Запрещенный прием

Продолжаем публикацию детектива Виктора Пронина.
Продолжаем публикацию детектива Виктора Пронина.

Начало в ј 208

- Да кури здесь, старик! - воскликнул Ксенофонтов. - Я тебе на дорогу еще парочку подброшу, - встряхнув пачку, он предложил Цыкину взять несколько сигарет, опять щелкнул зажигалкой. Цыкин опасливо затянулся, косясь на Зайцева. Тот неотрывно смотрел в стол.

Ксенофонтов придвинулся вместе со стулом к телефону, набрал номер, шало подмигнул Зайцеву, дескать, сейчас я кое-кому устрою.

- Валю, пожалуйста! Валя! Здравствуй, Валя! Как поживаешь?

Зайцев молча курил, и маленькие, нервные желваки дергались на его щеках. Он не мог смотреть на Цыкина, который внаглую наслаждался сигаретой, не мог видеть Ксенофонтова, который бесконечно долго выяснял, где вчера была Валя, почему не позвонила, хотя позвонить обещала. А вот он, несмотря на свою нечеловеческую занятость, всегда находит время позвонить, потому что для него разговор с ней куда важнее, чем для нее...

Не прекращая разговора, Ксенофонтов вынул из кармана конфету, неловко развернул ее одной рукой, уронил на коленку Цыкину, размазал, бросившись вытирать штанину, извиняясь, прижал ладонь к груди...

Зайцев с горькой усмешкой наблюдал за этой унизительной суетой. Но Ксенофонтов не видел улыбки следователя, быстро закончив разговор, положил трубку и, вынув платок, оказавшийся до приторности душистым, опять принялся вытирать шоколадное пятно.

- Слушай, старик, - он виновато посмотрел на Цыкина, - ты уж извини... Не хотел...

- Да ладно, о чем разговор... Еще пару сигарет дадите - и в расчете.

- Пару сигарет? - счастливо воскликнул Ксенофонтов. - Прошу! А может, и по телефону хочешь звякнуть? Жене? Детишкам? Следователь возражать не будет, ведь не будешь, старик?

- Не положено.

- Да ладно тебе! Три минуты, как в автомате, а? Уложишься в три минуты? - повернулся он к Цыкину.

- В одну уложусь! - у того заблестели глаза.

- Давай! - махнул рукой Ксенофонтов и придвинул аппарат. - Только уговор - я держу палец на кнопке. Если хоть полслова о деле - отключаю. Согласен?

- Да матери позвоню, ребята!

- Матери нужно, - одобрил Ксенофонтов. - Мать - это святое.

Цыкин медленно набрал номер, стараясь не смотреть на Зайцева.

- Ма? Это я... Привет. Нет, еще не выпустили. Только собираются. У тебя все в порядке? Ну и лады. Всем привет. И от Яхлакова всем... Мы уже в одной камере. Да, ошибка вышла. Все. Пока.

- Вот и хорошо, - с неожиданной усталостью проговорил Ксенофонтов. - Отпусти парня, - обратился он к Зайцеву. - Я имею в виду - в камеру. С мамой поговорил, изволновался...

Зайцев молча поднялся, выглянул в коридор, дал знак конвоиру, и тот увел Цыкина. После этого следователь сел за стол и вопросительно уставился на Ксенофонтова.

- Все в порядке, старик. Все просто прекрасно. Я от тебя такого не ожидал. Ты проявил настоящее мастерство. Такому не научишься. Это от Бога. Задержался я тут у тебя, но, чувствую, не зря.

- Сядь, - сказал Зайцев. - Я ни фига не понял, признаю.

- Тебя интересуют дальнейшие действия? Сегодня вечером, в конце рабочего дня, вызываешь Цыкина на допрос.

- Опять Цыкина?

- Именно. Минут на пятнадцать. Главное - ни единого вопроса. И снова в камеру. Наутро вызываешь опять. И в его присутствии час знакомишься с утренней почтой. Могу доставить тебе приложение с брачными объявлениями - проведешь время с большой пользой. Цыкину тоже дай почитать, пусть осознает, скольких возможностей он лишился. Можешь угостить чем-нибудь... Конфетку дай, леденец какой-нибудь, чаю предложи, позволь позвонить маме...

- А Яхлаков?

- Его не тревожь. А с Цыкиным проведи выезд на место преступления. По всей форме - с фотографом, понятыми, протоколом. Так, чтобы на весь день. Если мама передачу принесет - не перечь. Если будет передача для Яхлакова - попридержи, не торопись вручать. И подумай о пиве.

- Для Цыкина? - поперхнулся Зайцев от гнева.

- Для меня.

- Пива нет. Кончилось в стране пиво. Но есть водка. Полбутылки.

- Водка? - Ксенофонтов задумался. - Сойдет. Но смотри, без меня не выпей. Но, с другой стороны, старик, все так и должно быть. Все в нашей жизни рано или поздно сводится к чему-то одному... Все потрясающе красивые девушки, шаловливые и улыбчивые, ласковые и трепетные, в конце концов сводятся к суховатой, не очень красивой жене. А наши друзья! Преданные, самоотверженные, умные, дерзкие, щедрые! И они, Зайцев, рано или поздно сводятся к одному человеку, которого не назовешь ни щедрым, ни самоотверженным, ни...

- Это к кому же свелись твои друзья? - настороженно спросил следователь.

- К тебе, старик, - безутешно ответил Ксенофонтов. - К тебе... - и, не добавив больше ни слова, поплелся в редакцию писать объявления, искать слова, на которые не смогла бы не откликнуться одинокая человеческая душа.

(Продолжение следует.)
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter