Александр Ерохин об отце: «Каким он был? Не боялся никого...»
Родился Роман Алексеевич 4 октября 1925-го. Когда началась война, семья жила в Кемеровской области, деревне Перехляй. В 1941-м погиб на фронте его старший брат Олег, в 1942-м в Сталинграде — отчим Андрей Кузнецов. Позже Роман Ерохин найдет эту фамилию в Зале воинской славы на Мамаевом кургане, а тогда он, совсем еще мальчишка, только-только 17 стукнуло, сам пошел в военкомат, проситься, чтобы взяли добровольцем. Сначала отказали: непризывной возраст. Уступили, только когда ребята стали осаждать всем школьным классом. В январе 1943-го Ерохин был зачислен курсантом Новосибирского военно-пехотного училища. А спустя полгода уже оказался на фронте. Сначала в морской пехоте. Потом — в составе II гвардейского воздушно-десантного полка. Воевал на Курской дуге, в левобережной Украине. В августе в одном из боев был тяжело контужен. Попал под минометный обстрел, его буквально засыпало землей. Пролежал так около получаса, пока боевые товарищи не откопали. — Сослуживец, здоровяк украинец, таскал его на себе по шести военно-полевым госпиталям — и везде разводили руками: не жилец, — вспоминает сын один из немногочисленных рассказов отца.
Выкарабкивался десантник долго и тяжело. Поначалу ничего не слышал, не мог говорить... Да и ходить, по сути, учился заново в 18 лет.
— Чтобы избежать ампутации, один доктор посоветовал отцу как можно больше ходить. Это было почти невозможно. Наступал на ногу — и боль пробивала до самой головы, до потери сознания. Приходил в себя, вставал и снова делал шаг... Наверное, только такое упорство и спасло. Хотя в строй вернуться уже не смог. Кстати, когда лечился после контузии, впервые взял в руки трофейный аккордеон — разучил вальс, который потом играл на музыкальных вечерах...
Скитаться по госпиталям да санаториям пришлось еще не один год. Так, извилистыми путями, судьба привела Романа Ерохина в Беларусь. Здесь в 1947-м поступил на филфак БГУ, где стал одним из самых заметных студентов. Ходил во флотской форме — он ее еще долго носил…
— Самые яркие воспоминания? — Александр Романович, приподымая очки, вытирает слезу. — О детстве, конечно. Летом мы всегда вместе гоняли в футбол, а зимой — в хоккей, пока уши не отвалятся. Отец, я и старший брат... Хотя отец всего себя отдавал работе, для семьи всегда находил время. Какой он был? Не боялся никого. Ни перед кем не расшаркивался. И меня так учил. Говорил то ли в шутку, то ли всерьез: остерегаться нужно только двух вещей — сквозняков и дураков.
Александр Романович бережно выкладывает на стол пожелтевшие от времени фотографии из архива отца, в основном уже послевоенные. Вот, например, с коллегами в редакции. Все с орденами, медалями. А у Ерохина только орденские планки. Не любил надевать награды. Их сын тоже хранит. Среди множества юбилейных — две боевые: «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.» и «За отвагу». Последняя, к слову, нашла героя только в 1976-м.
С особым трепетом Александр Романович расправляет ленточку от бескозырки отца с надписью «Черноморский флот»:
— Знаете, у него папка была, содержимое которой нам, детям, не хотел показывать. Я все думал: что же там такое? Оказалось, документы, фотографии, похоронка на отчима... И эта ленточка. Она с ним с первых дней войны. Почему сохранил? Он ведь в морской пехоте совсем недолго служил… Говорил, что немцы были просто в панике, когда во время атаки видели советских солдат в бескозырках, с ленточками в зубах... Боялись очень.
Роман Ерохин (второй слева) с коллегами в редакции.
К слову, фронтовик каждый год отмечал и День воздушно-десантных войск, и День военно-морского флота. Но самый святой праздник — 9 Мая. Первый тост? Нет, не «За Победу!». «За тех, кто не дошел»... Он почти ни о ком не рассказывал поименно. Но когда выпивал рюмку, видно было, что прячет накатившиеся слезы. Впрочем, есть одна история. Про красноармейца-музыканта, который случайно попал в морскую пехоту. Так и служил, с винтовкой и скрипкой. Товарищи его прозвали Чайковский. Когда играл через мощный репродуктор, немцы даже бой не начинали, слушали... А когда погиб и надо было хоронить, сослуживцы никак не могли вспомнить, как же его звали на самом деле. Да и ротный как раз забрал его красноармейскую книжку. В спешке — рота покидала позицию — Ерохин так и написал на фанерке, что закрепили у холмика: Чайковский.
— Отец как-то начал об этом рассказывать, а подробности я уже в его книге «Интонация вздоха» прочел. Что хочет ее написать, сказал еще в начале 2000-х, а закончил к своему 80-летию. Я помог издать.
Александр Романович показывает увесистый томик. Почти тысяча страниц очерков и бесед в основном с известными писателями, художниками, композиторами, актерами, с которыми Роман Ерохин был знаком лично. Якуб Колас, Игорь Лученок, Стефания Станюта, Заир Азгур, Иван Шамякин, Игорь Добролюбов, Андрей Макаенок, Владимир Короткевич, Алесь Адамович, Иван Чигринов, Михаил Савицкий... Многие стали для него настоящими друзьями. Материала в архиве еще на несколько таких же толстых книг осталось.
А вот книга поменьше — «Девчонки наши за Верденом». Это документальная повесть про Надежду Лисовец, которая прошла путь от рядового бойца Минского подполья до командира женского партизанского батальона, лейтенанта французских внутренних сил... Роман Ерохин написал ее в 2006-м.
— Есть и сценарий по этой повести, написанный вместе с Игорем Добролюбовым. Они с отцом хотели кино снимать, да, к сожалению, не успели. Сначала Игоря Михайловича не стало. А за ним, 5 мая 2011-го, в День печати, и папы.
Александр Романович надеется, что ему еще удастся реализовать эту задумку. В память об отце. В память о тех, кто победил. И тех, кто не дошел...
dekola@sb.by
