Иногда забытое культурное наследие можно найти совсем рядом

Забыть нельзя вспомнить

Недавно писала о том, как жену Иеронима Винцента Радзивилла увез чешский музыкант и композитор Душек. Известность его в Европе конца XVIII — начала XIX вв. была, как у «Битлз» в ХХ. И что сегодня? В Чехии только начали систематизировать его наследие, большая часть которого утрачена. Итальянский литературовед Франко Моретти утверждает, что 99,5 процента книг обречены на забвение. И в счастливые полпроцента входят не обязательно самые лучшие образчики. Так возникла идея поговорить о забытом искусстве в белорусском контексте. Мои собеседники — Юрий Блинов, доктор музыковедения, композитор, музыкант, Надежда Усова, искусствовед, сотрудник Национального художественного музея, Анна Кислицына, доктор филологических наук, сотрудник Центра исследований белорусской культуры, языка и литературы НАН.


Л.Рублевская: Ни один автор не знает, с чем именно останется в истории. Имена забываются, всплывают... Есть ли здесь какие–то закономерности?

Ю.Блiноў: Выпадак! Неверагодны прыклад быў з эстрадным спеваком Эдуардам Хiлем, якi ў вельмi сталым узросце атрымаў новы выбух папулярнасцi, калi хтосьцi размясцiў ягоны стары, 1950–х гадоў, клiп у iнтэрнэце.

Н.Усова: Я на примере изобразительного искусства убедилась, что слава, некий интерес к художнику обычно приходят спустя 70 лет после его смерти.

Л.Рублевская: Но к кому–то придет эта посмертная слава, к кому–то нет...

Г.Кiслiцына: Сумны прыклад — фiлосаф Уладзiмiр Конан. Дзяцей не засталося, няма каму парадкаваць працу, магiлу.

Л.Рублевская: Значит, нужно ждать энтузиаста–исследователя. А вам, кстати, удалось кого–то из забытых авторов ввести в современный культурный контекст?

Ю.Блiноў: Нашага славутага земляка, кампазiтара Мiкалая Набокава, якi нарадзiўся ў 1903 годзе ў Любчы. Ён — стрыечны брат пiсьменнiка Уладзiмiра Набокава i даволi працяглы час быў значна больш вядомы, чым Уладзiмiр. Пiсаў балеты для Рускiх сезонаў Дзягiлева ў Парыжы.

Л.Рублевская: По масштабу мог быть для Беларуси брендом, как Шагал?

Ю.Блiноў: Так. Калi б ён жыў у трохi iншы час, на дваццаць год раней цi пазней, меў бы больш гучнае iмя. А так трапiў у адну эпоху са Стравiнскiм, Пракоф’евым, Шастаковiчам, i, зразумела, на iх фоне было вельмi цяжка застацца ў першых шэрагах.

Л.Рублевская: То есть иногда хорошему автору не повезет оказаться в тени гения, и его забудут.

Н.Усова: Я много писала о Якове Кругере, учителе Хаима Сутина. Долгое время в монографиях о Сутине отмечали: «учился у некоего Крюгера в Минске» — удалось это исправить. Ведь при жизни Кругер был знаменитым, у него в Минске прошли три персональные выставки. Среди выпускников Санкт–Петербургской академии искусств много уроженцев Беларуси, о которых ничего не известно. Вот последнее открытие... В прошлом году в Вильнюсе на выставке художников Виленской школы — сразу три наших земляка. Например, Винсент Лукашевич, который родился в Ракове в 1861 году, а умер в Польше в 1931–м. Или вот — Франтишек Ясевич родом из Лепеля, учившийся в Кракове у Леона Вычолковского. Борис Крамер — фантастическая личность. Он из Ошмян. Ездил на Чикагскую выставку, где познакомился с Айвазовским, стал его личным переводчиком, вместе с ним писал Ниагарский водопад. Открыл частную школу в Лондоне. В 1936–м переехал в Советский Союз, писал стахановцев. Наши земляки не боялись рисковать, уезжали в художественные центры — Париж, Варшаву, Нью–Йорк, Москву. И получается, что они известны там и неизвестны у нас.

Г.Кiслiцына: У нашу лiтаратуру трэба вяртаць не проста асобныя iмёны, а цэлыя пласты культуры. Да пэўнага часу лiтаратура ў Беларусi стваралася на некалькiх мовах: лацiне, польскай, рускай, беларускай i iдыш. Пакiнуўшы толькi адну мову, мы шмат страцiлi — цэлую Атлантыду тэкстаў.

Л.Рублевская: Вспомнить книгу уроженца Могилевщины Якуба Брайцева «Среди лесов и болот», изданную спустя сто лет после написания — ее рукопись хранилась в архиве–музее литературы и искусства.

Г.Кiслiцына: Польскамоўная лiтаратура Беларусi пачала вяртацца да нас толькi ў другой палове XX ст. намаганнямi такiх навукоўцаў, як Г.Кiсялёў, А.Мальдзiс. А лацiнамоўная лiтаратура? «Прускую вайну» Яна Вiслiцкага пераклалi i апублiкавалi толькi ў 1997 годзе. Не так даўно зноў успомнiлi, што ёсць на Беларусi лiтаратура на iдыш, перавыдалi Майсея Кульбака. З рускамоўнай творчасцю — яшчэ горш. А маглi б згадваць таго ж Мунi, Самуэля Кiсiна. Гэта паэт узроўню Хадасевiча. У Мiнску Мунi скончыў жыццё самагубствам. Дарэчы, на мiнскай вулiцы Кiрава з аднаго боку былi могiлкi, дзе пахаваны Мунi, з другога — будынак, дзе нарадзiўся Уладзiслаў Стрэмiнскi, мастак–авангардыст. А знайсцi пра iх iнфармацыю амаль немагчыма. Хаця той жа Стрэмiнскi — вучань Малевiча.

Н.Усова: Но есть и забытые белорусские художники, которые умерли сравнительно недавно. Например, Николай Цудик. Один его портрет есть в нашем музее. А это второй Дроздович, только конца ХХ века.

Л.Рублевская: У нас дома хранятся его тетради со стихами и зарисовками, которые он отдал моему мужу, Виктору Шнипу.

Н.Усова: Цудик, детдомовец, был эксцентричен. Мог «Лявонiху» сплясать на открытии выставки. Умер, выбросившись из окна мастерской. О нем есть единственная статья, опубликованная за неделю до его гибели. Очень важно успеть сказать о художнике при его жизни. Сейчас это восполняет на белорусском телевидении проект «Майстэрня». Совместно с телевидением наш музей задумал и проект «Арт–история». Но сколько историй мы знаем, но не можем рассказать, потому что родственники героя против!

Л.Рублевская: Есть и такая проблема: писатель или художник вроде на слуху, но большая часть его наследия забыта...

А.Кiслiцына: Язэп Пушча быў iмажынiстам, але ў савецкiя часы яго вершы былi так перапраўленыя, што адшукаць у iх iмажынiзм немагчыма. А здараецца, мы ведаем твор i не ведаем аўтара. Напрыклад, песня «Купалiнка» лiчыцца народнай, але яна — дзецiшча кампазiтара Тэраўскага i паэта Мiхася Чарота.

Л.Рублевская: Причем литературоведы и музыковеды это знали всегда.

А.Кiслiцына: Так, iмёны вяртаць складана. Напрыклад, паэмы «Тарас на Парнасе» i «Энеiда навыварат» у падручнiках па iнерцыi застаюцца ананiмнымi, а гэта не так.

Ю.Блiноў: Музыказнаўцы ведаюць, што «Полацкi сшытак», напрыклад, не мае нiякага дачынення да Полацку. Насамрэч гэта «Астрамечаўскi рукапiс», знойдзены ў мястэчку Астрамечава на Берасцейшчыне. Калi ён патрапiў да музыкаў папулярнага ансамбля старадаўняй музыкi «Кантабiле», музыкi сказалi, што iм трэба эфектная назва. Так i з’явiўся «Полацкi сшытак».

Л.Рублевская: Но это касается нотных записей... Их можно найти.

Ю.Блiноў: Так, музыкi падзяляюцца на аўтараў i выканаўцаў. Аўтар можа аказацца ў больш выйгрышным стане, бо ён пакiдае за сабой рукапiс. У выканаўцаў да першай паловы ХХ стагоддзя магчымасцi пакiнуць запiс не было. Нават слухаючы запiсы Скрабiна цi Рахманiнава, мы павiнны рабiць папраўку на якасць апаратаў тых часоў. А сёння менавiта выканаўцам заявiць аб сабе лягчэй — пры дапамозе iнтэрнэту. Ёсць прыклады сусветна вядомых пiянiстаў, якiя зрабiлi сваю кар’еру праз iнтэрнэт. Праблема, што сёння тых жа пiянiстаў вельмi шмат, сярэднi ўзровень расце. I многiя добрыя музыкi нават не даходзяць да асноўнага конкурсу фестываляў. Калi вы будзеце шукаць якi–небудзь папулярны твор, напрыклад, чацвёртую баладу Шапена, знойдзеце тысячы выкананняў. У вынiку вы паслухаеце таго, хто найбольш пiярыцца.

Н.Усова: И как изменить эту ситуацию?

Ю.Блiноў: Нам вельмi патрэбны сайт, дзе цалкам была б сабраная музычная культура i гiсторыя беларускай музыкi. I ўвогуле, на ўзроўнi краiны трэба стварыць у iнтэрнэце нейкую агульную дата–базу культурнай спадчыны Беларусi.

Н.Усова: Я слышала, что есть идея единого портала культурного наследия.

Л.Рублевская: И чтобы размещать там все, что имеет отношение к белорусской культуре. Наше дело — спасти от забвения как можно больше. Когда я пишу эссе по истории Беларуси, я говорю не только о политиках и просветителях, но и о белорусских авантюристах и дуэлянтах, эксцентриках и злодеях, роковых красавицах и доморощенных философах...

Г.Кiслiцына: Так, сёння нiкому не цiкавая сама бiяграфiя, трэба кантэкст, атмасфера. У Максiма Гарэцкага была сястра Ганна, якая патрапiла пад трамвай i загiнула — несла перадачу брату ў турму. Але мала хто ведае, што праз год пасля яе смерцi беларускi студэнт, якi ў яе быў закаханы, здзейснiў рытуальнае самазабойства пад коламi трамвая. Яны пахаваныя за адной агароджай. Сябры паэта выдалi кнiжку, дзе пра гэта распавялi, заснавалi стыпендыю iмя гэтага хлопца для беларускiх студэнтаў у Маскве. Гiсторыя была вельмi вядомая ў той час. Я даведалася пра яе выпадкова.

Л.Рублевская: Самое главное — осознать, что все, что создавалось на этой земле, и все, что создавалось уроженцами этой земли, принадлежит нашей культуре. Пускай иногда не только нашей, но и мы имеем на это право.

cultura@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter