От дома до реки недалеко, минут десять-пятнадцать. Я шел с удочкой в правой руке и маленьким ведерком в левой. На боку висела старая рыбацкая сумка со всякой необходимой мелочевкой. Июльское солнце стояло еще высоко, тень моя путалась под ногами, но как ни старался, а наступить на нее не мог. По бледному небу медленно ползли белые облака. Погода для рыбалки неподходящая, жарко, душно, но я, как всякий рыбак, верил в умом непостижимую удачу больше, чем в цифры барометра и термометра. Шел и рассматривал на теплой пыли следы тех, кто прошел и проехал по деревенской улице до меня. На двери одного из домов висел, как медаль, новый замок. В палисаднике цвели лилии, георгины, мальвы и большущие садовые ромашки.
Только стал рассматривать цветы, как из высокой травы на дорогу выскочил худой черный кот. Глянул на меня и, прижимаясь к земле, перебежал дорогу. Я выругался - и на себя, что не успел замахнуться удочкой, и на шустрого кота... Сразу вспомнилось забавное, как Пушкину перебежал дорогу заяц - и поэт не поехал в Петербург. Приказал развернуть сани и возвратился в свое Михайловское. И не оказался великий поэт в компании с друзьями-декабристами на Сенатской площади...
Так что не один я суеверный. Все складывалось против меня, но я в отличие от классика не повернул обратно, а пошел дальше. Любоваться деревенскими красотами желание пропало.
Остановился у маленькой речки. На песчаной отмели мелькали мелкие рыбешки, и их вид меня успокоил и раззадорил. Может, и на большой речке будет рыба, может, невзирая на скверную примету, удача от меня не отвернется.
По дороге встретил женщину. Она вышла из двора и, глядя на реку, громко и протяжно крикнула: "Ва-а-а-ня! Ва-а-а-ня!" С того берега слышались детский смех, плескание воды, крики. Затем кто-то из детей ответил, что Вани тут нет. Женщина пожала плечами, обвела взглядом, ища фигуру сына, извилистую реку, прибрежные кусты и, поздоровавшись со мной, пошла в дом. Да, она еще сказала, что удочки во дворе нет, и предположила, что сын рыбачит на мелкой речушке.
Десятилетний Ваня - мой друг. Утром он хвалился, что пойдет после обеда на большую речку ловить голавля.
Я подошел к реке. Вода блестела так нестерпимо, что глаза резало. Над тростником носились черно-синие стрекозы. Я нацепил на крючок рыжего кузнечика и закинул под противоположный берег. Течение подхватило поплавок, наживку и понесло. Рыба не ловилась. Поплавок плыл и плыл. Весело порхающие черно-синие стрекозы приобрели трагический вид. Я переходил с одного верного места на другое, пробовал всяческие проверенные уловки, но результат был нулевым.
Когда крючок зацепился за лист кувшинки, кузнечик сорвался. Даже дурак понимает, что на голый крючок рыба не ловится. Я положил удочку и пошел по траве, выискивая очередного кузнечика. Нагнулся, поправил очки и увидел маленькую синюю бейсболку. Она лежала в траве козырьком вверх. Это была бейсболка десятилетнего Ваньки. В ней он стоял утром, когда я проезжал на велосипеде по деревне. Это его час назад звала мать...
Я осторожно поднял кепку. Мне стало не по себе. Начал оглядываться по сторонам. Затем посмотрел на дом, стоящий на пригорке, над рекой. У дома паслась белая лошадь. Она, как заведенная, отмахивалась хвостом от назойливых мух и оводов.
"Как сказать, а главное, как показать ее матери? Вот эту самую синюю чуть вылинявшую на солнце бейсболку? А что, если все с Ванькой хорошо? Что, если он не утонул и рыбачит на малой речке? Напугаю только женщину..." - думал я, а руки дрожали.
Проверил кусты, там Ванька иногда ловит окуней. Ведра и удочки не было. Я быстро пошел вдоль берега, вглядываясь в извивающиеся в воде водоросли. Вернулся к своей сумке и ведерку. Пробрался к воде, зачерпнул в ладони и плеснул себе в лицо. Решил, что надо идти к дому на пригорке. Повернулся и...
По картофельной борозде с большим красным ведром и удочкой в руке спускался к реке Ванька. Кепки у него на голове не было, его синяя бейсболка лежала в моей сумке.
Мне захотелось перекреститься.
