О законопослушании и законоприменении

Законотворчество и практика применения закона — интересная штука с точки зрения психологии поведения масс. То, что закон — это не набор запрещений, а некая непросто выстроенная система, — до нас, свободолюбивых, доходит с трудом. В голове (не у каждого, но у многих) законы делятся на «вот это точно нельзя» и «ай, ладно, никому ж хуже не будет». И правда: ну перехожу улицу, не глядя на светофор (давно), или еду с превышением, как хочется (не так и давно), — никому ж конкретно плохо не делаю? Значит, можно сказать, и не нарушаю вовсе...

Общая набившая оскомину иллюстрация — браконьерство. Что сети нельзя ставить, знают даже те, кто и удочки в руках не держал. Но ведь ставят! Их ловят, штрафуют, конфискуют — они ставят. В Шарковщине этим летом третий раз (!) осудили браконьера–пенсионера, другой такой же под Лунинцем слетел в кювет, пытаясь на машине (а потом уж и бегом) скрыться от инспекторов. Как и не о преступлениях речь — о веселой и привычной игре в казаки–разбойники!


Жалко этих людей? Ну да, по–человечески где–то и жалко. Но закон — пусть порой жестко — все–таки должен действовать. Гораздо хуже, когда бездействует. Представьте: небогатая деревня, а рядом лежит янтарь. Добывать его запрещено, но вот одна семья стала днями пропадать, а потом купила автомобиль — вряд ли остальные дворы сообщат куда надо, а сами продолжат жить бедно, но честно. Так и случилось у соседей — в Ровенской, Житомирской и Волынской областях. Янтарь копают деревнями, уничтожая леса и саму землю, тысячи гектаров (!) размываются мотопомпами и заболачиваются — но кто будет думать, если в Гданьске дают по 3 — 5 тысяч евро за кг? Жизнь — как Джек Лондон писал о Клондайке, только без его романтики: вооруженные люди отбивают «своих» задержанных, нападая на пограничников и милиционеров, одни бандиты трясут оружием перед другими, вступая при этом в перестрелки с правоохранителями и даже со спецназом...

Думаете, у нас такого не может быть? Тем не менее янтарь и у нас по–черному копают во многих приграничных районах. В Дрогичинском только в прошлом году и только три (уже осужденных) человека уничтожили полгектара земли, в Березовском — четверть гектара. В этом году минимум четверть гектара деградировавших земель обнаружено в Кобринском районе, ведется проверка.

При отсутствии закона на его место приходит не беззаконие, а произвол. Который в отличие от абстрактного «беззакония» — конкретно чей–то. Кому–то конкретно выгоден. Гуляйполе — это ведь не просто сплошная анархия и всеобщая свобода. Нет — это вотчина батьки Махно. Где он сам себе и законотворец, и правоохранитель, и исполнитель, и выгодополучатель. Дело тут не в бедности, как бы ни жалились жители тех самых украинских областей. Дело и в отношении к закону, и в законоприменении. В желании и решимости властей ту, нужную обществу, дорожку указать и жестко, не уставая, годами (надо — десятилетиями) бить по рукам, ногам и прочим местам тех, кто с нее пытается сойти. По привычке ли, от хитромудрости своей, от жадности, по неведению — все равно.

Тогда приезжие будут удивляться, как это в Минске ходят только на зеленый (до сих пор!), а мы сами — ровненько так ехать по дороге, неодобрительно косясь на лихачей. И возвращаясь к тому, что закон — это система: не успели еще четверо белорусов этим летом выйти «покопать янтарь» в Пинском районе, как получили по 4 штрафа: за деревья и почву — от Госинспекции по охране животного и растительного мира, за нарушение режима — от Госпогранкомитета и за незаконное предпринимательство — от налоговой. Нет уголовного наказания — будем обходиться административными мерами, писать, как говорится, на простой.