты в самом начале пути — Григорий Александров и Сергей Эйзенштейн — именно в Голливуд, который так часто ругают, ездили перенимать опыт. Дайте человеку зайти в зал, пусть погаснет свет и он помечтает о чем-то своем. Или наденет наушники, выключит свет и помечтает перед своим компьютером, глядя фильм в интернете. Нельзя на грезы надевать смирительную рубашку.
Юрий Елхов, режиссер, оператор
ПОШЛОСТИ НАДО СТАВИТЬ БАРЬЕР
Один мой хороший знакомый, вкусу которого я доверяю, посмотрел картину “Смерть Сталина” и сказал, что фильм довольно средний и ничем непримечательный. Поэтому даже не знаю, буду ли я его смотреть в принципе. Но у моего знакомого хватает вкуса, опыта, образования, чтобы дать верную оценку этому продукту. Кому-то он может и повредить. Если в детском саду провести опрос, что будем есть на завтрак — манную кашу или шоколад, не сомневаюсь, какой вариант победит. Поэтому от пошлости и недостоверности в искусстве рядового зрителя все-таки надо ограждать. Хотя любой запрет в современных условиях ничего, кроме интереса, и не вызовет. На примере этой картины видим, как среднему художественному продукту сделали потрясающий пиар, который он, может быть, и не заслуживает.
Всегда найдутся люди, которые скажут, что в этой пошлости что-то есть. Но я уверен, что к истории надо относиться уважительно и почтительно. Я не приемлю того абсурда, в котором, например, трагическая история любви Пушкина и Натали подается в издевательском ключе. Такой пошлости надо ставить барьер. Она работает против искусства. Сколько шума было вокруг “Матильды” Алексея Учителя, а сегодня об этом фильме почти все забыли. Все произошедшее кажется каким-то дурным сном. А какие страсти кипели!
Конечно, всегда возникает вопрос: а судьи кто? По какому праву они могут делать замечания художнику? У меня всегда простой ответ: это должны быть независимые, не заинтересованные в каких-либо интерпретациях профессионалы с большим опытом. Непререкаемые авторитеты, сами много сделавшие. Умеющие отделять зерна от плевел.
Однажды в Москве мне достали билет на спектакль “Голая пионерка” по гротескному роману писателя Михаила Кононова. Я сказал, что на спектакль не пойду. У меня спросили: “Уже успели посмотреть?” “Нет, — ответил я, — не пойду, потому что уважаемый и любимый мной актер и фронтовик Владимир Этуш сказал, что это — мерзость”. И, наверное, такие цензоры, как Владимир Этуш, дающие свою оценку тому, что хорошо, а что плохо, в современном искусстве должны быть. Без критериев нравственности все-таки искусство существовать не может.
Конечно, как только говоришь о том, что ты выступаешь за цензуру, тебя тут же называют ретроградом. Хорошо, давайте возьмем за точку отсчета библейские заповеди, которые существуют не одно тысячелетие. Их правота проверена временем и человеческим опытом. Я всегда считал, что физический вред восстановить гораздо проще, чем вред духовный, моральный. Иногда его и никак не восстановишь. У зрителя может быть всерьез нарушена картина мира. Чтобы противостоять напору дурновкусия, прежде всего надо быть развитой личностью, духовным человеком. И не у всех на это хватает сил и опыта. Потому что сейчас, увы, кино идет в сторону упрощения. Времена Тарковского, Германа, Шукшина прошли.
В своих исторических произведениях я старался никого не оскорбить через своих героев. У меня нет и плохих людей, есть заблудшие души. Ко всем из них я всегда относился уважительно. Всегда стоял на стороне духовной правды и нравственной гармонии, а не хаоса и отсутствия перспективы.
Алексей Дударев, драматург, председатель Белорусского союза театральных деятелей
