Как нужно развивать белорусское пчеловодство, сохранить пасеки и где торговать качественным медом

Зачем агроном на пасеке

Окончание. Начало в номере за 31 августа.

Инспектор по пчеловодству, расписание химобработок и рынок экспорта: как развивать выгодную для земледелия отрасль, почему нет соответствующего закона и кто должен регулировать торговлю качественным медом — дискуссия на заданные темы

В конференц-зале издательского дома «Беларусь сегодня» об этом дискутировали главный специалист управления по племенному делу в животноводстве Ольга ВИШНЕВСКАЯ и консультант сектора агрохимии и защиты растений Министерства сельского хозяйства и продовольствия Татьяна ВОРОБЬЕВА, ведущий специалист по работе со СМИ РОО «Белая Русь» Александр НОВИКОВ, ведущий научный сотрудник лаборатории болезней пчел Института экспериментальной ветеринарии имени С. Н. Вышелесского, доцент, кандидат ветеринарных наук Максим ЧЕРНИК, заведующий лабораторией пчеловодства Института плодоводства НАН Беларуси Дмитрий РАХМАТУЛИН, председатель Союза белорусских пчеловодов Михаил ХОЛОДИНСКИЙ, глава КФХ «Медовая семья» Андрей РЫЖКОВ и пчеловод Тамара СЕРИКОВА.


«СГ»: Проблем много. Возможно, должно быть отдельное предприятие, которое займется курированием всех вопросов?

А. РЫЖКОВ: Считаю, необходимо создать одну структуру на уровне государства, прикрепленную к Минсельхозпроду или Минлесхозу, например, которая полностью будет отвечать за развитие пчеловодства. Тогда человек не станет искать где-то информацию об алгоритме своих действий, а позвонит по одному телефону. Допустим, на «горячую» линию или колл-центр для пчеловодов в министерстве либо специально созданном РУП «Пчеловодство Беларуси». У специалиста «линии» будут прописанные инструкции, список и телефоны районных сан­эпидемстанций. Он напрямую позвонит в район и попросит остановить химизацию. Это же созданное предприятие занималось бы развитием и поддержкой племхозяйств, курированием государственных пасек, комплексной закупкой пчеломаток и ветпрепаратов. Есть пример в Башкирии, где к созданному унитарному предприятию постепенно присоединились и другие пчеловоды. Если говорить о том, за счет каких средств будет выплачиваться компенсация пасечнику, как в той же Чехии, то отдельная организация займется экспортом меда, тогда можно создать определенный денежный фонд. Математика проста: у пчеловодов закупается мед по одной цене, экспортируется по другой. Сумма на счету пойдет в том числе и на поддержку пчеловодов.

Д. РАХМАТУЛИН: Когда-то такое предприятие существовало — «Белпчеловодство», но оно ничего не сделало. Государственных пасек у нас очень мало. В Стародорожском — одна, Червенском — три, Смолевичском — две… Я не беру лесхозы, где совсем по-другому все организовано. А зачем держать человека или целую организацию ради курирования ста пчелосемей? Не нужно делать шаг назад. И почему не должен существовать инспектор по пчеловодству? На одну область достаточно двух человек, чтобы они могли выезжать на места. Но, прежде чем создавать такую структуру, должны быть четкие, внятные и адекватные нормативные и законодательные акты, позволяющие работать в рамках правового поля. У нас сейчас 5 нормативных актов различных министерств, абсолютно не похожих друг на друга. Например, пасека должна размещаться не ближе 2,5 километра от животноводческой фермы. Но МТФ чаще всего стоят возле самых деревень. Это значит, сельчане не имеют права держать пчел? Пасека стояла 40 лет до этого, но построили новую ферму. Все, уноси ульи куда хочешь.

М. ХОЛОДИНСКИЙ: «Белпчеловодство» ничего не могло сделать. Во всех областях организации, которые ему подчинялись, стали заниматься приватизацией, открыли свои магазины. По сути, вышли из-под контроля.

«СГ»: А может ли пчеловод обратиться со своими проблемами в РОО «Белорусские пчеловоды»?

