Занавески цвета равнодушия

О любви к родной культуре

Когда–то меня поразил фрагмент воспоминаний русской поэтессы Ирины Одоевцевой, ученицы Николая Гумилева, в котором она рассказывала о культурной жизни послереволюционного Петрограда. Представляете: голод, разруха, аресты, экспроприации... А каждый день действуют десятки курсов, читаются сотни лекций известными учеными, поэтами, режиссерами, критиками, открыты бесплатные университеты — и везде полно народу... И не только из среды потомственно образованной... Одоевцева вспоминает о некоем вдохновенном состоянии того времени, об опьяняющей жажде знаний... Нечто подобное происходило и в 20–х годах прошлого века в Минске.


Вспомнилось мне об этом и после звонка одной читательницы... Она рассказывала, как когда–то посещала в Минске по абонементу лекции по истории искусства и сколько ей это дало в жизни... И спрашивала, нельзя ли как–то возродить эту традицию общественных лекций — по искусству, литературе, истории, философии... На которых доступно и интересно, в расчете на массового слушателя станут рассказывать и о Пикассо, и о Селещуке, и об императоре Диоклетиане, и о князе Витовте, и о Гумилеве, и о Евгении Янищиц... «Ведь есть же у нас интересная современная белорусская литература! — восклицала читательница. — Но мы же практически ничего о ней не знаем...»


Что я могла ответить? Разумеется, что я — целиком за возрождение таких лекций... Но как? Сегодня ну разве что для продвинутой молодежи что–то существует, в определенных тусовках, требующее или специальной подготовки для усвоения, или... денег. Профильное, по специальности... Образование сегодня вообще стало дюже профильным и углубленным. Когда ученик знает, какого цвета занавески висели в гостиной Татьяны Лариной, но понять, почему Татьяна отвергла любовь Евгения Онегина, даже не пытается, не то чтобы элементарно сопереживать ей и воспитываться духовно.


А ведь образование должно быть прежде всего внутренним! И прививать любовь к родной стране и к родной культуре в контексте мировой... Помните, как писал Янка Мавр о своих героях, «полесских робинзонах»: «...чыталi шмат кнiжак, асаблiва прыгоднiцкiх — Жуля Верна, Майна Рыда, Купера i г.д. Цiкавiлi iх розныя далёкiя краiны, дзiкуны, iндзейцы, якiх цяпер бадай ужо зусiм няма. Захаплялiся рознымi прыгодамi з iх жыцця, што адбывалiся гадоў 60 — 80 назад. Марылi пра пальмы, джунглi. А не бачылi добрай пушчы, якая была за некалькi дзесяткаў кiламетраў ад iх. Уяўлялi сабе розныя паляваннi на тыграў, сланоў, iльвоў, а вавёркi на волi не бачылi. Марылi пра мора, караблi, а не бачылi вялiкага возера, якое ляжала за кiламетраў дваццаць ад iх».


Что толку, когда школьник, чтобы сдать тест по истории, вызубрил, где какое городище с ископаемой керамикой, если он не только на тех городищах не бывал, но и в музей на соседней улице ни разу не сходил, и на памятник Максима Богдановича говорит: «Наверное, Купала...» И ничего в его душе при этих именах — Купала, Богданович — не шевельнется...


А преподаватели потом удивляются, почему студент, поступивший с замечательными оценками по тестированию, не способен при освоении профессиональных знаний сопоставлять, анализировать, творить...


Конечно, первое, о чем в наш прагматичный век думается при разговоре о публичных лекциях: кто возьмет это на себя? Ведь нужно помещение, нужны лекторы, нужна популяризация проекта... И не должен он быть коммерческим! Но та же читательница предложила выход: сколько есть ушедших на пенсию преподавателей, которые еще полны энтузиазма и желания общаться с людьми! Наверное, откликнутся и писатели, и художники, и артисты, которым нужна «обратная связь»... Как говорил римский мудрец Квинтилиан, что может быть честнее и благороднее, чем научить других тому, что сам наилучшим образом знаешь? Он же сказал, что учиться никогда не поздно. Осуждают то, чего не понимают.


Конечно, боязно и другое: не «заформализовать» бы хорошую идею, не превратить в официоз... И на том она погибнет. Впрочем, там, где все на энтузиазме, там, как правило, интересно и живо. А еще лучше, когда много всего разного, на все вкусы. Как во времена юной Одоевцевой.


И если это кому–то было нужно в голодном Петрограде, разве в сегодняшнем Минске желающих не найдется?

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter