Записки юного вампира

В Мозыре осуждена группировка убийц-сатанистов

Одни из них читали Достоевского и Бодлера, Гете и Эдгара По. Другие — самиздат: о черной магии и вампирах. Вы тоже когда–нибудь это читали. Но не бросались точить топор на соседку–старушку или пробовать кровь на вкус. Со школьной скамьи понятно, что литература и реальность — категории все–таки параллельные. При иных обстоятельствах эти молодые люди 19 — 22 лет, сидевшие на скамье подсудимых Мозырского районного суда, могли бы сойти за мрачных интеллектуалов. Но оказались просто «бытовыми» убийцами, которые, играя в избранных, создали «клан» «Вампфири», чтобы «во имя тьмы избавлять общество от слабых и больных». Впрочем, в материалах уголовного дела, которое слушалось в зале суда, больше говорилось о «технической» стороне преступлений, нежели о природе жестокости... «Половина тюрьмы говорит о нас как о чудовищах и что нас нужно поставить к стенке», — написала осужденная Таня подруге — осужденной Гале.

Мотив — бытовой. Способ — убийство

Зал районного суда не вмещал всех горожан, стремившихся на процесс по громкому делу, о расследовании которого «СБ» писала 28 мая прошлого года в материале «Дети и сатана». Тусклые глаза, ловившие взгляды своих потерянных отпрысков, выдавали матерей. А еще — опущенные плечи, старенькие пальто и узлы тюремных передач. В судебном зале за решеткой Григорий — стихийный лидер: невысокий, худой пацан–подросток — сидел первым. Рядом с ним — Денис, Руслан, Евгений. На второй скамье — девочки Алеся, Галя, Елена и Татьяна. Обвиняемую беременную Олю оставили в зале — с потерпевшей Сашей, тоже беременной. И они сидели, взяв друг друга за руки. Светлые лица, чистые глаза...

На совести 9 подсудимых и уже осужденных — две смерти и одно истязание. Обвинения предъявлены и в суде доказаны. Хронология же такова. Летом 2003 года Гриша, Таня и Елена за городом убили 19–летнюю Сандру. Григорий тогда «не представлял, как еще можно избавиться от бывшей девушки», болезненно влюбленной в него, но уже не интересной. Сандра изрисовала стены его подъезда сердечками, забросала записками, «оборвала» телефон. Девушка — по заключению психиатров, «олигофрен в легкой стадии дебильности» — так любила. «Из–за этого переживали родные», — волновался Гриша, будучи ласковым и добрым сыном. В пятницу, 13 июня, он, уложив в рюкзак топорик, штырь и бечевку, отправился за город, куда подруги по его настоянию пригласили Сандру. Они уверяли суд: «Не знали, зачем». Лене было приказано ударить Сандру по голове металлическим прутом. Сандра лишь успела выдохнуть: «За что?» После Гриша («Я тогда пришел в бешенство») душил девушку, Таня держала вырывавшуюся подругу. Бывший кавалер топориком вырыл могилу для Сандры. Мать дочери, пропавшей без вести, не заявила в милицию. Ее и не искали. Мотив преступления бытовой — «достала». Способ — убийство.

1 марта 2004 года учащуюся ПТУ–68 Юлю, страдавшую олигофренией в легкой степени дебильности, ее однокурсницы Галя и Алеся повели за город прогуляться по новому мосту через Припять. Следователю поначалу объясняли так: «За три года учебы она страшно надоела, хотелось проучить и отнять у нее 8 тысяч рублей». Сначала «слегка душили», говоря девушке, что так испытывают на дружбу. Затем, стянув ей за спиной ноги и руки ремнем, принялись душить по–настоящему. Но Юля неожиданно оказалась сильной. Ее столкнули с моста. Девушка, падая, схватилась за перекладину. Заставили разжать пальцы, ударяя ботинками по рукам. Но курткой Юля зацепилась за штырь, торчавший из опоры. Она летела с высоты 16 метров и угодила в полынью. Подруги, поняв, что не смогут убить Юлю, повели ее обратно в город — в центр социального обслуживания семьи и детей к своим друзьям Грише, Евгению, Денису. Тут же случайно оказался выпивший Руслан, который поплелся сзади. «Я только щупал у нее пульс, выдавливал воздух из легких и рассказывал анекдот. За что меня так?!» — не понимал парень, когда услышал о 12 годах лишения свободы... Избавляться от Юли решили сразу. Сомневались лишь в способах: пустить под лед или убить. Истязали около двух часов. Били ногами, прыгали по телу и голове, пытаясь сломать шейные позвонки, душили, несколько раз ударили ножом–«бабочкой» в шею. 14 ушибленных ран, 3 резаных. Мотив опять–таки бытовой — личная неприязнь и деньги. Способ — убийство.

11 марта 2004 года Алеся, Галя и Оля зашли в комнату общежития к однокурснице Саше. Спросили: где кассета, которую давали послушать. «Привезу позже», — прошептала та, втянув голову в плечи. Галя за волосы выволокла ее на середину комнаты. Подбежали остальные. Толкнули на пол, колотили ногами, били головой о стену. У Саши пошла носом кровь — отправили умываться. Алеся нашла в ее сумочке листок с «заговором» на парня, заставила съесть. После этого, разрисовав лицо девушки красной помадой, Сашу повели в комнату к ребятам. Издевались при них. На прощание Алеся отрезала у нее кончик волос и положила себе в сумочку. Что остановило подружек? Почему не произошло убийства? Знаю точно: не люди помешали. Соседка Саши по комнате призналась: «Я испугалась и, чтобы не смотреть, стала краситься». Трое парней, к которым заводили Сашу, молча наблюдали за ее унижением, никого не остановив. Неужели в их жизни это норма?! Мотив бытовой — невозвращенная кассета. Способ — истязание.

«Из своей практики я знаю о разных убийствах. Но такой бессмысленной жестокости до сих пор не встречала», — призналась судья Гомельского облсуда Ирина Такварова, председательствовавшая на мозырском процессе. Государственный обвинитель прокурор отдела прокуратуры Гомельской области Николай Федорцов только качал головой: «Даже опытные преступники так не убивают. Эти просто издевались над своими жертвами. Я наблюдал за ними в перерывах. Они смеялись, шушукались. Никакого раскаяния».

Всех подсудимых признали виновными, и в суде первой инстанции приговорили: Григория — к 25 годам лишения свободы, его случайных и верных сотоварищей к срокам от 17 до 2 лет. Осужденные недовольны решением суда и практически все подали кассационные жалобы. Кроме Дениса, который попросил у суда высшую меру наказания. Не дали.

«У нас не секта, а клан»

Каждый раз, когда судья Ирина Такварова произносила слово «секта», Григорий терпеливо поправлял: «У нас не секта, а клан», весьма неохотно вдаваясь в подробности. Идеология «клана» «Вампфири» сложилась из обрывков литературных трудов, философских учений, интернет–текстов, накопленных Гришей к 20 годам жизни. Знавшие его, говорили о серьезной увлеченности парня сатанизмом и черной магией. Одних он отталкивал. «У Григория был комплекс неполноценности. В своем кругу, где все волосатые, он чувствовал себя уверенно, а как только оказывался в нормальной среде, то был стеснительным», — вспоминали приятели. Других, наоборот, притягивал: обширными познаниями, собственными стихами, музыкальным талантом, что, впрочем, не мешало ему в СИЗО писать «малявы» с ошибками и нецензурщиной.

Среди его друзей оказывались ребята, которых в обычной жизни можно было назвать средними. В круг «серых» и неамбициозных попала и студентка Мозырского педагогического университета Елена, увлеченная нестандартностью Гриши. Интерес к потустороннему привел сюда же пэтэушницу Галю, а вслед за ней — подружку Алесю, мечтавших создать собственный клуб с одной целью: возвысить знакомых и подруг в собственных глазах. Может быть, этих середняков сближало желание доказать свою исключительность? Ведь тот же Гриша, «вольный художник» без определенных занятий, явно не мечтал о карьере грузчика, не мечтала быть маляром–штукатуром и Галя, случайно попавшая в ПТУ. Одно знаю точно: внутренних поводов для жестокости у них было не больше, чем у подавляющего большинства обычных молодых людей.

