Закавыки, или Отзвуки гомельских дел

В почте «Р» на правовую тематику львиную долю писем составляют обращения из Гомеля. В последнее время в нашей газете увидел свет ряд публикаций, посвященных рассмотрению в местных судах уголовных и гражданских дел. Что сделано после выступления газеты? Какие меры приняты соответствующими инстанциями? Собачья история «укусила» судью… В подготовленной мной публикации «Люди -- собаки, а лучшие люди – это собаки» («Р», 30 декабря 2003 года) речь шла о двух судебных историях. Одна из них касалась жителя Гомеля Михаила Пущака. После того, как его покусала собака, принадлежавшая соседке по дому, М.Пущак обратился в суд Советского района Гомеля с иском к С.Пуйто о возмещении морального вреда за причиненный ущерб его здоровью. Иск он выиграл, хотя для этого пришлось потратить немало времени и сил. А закончилось все тем, что Михаил Иванович подвергся штрафу по ст. 166-1 Кодекса Республики Беларусь об административных правонарушениях за неуважение к суду. Заместитель прокурора Гомельской области В.Морозов в официальном ответе, который он прислал в «Р», сообщает, что решения по этим двум делам судьями суда Советского района г. Гомеля Е.Ермолаевым и А.Гуржим приняты законно и обоснованно, оснований для их опротестования не имеется. По сообщению управления юстиции Гомельского облисполкома, за допущенные нарушения при регистрации в суде заявления М.Пущака судья А.Ермолаев и заведующая канцелярией С.Нештепо депремированы. Конечно же, такая мера отнюдь не удовлетворит Михаила Ивановича. Он ведь в свое время добивался, чтобы судью даже привлекли к уголовной ответственности. Но, думается, даже такое нестрогое наказание, как депремирование, должно побудить А.Ермолаева и С.Нештепо извлечь уроки из данной истории. Поставленные вопросы остались без ответа В статье «Все тот же негласный агент…» («Р», 11 октября 2003 года) рассказывалось об обстоятельствах, при которых расследовалось уголовное дело по убийству молодого гомельчанина Петра Сидоренко, и как доказывалась вина в совершении этого тяжкого преступления Андрея Ефимовича. Заключительная часть статьи была озаглавлена так: «Вопросы, требующие ответа». Посылая публикацию на реагирование в Верховный суд Беларуси, редакция надеялась получить четкие, однозначные ответы на поставленные вопросы. Заместитель председателя Александр Федорцов прислал «Р» официальный ответ. В нем сообщается: «По истребованному уголовному делу в отношении Ефимовича А.В. проведена проверка. За вымогательство и убийство Ефимович А.В. осужден в соответствии с добытыми доказательствами. Свидетель Тищенко М.М., на объективность показаний которого делается ссылка в публикации, допрошен в соответствии с законом о применении к нему мер обеспечения безопасности, избранных органами уголовного преследования. Оценка показаниям свидетеля дана в совокупности с другими доказательствами. Оснований для отмены либо изменения приговора и кассационного определения не имеется». Чуть более подробный, но такой же по сути ответ получили осужденный Андрей Ефимович, его мать Екатерина Макаровна и адвокат гомельской специализированной юридической консультации Александр Вовнов. -- По существу, на вопросы, поставленные нами и газетой, так и не даны ответы, -- считает защитник осужденного. И имеет для этого основания. Судите сами. В приговоре, который обжалуется, сказано, что преступления А.Ефимович совершил при таких обстоятельствах. Будучи еще несовершеннолетним, Андрей в середине мая 2002 года под угрозой применения насилия незаконно стал требовать от П.Сидоренко (тот постоянно побирался и бомжевал) передачи ему 10 тысяч рублей. Продолжал требовать и в начале лета. А 8 июня, находясь в состоянии алкогольного опьянения во дворе дома № 8 по улице Трудовой в г. Гомеле, стал избивать Сидоренко, требуя передачи уже 30 долларов. Наконец, 10июня 2002 года, находясь в состоянии наркотического опьянения, Ефимович встретил Сидоренко в районе остановки «Солнечная», что находится в конце улицы Речицкое Шоссе. Завел потерпевшего в лес, где нанес не менее 15 ударов кулаками, ногами, палкой по различным частям тела, причинив Сидоренко различные телесные повреждения, вследствие чего тот скончался. В приговоре приведены показания 25 свидетелей. Ни один из них (кроме негласного агента милиции, фигурировавшего в суде под псевдонимом М.Тищенко) не дал показаний, прямо или косвенно указывающих на А.Ефимовича. Сам Ефимович на протяжении предварительного и судебного следствия никогда не признавал себя причастным к убийству. Он пояснял, что в злополучный день 10 июня 2002 года провел время до 22 часов вечера с М.Леным, Р.Швайлой, А.Кузюковым, В.Корчемным и в районе остановки «Солнечная», находящейся на окраине города, не был. Вместе с тем суд, признавая Андрея виновным в убийстве, указывает, что совершил он его 10 июня, но время при этом не конкретизирует. Согласно заключениям экспертов, смерть Сидоренко наступила в промежутке времени с полпервого ночи 10 июня до двух часов ночи 11 июня. Свидетели утверждают, что вечер, который попадает в этот промежуток времени, Ефимович провел вместе с ними. Тем не менее судебная коллегия по уголовным делам Гомельского облсуда сделала вывод: «Показания свидетелей Леного, Швайлы, Кузюкова, Корчемного расценены как стремление создать искусственное алиби Ефимовичу». Да, можно признать перечисленных свидетелей друзьями Ефимовича, соглашается адвокат Вовнов, но это вовсе не означает, что они дали ложные показания. Тем более что их показания подвергались проверке следователем с выходом на место и полностью подтвердились. Почему-то не приняты как следует во внимание и показания друзей убитого. Они – С.Пшеничников, К.Чумаченко, О.Петрашко, Д.Полесков, А.Потапов, И.Симачкова и другие – свидетельствовали, что преследовали П.Сидоренко в последние дни его жизни и вымогалм у него деньги не только А.Ефимович, а и другие лица, Пшеничников и Петрашко заявляли в своих показаниях, что у Петра появились враги, он был вором-карманником. Д.Полесков в свою очередь утверждал, что Анна Солодухина, которая была в обозначенный период времени с группой парней, даже вскрывала себе вены. Ее шиньон, кстати, был обнаружен на месте преступления. Девушка могла дать важные свидетельские показания суду, но так и не дала: скрывалась от милиции. К.Чумаченко на допросе заявил, что одним из последних свидетелей, видевших 10 июня вечером живым П.Сидоренко (возможно, за считанные минуты до смерти), является Ольга Петрашко. Но этот важнейший свидетель почему-то на протяжении предварительного следствия не допрашивался. И это было сделано только по инициативе защиты в суде. Суд положил в основу вынесенного приговора, помимо показаний упоминавшегося выше негласного агента милиции, проходившего по делу под псевдонимом М.Тищенко, а также заключениий экспертиз, еще и явку с повинной А.Ефимовича. Что касается явки с повинной, то Ефимович заявил, что работники милиции заставили написать ее под психологическим давлением. К нему тогда не допускали ни адвоката, ни законного представителя, обещая отпустить под подписку о невыезде взамен на признание в убийстве. Заявление о так называемой явке с повинной датировано 17 июня 2002 года. Но в том-то и закавыка, что согласно письменным требованиям о вызове Ефимовича из изолятора временного содержания он работниками милиции выводился из камеры на допросы 16-го и 17 июня, но никаких процессуальных документов (кроме заявления о явке с повинной) при этом не составлялось. Это обстоятельство, считает сторона защиты, подтверждает показания Ефимовича в той части, что его вынудили написать данное заявление во время допроса, применяя к нему, несовершеннолетнему, психологическое давление, нарушая требования уголовно-процессуального кодекса об обязательном участии в этих действиях адвоката, педагога и законного представителя. Не зная объективных обстоятельств убийства, Ефимович отразил в заявлении факты, не соответствующие действительности. Например, указал, что убийство Сидоренко произошло во вторник 11 июня 2002 года во второй половине дня и на потерпевшем была черная рубашка, поношенные брюки и такие же ботинки. А в ходе судебного заседания достоверно установлено, что убийство совершено в понедельник 10 июня и Сидоренко был одет в зеленую куртку, серую спортивную кофту, серые брюки, туфли. Несоответствие более чем очевидно! В тот же день, 17 июня 2002 года, Ефимовича допросил следователь прокуратуры, и ему Андрей заявил, что убийства он не совершал, а заявление о явке с повинной написал под психологическим давлением работников милиции… В уголовном деле имеются два важных заключения экспертов-криминалистов. Одно из них зафиксировало: в подногтевом содержимом руки П.Сидоренко имеется розовое волокно общей родовой принадлежности с майкой, в которой был Ефимович. Второе подтверждает: на одежде убитого обнаружены волокна общей родовой принадлежности с майкой и джинсами того, кто обвиняется в тяжком преступлении. Казалось бы, очень веские доказательства вины. Но когда начинаешь сопоставлять факты, установленные в суде, эти доказательства теряют свою силу. За два дня до убийства между А.Ефимовичем и П.Сидоренко была драка. Тогда Андрей был одет в джинсы и майку красного цвета (об этом дают показания свидетели О.Причесная, М.Леной, И.Симачкова). Скорее всего, волокна с майки и джинсов Ефимовича и попали на одежду и под ноготь руки Петра 8 июня, во время драки. Сидоренко вел бродячий образ жизни, личную гигиену не соблюдал, так что чужое волокно под ногтем у него вполне могло «храниться» долго. Кстати, эти самые волокна вполне могли попасть к бедовому парню накануне его смерти и от других лиц. Ведь они, волокна, о которых идет речь, имеют лишь общую родовую принадлежность… Так называемого Михаила Тищенко – сокамерника по изолятору временного содержания, негласного агента милиции -- следователь допрашивал через пять месяцев после их общения в ИВС. Он плохо помнил события, относящиеся лично к нему, зато умудрился в подробностях запомнить рассказ сокамерника. Но как мог Ефимович в деталях рассказать негласному агенту о совершенном убийстве, если он (это следует из показаний свидетеля в маске) ничего не помнил, так как «обкурился»? -- Меня возмущает вот что, -- сетует Екатерина Макаровна Ефимович, выступавшая в ходе рассмотрения судебного дела в роли законного представителя своего, на тот момент еще несовершеннолетнего, сына. -- Показания подставного милицейского агента Михаила Тищенко берутся на веру, а показания других свидетелей почему-то не учитываются. Как мне представляется, в этих словах Екатерины Макаровны проявляется не только жалость к сыну, желание облегчить его участь. Мое твердое убеждение, что аргументы этой женщины, а также квалифицированного адвоката Александра Вовнова заслуживают того, чтобы быть перепроверенными высокой судебной инстанцией самым тщательным образом. Пожелание при этом одно. Чтобы не огулом, без соответствующих разъяснений и комментариев, отклонялись представленные доводы и факты. Чтобы все-таки прозвучали аргументированные ответы на поставленные вопросы…