М. ХОЛОДИНСКИЙ: Может. Это единственное общественное объединение, которое сегодня его выслушает. В Союзе белорусских пчеловодов примерно 2000 человек. Мы стараемся помочь, насколько это возможно. Но очень нужна поддержка государства. И еще, в основе всех споров лежит человеческий фактор. Пока мы не изменим отношение общества в целом к пчеловодству, проблемы будут постоянно. Каждый считает себя правым. Наверное, если бы не информация о массовой гибели пчел в России, мы бы не зашевелились вообще.

«СГ»: Хорошо, если пчеловоды все опытные и грамотные, почему тогда им совместно с союзом не составить проект и выдвинуть его на обсуждение в Минсельхозпрод?

Т. ВОРОБЬЕВА: Здесь затронуты правовые нормы не одного министерства. Мы можем быть лишь инициаторами этого проекта.

М. ХОЛОДИНСКИЙ: Месяц назад мы написали письмо председателю президиума Академии наук Владимиру Гусакову с просьбой разработать программу развития пчеловодства. Он поручил ее академическим институтам, сейчас занимается созданием рабочей группы. И вопросы, которые здесь обсуждаем, должны быть внимательно изучены и учтены. В мае 2009 года такая программа была разработана и отправлена в Минсельхозпрод, но на этом все остановилось.

«СГ»: Все пестициды, которые используются при обработке полей, делятся на группы. Как они применяются в сельском хозяйстве и проходят проверку?

М. ЧЕРНИК: Лаборатория болезней пчел РУП «Институт экспериментальной ветеринарии имени С. Н. Вышелесского» — единственная, где проводят лабораторные исследования по оценке токсичности и опасности пестицидов с присвоением класса опасности для пчел и разработкой экологического регламента применения этих препаратов. Это входит в перечень исследований, необходимых для их госрегистрации. Они классифицируются по трем классам опасности для медоносных пчел. У каждого свой экологический регламент. Но на этикетке каждого препарата, предназначенного для защиты и обработки растений, прописано: «Не допускается обработка цветущих энтомофильных культур (растений, опыляемых насекомыми), любых полей и территорий, даже с цветущими сорняками, где более трех растений на один квадратный метр, в период активного лета пчел». Также запрещено посещать обработанные территории ранее установленного срока. Этим же регламентом предусмотрена изоляция пчел на срок в зависимости от класса опасности. Даже если обработка проводится пестицидами самого малоопасного класса, не значит, что никаких действий предпринимать не нужно. Проблема и в том, что не хватает ветеринарных врачей, разбирающихся в болезнях пчел. Только в двух вузах, в Гродно и Витебске, этот вопрос рассматривается в курсе «Болезни мелких животных».

А. НОВИКОВ: По линии Минсельхозпрода пчелы попадают под интерес животноводов. На мой взгляд, их нужно рассматривать через призму растениеводства.

Д. РАХМАТУЛИН: Из личного опыта скажу, если обработка проводится в вечерние или ночные часы, пчел вообще можно не изолировать. По росе у пчелы минимальная летность, на рапс она летит не раньше 9—10 утра. В мае еще ночами холодно. Знаю успешные хозяйства, где таких проблем вообще не возникает. У Толочинского консервного завода, например, 500 гектаров сада, его опрыскивают 8—10 раз за сезон. Посередине сада стоит пасека. Кругом разные культуры, которые требуют разных сроков обработки. При этом все делается правильно.

«СГ»: Вредители сельхозкультур, возбудители болезней пчел, да и не только, с каждым годом становятся устойчивее к отравам, репеллентам и лекарственным препаратам. Колорадские жуки, клещи, даже комары многой химии уже не боятся. То же самое может произойти и с цветоедом рапса. Невозможно же бесконечно изобретать и использовать еще более «термоядерные бомбы» для их уничтожения.

