Мы походя совершаем поступки, за которые потом бывает стыдно

Простое наблюдение над самим собой. Вот идешь по деревенской улице (место условное, может быть и любое другое). Идешь не спеша, о чем–то думаешь неторопливо, стараясь попадать в ритм шагов. Дома, заборы, дорога песчаная, на ней следы. Вдруг про эти самые следы размышлять станешь: кто прошел, проехал? Куда направлялся? Пробуешь угадать, представить.

Что за птица прыгала, длинную цепочку на песке лапками нарисовала? А голову поднимешь, новые мысли: про погоду летнюю, про дожди и прочее... А попадется на глаза ястреб стремительный, самолет блестящий, облако странное, медленно плывущее, так о них подумаешь. Да мало ли какие мысли в голову приходят, когда движешься и по сторонам глядишь...

А за заборами сады, на ветках яблоки самые разные. Ты глянешь на них, выберешь взглядом какое–нибудь, даже не понимаешь, почему именно это, руку протянешь и сорвешь. Держишь в руке и дальше топаешь. Тут вдруг и спросишь сам себя: «А зачем я это яблоко недозревшее сорвал? Я же неголоден». Вместо яблока может попасть на глаза цветок. И не будет он каким–то выдающимся, очень уж красивым. Самый обыкновенный, придорожный, каких тысячи тысяч вдоль дороги. Наклонишься и быстро сорвешь. Поднесешь к глазам, рассмотришь, понюхаешь, сделаешь шагов десять и, не задумавшись, разожмешь пальцы — и упадет он на песчаную дорогу, на следы людей, птиц, собак. А ты дальше пойдешь и уже не вспомнишь ни цвет его малиновый, ни запах терпкий. Забудешь.

Вот и возник у меня вопрос: «А зачем я то яблоко с ветки оторвал, зачем цветок?» И от этой мысли заволнуешься, на себя разозлишься. Вроде бы и не сделал ничего плохого, а как–то не по себе станет. И хоть не видит меня никто, а мне стыдно за напрасно сорванное яблоко, за цветок. Ведь нет смысла в моем поступке. Совсем нет.

Однажды рассказал историю знакомый охотник. Дождался он законных выходных. Подготовился, собрался и затемно выехал из города. Собака с ним в машине, вся в предчувствиях. Радуется, нервничает. Волнуется. На рассвете, вот–вот солнце поднимется, остановились и направились к большому лесному болоту на утиную охоту. Собака от росы мокрая рядом бежит. Ружье у охотника хорошее, новое, только купил, патронов хватает. Пришли к болоту, по тростникам лазили, в трясину проваливались, перепачкались, вымокли, утомились, а ни одной утки на расстоянии выстрела так и не увидели. Охотник злой, спаниель устал, даже не тявкает, от хозяина не отходит. Не задалась утиная охота в тот осенний день. Бывает. А развязка классическая, как у Антона Павловича Чехова в знаменитой «Чайке».

Смеркается. Бредет охотник с собакой к машине... Вот тут и сорвал с плеча мой знакомый свое новое ружье и выстрелил в низколетящего филина. Выстрелил и попал. Собака побежала и притащила тяжелую полуживую птицу к его ногам. Филин еще крыльями по мокрой траве хлопал...

Рассказывая историю той охоты, мой знакомый даже немного покраснел от стыда. Молчал, дышал с присвистом, а потом поднял глаза на меня и говорит: «Вот ты умный, так объясни мне, дураку такому, какого рожна я того невинного филина застрелил? Зачем я на курок нажал?»

Я напрягся. Сразу про яблоко и цветок вспомнил. Потом еще много всяких глупых поступков, совершенных походя, без задней мысли, но жестких, неприятных...

Помню, что мы с охотником долго молчали, друг на друга глядели, пытаясь ответить на такой простой вопрос: «Зачем люди себя так ведут? Не голодные, а хватают, тащат... Не думая, походя, слово обидное могут бросить. А тот, кто услышит, будет долго переживать, думать».

Ответ мы не нашли. А яблоко, сорванное на деревенской улице, оказалось таким кислым, что я его сразу и выкинул.

ladzimir@tut.by