Полтора года назад неформалов приютил городской центр социального обслуживания семьи и детей, куда они пришли как рок–группа «Проклятая философия». До этого с помещением им якобы не смог помочь местный комитет БРСМ, расположенный на первом этаже того же здания. Название группы пришлось сменить по настоянию директора центра, чтобы не шокировать окружающих. Так появился молодежный клуб «Омела». В этом коконе добродушного созерцания — под присмотром педагогов — набирали силу «вампфири», которым «разрешение на кровь» давал «старейшина», а всякое ослушание каралось по ими же придуманному уставу. Первым посвящением в «тему» стал день, когда Гриша привел ребят на стройку и при них сжег Библию: «Вот видите, Бога — нет».

— Прочитал книгу «Вампиры и оборотни» и понял, что это — мое, — Гриша иногда откровенничал, то ли чтобы шокировать, то ли искренне объяснить. — В 2002 году случайно поранился. С того времени один раз в месяц стал пить кровь. Сначала свою, потом чужую. Я подбирал людей, которые увлекались вампиризмом. Узнавал через знакомых в поликлинике, здоровы ли они, и предлагал вступать в свою организацию. Суть клана? Мы ненавидим мир и огнестрельное оружие.

Ритуал смешивания и распития крови соблюдали все, независимо от статуса. А роль каждого в этой иерархии определялась четко. Гриша стал «старейшиной», избрав два имени — Оверлорд и Шайтис (от «шайтан»). За ним следовали «маги» — Галина (Лоранга) и Елена (Селена, Тарамин — лесная ведьма), представлявшие высший совет — триаду. На ступеньку ниже стояли «воины» Денис (Черный Пастырь) и Евгений (Найк) — как охрана в низших кругах. Пирамиду завершали «тени» — к ним была причислена Алеся (Астрата). Чтобы подниматься по ступеням вверх, нужно было проходить испытания. Убийство Сандры, по всей видимости, стало испытанием для Тани и Елены, когда Гриша, сделав их соучастницами, произнес: «Во имя тебя, сатана, приношу эту жертву!» Галя и Алеся крепость своего духа проверяли на животных. Как–то отловили кошку, препарировали ее, плоскогубцами вырвали зубы. Потом хвастали в училище. «Вообще–то нам нужен был череп», — уточняла Галя. Алеся добавляла: «Кошка — это была проверка себя».

Все это они проделывали, чтобы оставаться в «клане». При ослушании на провинившегося накладывался «крест». Четыре метки — и член организации покидал ее. Как? На следствии Григорий уверял, что просто исключали. Но остальные посвященные совершенно искренне верили, что отчисление означает смерть, и боялись по–настоящему. Как предупреждение здесь воспринимали «культпоходы» на могилу Сандры, куда Гриша водил сотоварищей, доходчиво объясняя: «Так будет с каждым». Когда Татьяна решилась отойти от друзей, окончательно осознав, что имеет дело с сатанизмом, ей показали список приговоренных «триадой» к смерти, где было вписано и ее имя. Галя, дольше других говорившая на следствии о бытовых мотивах, в суде не выдержала:

— Убийство Юли планировалось для перехода на другой уровень. Это было задание Гриши. Он говорил, что Юля — больной человек. Ее надо освободить от болезни.

Иногда «старейшина» делился своими мечтами. О том, как хочет расширить «клан», установить свой контроль над жителями Мозыря, разделив зоны влияния, и объединиться с другими организациями. За несколько дней до убийства Сандры Гриша обронил фразу о том, что будто бы в Рязани у него есть духовная наставница, с которой он связывался по электронной почте. Руководил ли кто–нибудь Оверлордом, осталось неизвестным.

Лицом к лицу — не испугать

Как и следователям, для собственного спокойствия мне бы тоже хотелось думать, что в преступлениях членов «Вампфири» нет ничего сектантского. И считать, как и директор городского центра социального обслуживания семьи и детей Галина Дубина, что увлечения ребят носили характер игры.