М. ЧЕРНИК: Многие прежние препараты, предназначенные для лечения пчел, сегодня не имеют нужной эффективности. Те возбудители, против которых они были направлены, мутировали. Раньше тот же клещ не был таким устойчивым и не нес такой вирусной нагрузки, поэтому с ним легче боролись. Сейчас и препараты, и дозировки, используемые ранее, не работают. В отношении вредителей сельхозкультур в Беларуси применяются только пестициды, прошедшие госрегистрацию. Есть разработки и белорусских производителей, и зарубежных. Мы все проверяем и присваиваем класс опасности. Проблема в том, что мы проводим только лабораторный контроль. Так называемого полуполевого метода нет. Он, как правило, применяется для исследования пестицидов с высоким классом опасности — 1-й группы, в основном это инсектициды. В чем заключается этот метод. Засевается определенная делянка, ставится тоннель в виде теплицы, куда помещаются пчелы. Они содержатся в ульях специальной конструкции, позволяющей учитывать выброшенный подмор и другие компоненты. В тоннеле проводится химобработка и оценивается работа пчел при различных дозировках пестицида. После комплексной оценки можно сказать, как действует конкретный пестицид на пчелиную семью. Есть много видов токсичности, сложно определить, на какой стадии происходит негативное воздействие на семью, а возможно, и ее гибель. Все исследования, которые должны быть подключены, очень дорогостоящие. Мы даже не проверяем количество пестицидов в принесенном нектаре. Благодаря инспекции по семеноводству и защите растений занимаемся этими исследованиями только 4 года, до этого никто подобного у нас не делал. Регистрация пестицидов — сложный процесс. Оценку эффективности дает Институт защиты растений, оценку экологической безопасности — медики…

«СГ»: А что мешает проводить исследования на полях?

М. ЧЕРНИК: Во-первых, отсутствие специалистов. Во-вторых, требований и финансов. К тому же мы попадаем в несовершенный законодательный банк. Нет документа, прописывающего четко все тесты, кроме тестов, определяющих острую оральную и контактную токсичность. Есть российская инструкция, по ней мы работаем и используем зарубежные методики. Если Минсельхозпрод по инициативе инспекции по защите растений выйдет с предложением о разработке такого документа, безусловно, мы будем проводить и полуполевые испытания.

Д. РАХМАТУЛИН: В мае 2018 года ЕС запретил три пестицида, причастных к гибели популяций пчел, — клотианидин, имидаклоприд и тиаметоксам. В 2019 году — еще два. К сожалению, в Беларуси они используются.

М. ЧЕРНИК: Эффект, полученный в Европе на полуполевых методах, говорит о том, что пчелы теряют ориентир, не могут вернуться в улей и погибают в поле. Это то, о чем мы говорили. В лабораторных условиях мы этого не выявим, а пчелы очень чувствительные насекомые. Нужно прежде всего строго соблюдать регламент, прописанный на тарной этикетке препарата, и применять систему оповещения.

Д. РАХМАТУЛИН: Хочу привести еще один положительный пример — ОАО «Рапс» Минского района, наши пасеки рядом. Никогда и никто не пожаловался, что на рапсе потравили пчел. А у них 700 гектаров. Оказывается, директор Михаил Ломако сам пчеловод. Химобработку проводят вечером и применяют препараты с минимальным воздействием на пчел.

«СГ»: Пчел можно застраховать? Если да, то почему этого не делают?

Д. РАХМАТУЛИН: Можно. Но страховщики прекрасно понимают ситуацию: пчелы часто гибнут от той же неправильной химобработки. Есть страховка «от несчастных случаев и от разорения». Под это попадает, например, падение дерева на улей, ураган, который повредил пасеку (договор страхования может быть заключен на случай утраты (гибели) семей пчел в результате стихийных бедствий, несчастных случаев, неправомерных действий третьих лиц, а также уничтожения семей пчел по распоряжению специалиста ветеринарной службы в связи с профилактическими мероприятиями по борьбе с эпизоотией). А отравление не является несчастным случаем. Почему? Теоретически своих пчел ты мог защитить сам. Поехать в хозяйство, узнать о дате обработки… А мы говорим, что не предупреждают. И чтобы доказать чью-то вину, нужно выиграть суд. Потом, возможно, человек получит страховку, страховщики подадут иск на агронома… Я участвовал как эксперт в 10 судебных заседаниях, где рассматривались дела о «потраве пчел». Хорошо знаю аргументы агрономов: «Мы не виноваты, извещали, вешали объявления на магазине…» Из десяти заседаний пчеловоды вчистую выиграли четыре, когда хозяйства им выплатили ущерб. Три закончились мирным соглашением, возместили из фонда чем-то другим. Например, корову дали. Проиграли в двух случаях.

