Заглянуть за горизонт!

Мир необъятен и одновременно мал, словно горошина

Если провести 20 часов в воздухе и 6 часов бездарно прослоняться по франкфуртскому аэропорту, то можно оказаться на другой стороне земли, практически на самом дне глобуса. Там, где нет ни души, а синие айсберги напоминают о близости Антарктиды. Еще бы пару часов местным самолетом — и начались бы пингвины, а так пришлось довольствоваться видом проплывающих навстречу кораблю морских львов.

Когда я говорю своим подружкам, что последние две недели провела в Чили, мне по–женски разумно замечают, что миланский «шоппинг» куда более логичное занятие для молодой улыбчивой девушки. А друзья рекомендуют лететь на Кубу. На Кубе комфортабельно и задорно. И только один мой приятель искренне обзавидовался совершенному мною безумству. Смешную историю рассказал. В детстве у них с сестрой между комнатами было окно, которое ввиду разного пола подрастающих детей родители решили забить фанерой, а чтобы придать этому участку стены божеский вид, сверху наклеить что–нибудь красивое. У сестры оказалась карта мира, а у моего знакомого отчего–то — карта Чили. «Каждый день я по несколько часов смотрел на эту карту, изучая рыже–желтые Анды и крохотную зеленую полоску земли у Тихого океана». И он перечислил мне все чилийские города. Особенно почему–то ему запомнился Пуэрто–Наталес, крохотный портовый городок, стоящий на водоеме с романтическим названием фьорд Последней Надежды. Вот таким удивительным образом чьи–то мечты иногда находят воплощение в моей жизни. Хотя до Пуэрто–Наталеса мы не долетели и решили сделать это в следующий раз. Нашей целью было путешествие на маленьком кораблике греческого судовладельца в залив Сан–Рафаэль. Просто хотелось увидеть айсберги...

Три часа лету от столицы страны города Сантьяго на самолете местной авиакомпании «LAN Chile», и мы уже недалеко от цели. В городе Балмаседо ветер такой, что сносит с ног. В аэропорту — только туристы, в основном из обеих Америк. Одетые в спецодежду «Коламбия» граждане США загружают на крышу микроавтобуса некое волшебное снаряжение, и водитель жестким мужским движением набрасывает на этот груз брезент и перевязывает веревкой. Ветер уносит мою пляжную кепочку, и я растерянно смотрю вслед отъезжающим в далекие дали американским мачо.

— А куда это мужчины так основательно оделись? — спрашиваю у нашего гида Макарены.

— Флай фишин, — отвечает.

Я многозначительно киваю и уже выдумываю себе, как парни в сапогах до самых ягодиц, летя на вертолете, вылавливают из вод горных рек огромных лососей. Потом оказалось, что «флай фишин» есть не что иное, как рыбалка на муху, которая по аналогии с полетом тоже зовется в английском языке «флай». Более того, по возвращении домой в Минск я узнала, что в декабре прошлого года на чемпионат мира по «флай фишин», который проходил на юге Чили, ездила и наша белорусская любительская сборная. О результатах умолчали. Но вернемся в аэропорт. В общем–то нас, туристов, одетых в шорты и панамки, вежливо попросили войти в комфортабельный автобус «Мерседес», и еще через пару часов мы отчалили из порта Чакабуко в наше романтическое путешествие на край света.

Когда я впервые услышала словосочетание «чилийская Патагония», то и не воображала, что буду дрожать от пронзительного холода, но вопреки всему пить виски со льдом векового айсберга. Это была специальная «фишка» нашего круиза. В то время как лодочка с 47 туристами из разных стран мира покачивалась рядом с одним из айсбергов, капитан откалывал от оного куски вечной мерзлоты и бросал в блестящее ведерко для льда. Все с радостью выпили за совершенство этого мира. Вокруг не было ни души. Юг Чили мало заселен. На вопрос, кто там живет, ответа нет. Нет, есть: никто не живет. Любому гражданину Чили достаточно изъявить желание поселиться на землях Патагонии, и ему тут же дадут землю в безвозмездное пользование. Но никто не изъявляет. Вокруг тишина. А в Чили, кстати, даже змеи не живут — страна, где нет ни одной змеи. 80 процентов территории занимают Анды. В пустыне Атакама столетиями не идут дожди. И более половины населения государства — жители Сантьяго. Мне уже совсем стало казаться, что я похищена инопланетянами на другую планету, но тут один из американских туристов с энтузиазмом завел со мной дискуссию на тему «оранжевой революции» в Киеве и жизни в Беларуси. Как все–таки плотно сплетен этот мир!

Он необъятен и одновременно мал, словно горошина. Жизнь — единственное, что у нас есть, и она — мгновение. Нас, как и героев греческих трагедий, объединяет единство времени и места действия. Падет занавес, и растают синие айсберги. И кто тогда будет любить ледяной виски? Но в оглушительной тишине чилийской Патагонии я не нашла ответа на этот вопрос. А душа тихо улыбалась.