Так, значит, пачки сатанистской литературы, которую взахлеб читали юнцы, их путаные откровения, атрибуты в виде перевернутых крестов, металлических когтей — лишь забава? Верится с трудом... Гришу же признали «уменьшенно вменяемым», то есть психически больным, осознающим свои действия лишь наполовину. Не беру под сомнение результаты экспертизы. Вот только странно, что окружающие не замечали у парня частичного помутнения рассудка. Знакомые Григория, с которыми мне приходилось общаться, в один голос твердили: умнейший парень, необыкновенная голова, разве что набитая мрачными фантазиями. Я пролистала выдержки из личного дела призывника Гриши К. Его не брали в армию из–за дефицита веса, но отнюдь не из–за хаоса в черепной коробке. Врач–психиатр четко записал: «Здоров». А еще мать Григория водила его по местным психологам и психиатрам. Никаких тревог. И тут — такое. Когда Гриша излил свои философские убеждения на гомельских судмедэкспертов, те сразу признали его невменяемым — полностью. Правда, минские коллеги все–таки подкорректировали гомельчан, назвав Григория «уменьшенно вменяемым», тем самым дав возможность суду оценивать его поступки по Уголовному кодексу и выносить любое наказание, за исключением смертной казни. После этого любопытно было перечитать «Записки одинокого человека, окруженного тысячами других людей», некогда составленные Гришей: «Немногие могут общаться сами с собой так, чтобы это не переросло в раздвоение личности. Проанализировав свою жизнь, я понял, что сам являюсь таким человеком. Эти субъекты общества прекрасно знают границы дозволенного. И если становятся преступниками, то, безусловно, продумывают все до мелочей, становясь легендами. Либо совершают настолько дерзкие поступки, что их вполне обоснованно можно принять за умалишенных. По этому вопросу можно написать диссертацию по психологии, что я надеюсь сделать в будущем». Четверти века в заключении должно хватить?

Пожалуй, на этом можно было бы остановиться. Восемь человек — больной и здоровые — в тюрьме, один отбывает наказание условно досрочно. Но мелочи не дают покоя. Например, отрывочные фразы, мелькавшие в показаниях и оставшиеся лишь достоянием 7 томов уголовного дела. О том, что круг «Вампфири» — это около 20 человек, а по суду прошло вдвое меньше. Что в молодежный клуб «Омела» приходило много детворы 14 — 15 лет. Что на заре своего становления «клан» раскололся. Увидев бывшего друга, вызванного в суд как свидетеля, Гриша сказал: «Он такой же, как я». На судебном процессе легко было заметить, что никакого страха перед «старейшиной» «вампфири» уже не испытывают. Но они по–прежнему предпочитали молчать о жизни «клана». То ли опасались более сурового наказания суда, то ли кого–то более могущественного, чем Гриша–Оверлорд.

Только в Мозыре эти вопросы задавать по–прежнему бессмысленно. Весной, когда мне пришлось стучать в двери местных идеологических ведомств и молодежных организаций, в ответ слышала: «Без комментариев. После суда». Суд состоялся. Нынче в ответ услышала то же самое. «Меня в суд не приглашали, мы этой темой не занимаемся, — растерялась начальник отдела по делам молодежи Мозырского горисполкома Анна Новик. — Это лучше на местах узнавать». Позвонила в одно из «мест» — первому секретарю городского комитета БРСМ Виталию Деревянко. «Меня в суд не приглашали, — повторил любимую в Мозыре фразу Виталий Валерьевич. — Насколько знаю из разговоров, следствие не доказало, что это секта. К чему тогда рассуждать, говорить, бить во все колокола? А лектории о деструктивных организациях мы проводим». Действительно: зачем теперь бить во все колокола? Круги служебного страха разошлись, не потревожив никого. Вновь воцарилось молчаливое созерцание, при котором очевидное проще принимать как невероятное и наоборот. Видимо, «вампфири» не хватило совсем чуть–чуть, чтобы в их преступлениях смогли увидеть не только «обычную бытовуху»...