"Подвигу народа жить вечно" - эти слова принято повторять каждый раз, когда заходит речь о Великой Отечественной. Как бы само собой подразумевается, что мы помним всех героев той страшной войны. Что, увы, не всегда верно. Примером тому может служить судьба могилевчанки Прасковьи Иосифовны Дерибо. В годы оккупации Могилева женщина в одиночку спасла от голодной смерти сотни советских военнопленных. Сразу после войны подвиг Прасковьи Дерибо был отмечен государственными наградами, которые через какое-то время у нее отобрали. Женщина умерла в забвении. Сейчас имя героини не упоминается ни в одной из книг о Могилеве...В августе 1941-го на юго-западной окраине Могилева, на поле бывшего аэродрома оккупантами был создан концлагерь для военнопленных, в котором одновременно содержалось до 70 тысяч красноармейцев. От голода ежедневно умирало до 600 заключенных. (Всего же в лагере погибло 40 тысяч человек.)
Какое-то время в первые месяцы оккупации немцы разрешали местным жителям забирать из лагеря своих родственников, если таковые оказывались среди военнопленных. Многие могилевчане шли на превращенный в лагерь аэродром, несли с собой хлеб и картошку. Домой же возвращались с мнимой родней. Историки считают, что так удалось спасти от неминуемой гибели несколько тысяч человек. Правда, уже осенью режим в лагере был ужесточен - возможность освобождения пленных исчезла...
В поисках своего брата пришла в лагерь и Прасковья Дерибо. "То, что я там увидела, - позже вспоминала она, - не поддается описанию. Я одинокая, семьи у меня не было и нет. Потому решила посвятить свою жизнь этим несчастным страдальцам".
Дерибо одевается во все черное и, назвав себя монашкой, отправляется по домам могилевчан - собирать помощь. Давали, кто что мог, - хлеб, картошку, огурцы, крупы, медикаменты, одежду. Затем женщина отвозила еду в концлагерь, в госпитали, в которых после отступления советских войск осталось 4 тысячи раненых бойцов.
Прасковья брала в руки икону и требовала пропустить ее, "монашку", к пленным - чтобы "отпустить им грехи перед смертью". Свидетели вспоминают, что охрана ее отталкивала, била прикладами. Но женщина не сдавалась - смело наступала на охранников, кричала, что Бог велел помогать страждущим. И в конечном итоге прорывалась в лагерь, где раздавала заключенным еду и лекарства.
Женщину два раза бросали в тюрьму. Первый раз осенью 1941-го - по доносу полицая. Тогда ее обвинили в пособничестве партизанам и приговорили к повешению. Но Прасковья упорно твердила: она монашка, помогает людям из Божьего милосердия и никого из партизан никогда в глаза не видела. В тюрьму тогда был вызван священник, который проверил у Дерибо знание молитв и подтвердил немцам, что она монашка. Второй раз Прасковью Иосифовну арестовали в 1943 году. Но за нее заступились соседи - им удалось отстоять Дерибо.
После войны подвиг Прасковьи Дерибо был оценен по достоинству. 2 августа 1945 года председатель Совнаркома БССР Пантелеймон Пономаренко вручил ей медаль "Партизану Отечественной войны" I степени. Годом позже Могилевский облисполком за особые заслуги перед Родиной назначил женщине персональную пенсию местного значения в 300 рублей.
В 1961 году подвиг Прасковьи Дерибо был перечеркнут. Сначала появился "сигнал", что женщина в годы войны сотрудничала с немцами, а помощь пленным была лишь прикрытием. Создается комиссия, члены которой приходят к неожиданному выводу: Прасковья Иосифовна работала на немцев. В справке за подписью инструктора отдела пропаганды обкома партии Стукалова говорится, что "объективно Дерибо помогала пленным, но полученные продукты сначала съедала сама и делилась с немцами".
Женщина пыталась добиться справедливости в Минске и Москве, но безрезультатно. Через год, правда, облисполком пытается откупиться от героини - ей "в порядке исключения" назначается пособие, равное ее прежней персональной пенсии. Но оскорбленная Прасковья не стала получать этих денег, хотя и жила в крайней бедности.
Соседкам Прасковьи Иосифовны, которые хотели отмыть от грязи ее имя, высокопоставленные чиновники цинично объяснили, что "патриотизм и советский патриотизм - две большие разницы". Все, что делала простая, верующая в Бога женщина, не подпадало под категорию патриотизма советского - действовала в одиночку и совершенно открыто, принимала помощь церкви, не получала указаний партийного подполья. Однажды было сказано даже такое: "Если бы Дерибо тогда погибла, то сейчас ей поставили бы памятник. А так - простите..." "Да проедала она все", - махали рукой другие.
Недоверие партийных начальников не смогли поколебать и многочисленные свидетельства военнопленных, которых спасла Дерибо. В 1966 году Могилевский обком партии отправил письма в ЦК КПБ и ЦК КПСС, в которых говорилось, что "оснований к назначению персональной пенсии Дерибо П.И. не имеется". А через три года Прасковья Иосифовна умерла. Подвиг могилевчанки забыт. Хочется верить, что не навсегда...
На снимке: Прасковья Дерибо (крайняя справа в нижнем ряду) и бывшие узники фашистского концлагеря в Могилеве.