«СГ»: Есть еще и обратная сторона медали. Далеко не все пчеловоды соблюдают требования и правила, которые предъявляются им. Нередко вывозят самостоятельно на платформе ульи и ставят где вздумается, даже не поинтересовавшись, кому принадлежат земли вокруг. Не говоря о том, что никуда об этом не сообщают, не оставляют номер телефона, по которому можно связаться. И если случается потрава, начинают возмущаться и обвинять хозяйство.

Д. РАХМАТУЛИН: Были и такие случаи, когда я говорил пчеловоду: «Ты не выиграешь суд. Потравили пчел, виноват сам». Но передвижных кочевых пасек в списке ветстанции нет, на них не выдают паспорта.

М. ЧЕРНИК: В ветеринарно-санитарных правилах есть много пунктов, прописывающих требования к кочевкам. На место медо­сбора и опыления должны перевозиться только здоровые пчелосемьи. У пчеловода должен быть ветеринарный сертификат на перевозку пчел и паспорт пасеки. Места выбираются с соблюдением норм удаления друг от друга и от местных пасек на расстоянии не менее 3 километров, они должны быть письменно согласованы с собственником или пользователем участка. Обязательно нужно уведомить районную ветеринарную станцию по месту временного пребывания пасеки. На период обработки сельхозкультур, размещенных в пределах погранично-защитной зоны, пасеку должны вывезти. В ветстанциях нет такого штата, чтобы следить только за пчеловодами, у них огромный фронт работы. В том числе и по сельскому хозяйству.

Т. ВОРОБЬЕВА: Это еще раз говорит о том, что должен присутствовать человеческий фактор. Значит, собственники пасек до начала перевозки пчел на место медосбора и опыления обязательно должны письменно согласовать место размещения с собственником территории.

«СГ»: Пчелы — маленькие, но важные звенья пищевой цепочки. Альберт Эйнштейн однажды сказал: «Если с лица земли исчезнут пчелы, человечество просуществует четыре года». Как связана жизнь человека и пчелы?

Д. РАХМАТУЛИН: Мы активно занимаемся мясо-молочным животноводством. Это правильно. И есть выражение «у коровы молоко на языке». Так вот я добавлю к этому: чтобы что-то положить корове на язык, должна поработать пчела. А корове должны дать высокобелковую пищу, бобовые никто не отменял. Одной кукурузой, сенажом и силосом не обойдемся. Ровно половина огурцов, которые мы так любим, опыляется пчелами. Вишни, яблони… Примеры можно приводить бесконечно. Вот вам и пищевая цепочка, и связь пчел и человека.

М. ЧЕРНИК: И этого понимания нет, к сожалению.

Д. РАХМАТУЛИН: Канадское пчеловодство — одно из самых технологичных в мире. Вдумайтесь, у белорусских пчеловодов на первом месте по заработку стоит мед. Я интересовался у канадцев, какое место у них занимает этот продукт. Оказывается, третье. На первом месте оплата за опыление. За одну пчелосемью, подвезенную к чернике, фермер платит 100 евро, к голубике — 120. На втором месте воск. И в Польше фермеры приглашают на опыление пчеловодов. В Китае есть официальная должность опылитель растений. Недавно впервые позвонили наши фермеры и попросили привезти в их сады пчел. Еще приведу пример из собственной практики. Белорусский сорт яблок «надзейны» хорош для сока и пюре. В нашем институте 3 года назад закончились исследования. При помощи высокоплотного опыления яблонь этого сорта, когда на одном гектаре работают 6 пчелосемей, получили прибавку по урожайности 60 процентов. Не применяли при этом ни химии, ни удобрений — ничего! Хочется надеяться, что в ближайшем будущем в Беларуси это будут использовать как важный агротехнический прием.

chasovitina@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter