Зачем мы Джим Керри?

У меня есть приятель, который все время кривляется. Можно сказать просто, но он не может, постоянно подбирает губки, прижимает голос, чтобы тот звучал немного мультяшно. Стоит ли говорить, чем напряженнее ситуация или тема обсуждения, тем разнообразнее гримасы. Я объясняю это тем, что человеку неловко за себя, он пытается спрятаться за все эти примочки. Сама себя словила, что, когда нужно попросить какую-то мелочь, а хоть и у официанта, начинаю игриво стрелять глазками: «А подайте-ка меню!» С другой стороны, прочла отличную мысль: когда мы показываем, что у нас есть энергия на творчество, то видимся в целом энергетичными и ресурсными. Игра лицом отчасти тоже творчество, когда это действительно весело и талантливо, мы говорим про такого человека: обаятельный и даже харизматичный. 

Внутренним зрением мы все время видим свое лицо, оно кукла, которую самоконтроль дергает за ниточки. Улыбайся! Растягивается рот, обнажаются зубы. Искренне улыбайся! Начинают смеяться глаза, чуть щуримся. Злюсь! Делаю большие глаза, поджимаю губы. Дети знают, как я умею страшно злиться. Даже собаки знают. И ничего особо делать не нужно, просто «оформить» правильное выражение лица — идут делать уроки, убирать игрушки, потому что можно сто раз повторить спокойно, а реально работает, когда подкреплено суровым выражением.

Иногда я подсматриваю чужие «рожи», даже заимствую. Вот девушка очень эффектно повела бровью, так можно вместо тысяч слов. Беру! Вот мужчина смотрит холодным взглядом на работника автосервиса: «Машина не готова, хотите сказать?» Тот уже обомлел. Беру! Вот мои дети хохочут заливисто, всем своим телом. Надо брать, правда, неизвестно, как и когда придется использовать. 

Я смотрю на себя в зеркало и всегда чуть складываю губы уточкой.

— Мама, зачем ты так делаешь? — дразнит дочка, а сама прищуривается каждый раз и задирает нос кверху. 

Муж выставляет вперед нижнюю челюсть. Сын просто корчит рожи, не может просто так взять и пройти мимо отражающего стекла. Целый мир, пласт и огромная часть жизни — отношения со своим лицом. Моя подруга сделала себе нос. Потом еще раз переделала. И в последний раз сделала очень тонкий нос. Но когда смотрит в зеркало, поджимает ноздри, чтобы он казался еще уже. 

В каком-то сне мы вообразили себя себе. Вот я хочу быть такой вот. Разглядывая людей на улицах, прямо диву даюсь — мы все выдумка. Мужчине показалось, что нужно носить с собой аккуратный портфель. Может, он всю жизнь свою так и выстроил, чтобы ему нужен был портфель на замочке. Только казалось, что у него есть мечта стать чиновником из водоканала, а на самом деле просто с детства хотел носить с собой портфель. Или вот прическа у женщины, такая пышная. Ясное дело, она никак не могла стать хирургом, пекарем или кассиром гастронома, с такой прической — только секретарем. 

И у каждой профессии свой мимический набор, замечали? У тех же кассиров вот этот взгляд исподлобья: «Пакет брать будете?» У женщины в справочной поликлиники профессио-нальная фишка одной рукой держать телефонную трубку, подбородком ее фиксировать и говорить полубоком: «Только на 13 сентября талончик есть». У работников ГАИ вот это суровое безжизненное: «Проверка документов… И страховочку…» Их наверное так учат, специалист по речи, потому что ВСЕ ОДИНАКОВЫЕ! Так не бывает случайно. «Слушаю…» — говорит чиновник с таким лицом, что начинаешь подбирать слова, чтоб не изложить чего лишнего. Как он это делает, рассматриваю. Брови приспущены, уголки глаз туда же, губы плотно сомкнуты. Следующий раз, когда дети придут ко мне с обращением: «Мама, а давай…», я тоже сделаю такое лицо. 

Жить в обществе — это читать лица. Я занята этим каждый день. Разоблачаю обманы, предугадываю опасности, радуюсь искренности. Сама учусь путать следы. Как зверь ходит кругами, так и я надеваю одно лицо, чтобы спрятать другое. 

Джим Керри, человек с резиновым лицом, говорил: «Можете не верить, но в детстве я был болезненно застенчив. Такого зануду, как я, земля не рождала. Со мной никто — серьезно говорю, никто! — не разговаривал. «Кто, Джим? Да он псих!» И вдруг до меня дошло: те клоунские номера, которые я откалывал дома, могут проскочить и в школе. Отлично помню, как попробовал в первый раз: прихожу в школу и начинаю падать ВВЕРХ по лестнице. Вокруг все просто взорвались от смеха. Я был «Джим-придурок», а стал «Джим прикольный!». 

Зачем мы кривляемся? Хотим быть любимы, хотим защититься от непосильных задач, хотим сохранить себя. Есть образ грустного клоуна, все смеются, кроме него. Ему в этой броне одна задача — уцелеть. Как и всем нам.

sulimovna@rambler.ru
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter