ГЛАВНЫЙ внештатный детский хирург Министерства здравоохранения доктор медицинских наук, профессор Василий АВЕРИН (на снимке) географию страны прекрасно знает по… историям болезни своих маленьких пациентов. Да и не только. Но в какой момент столичные врачи становятся для больных детей последней инстанцией? Чтобы найти ответ на этот вопрос, приходится надеть халат, бахилы, шапочку. Только в таком виде меня соглашаются взять на обход по палатам, в анестезиолого-реанимационное отделение…
ВАСИЛИЙ Аверин и врач экстренной хирургии Егор Алесин в палаты заходят с улыбкой. По опыту знают, здесь нужно найти особый подход к «маленькому народу». И не важно, полгода ему или он, переписываясь с друзьями, слушает музыку в айфоне.
— Кто тут Катя? Сколько тебе лет? — доктор внимательно изучает историю болезни.
— Шесть, — вполголоса отвечает девочка.
— Ночью по «скорой», а уже по коридору бегаешь? — осматривает Егор Алесин пациентку. — А в кого ты такая рыжая? Только палец из носа достань, пожалуйста…
— Я рыжая, потому что у папы борода рыжая! – уже смеется Катя.
Пока идет забавный отвлекающий диалог, осмотр заканчивается. Соседка Кати, тринадцатилетняя Таня, после вопросов врача начинает интересоваться результатами своих анализов, УЗИ… Да, с такими точно не соскучишься. Похоже, врачи пускают в ход все свои хитрости, чтобы только отвлечь внимательный взгляд малышей от своих белых халатов. Что читал, ел, за какую команду болеешь, во что любишь играть и что за слова написаны на майке… За дверью следующей палаты — громкий плач. Аленке только пять месяцев. Как поведут себя врачи, когда пациент вовсе не настроен на общение? Оказывается, комплиментам любые возрасты покорны.
— Как чувствуешь себя, красавица? — Василий Аверин присаживается на край кровати. И, о чудо! Ревущая Аленка вмиг замолкает и одаривает доктора беззубой улыбкой…
ВХОД в анестезиолого-реанимационное отделение № 2 РНПЦ детской хирургии родителям разрешен. Как же так? Ведь это — святая святых любой больницы! Заведующий отделением Владимир Волков объясняет это нарушение тем, что для малышей, которые после операции находятся в тяжелом состоянии, чрезвычайно важен контакт с близкими, их присутствие рядом:
— Трубки, мониторы, компьютеры, датчики... Тяжело смотреть на малышей, которые даже не могут пожаловаться на свою боль. Но, поверьте, отношение персонала к ним особенное, теплое, по-настоящему материнское.
Маленькой Жене из одной из деревень Гомельской области всего несколько недель от роду. У нее сложный диагноз, перенесла несколько операций, завтра — еще одна. Медсестра отделения реанимации Светлана называет ее «любимкой и доченькой». Говорит, что к некоторым малышам просто прикипает душой, особенно когда подолгу выхаживает их после осложнений. К слову, за каждым маленьким пациентом здесь закреплены постоянные врачи и медсестры. За жизнь детей борется большая команда…
Но чем взрослый пациент отличается от маленького, кроме того, что порой даже объяснить не может, где, что и как у него болит? Ребенок, поясняет Василий Иванович Аверин, на самом деле не уменьшенная копия взрослого, у него свои физиологические особенности. В детской хирургии есть патологии, которые встречаются только у детей. Например, врожденные. Их важно устранить как можно раньше, чтобы потом человек жил полноценной жизнью. Все манипуляции, даже мелкие, малоболезненные выполняются под наркозом, местной анестезией, что, конечно, осложняет работу врачей. А некоторые вмешательства и вовсе требуют почти ювелирных навыков.
В республике чуть больше 100 детских хирургов, это не так уж много. И хоть детские хирургические отделения есть в каждой областной больнице, а еще в Лиде, Молодечно, Бобруйске, Орше, Мозыре, специалистов такого профиля не хватает даже в столице, не говоря про районные больницы. Всего за год через руки детских хирургов проходит более 32 тысяч больных, они проводят 19212 операций. За 2014 год только в детском хирургическом центре (ДХЦ) прооперирован 4381 ребенок.
— Некоторые патологии оперируем только в нашем центре, — замечает Василий Аверин. — Малыши поступают к нам на вторые сутки после рождения. Некоторые вмешательства осваивают уже в областных центрах, к примеру, по восстановлению пищевода, когда тот разделен на две части, не соединяющиеся между собой.
У новорожденных и маленьких детей ранимые тонкие ткани, требующие щадящих методик. Хирурги работают в специальных очках с двукратным увеличением. Детская хирургия — органосохраняющая. К примеру, при травме, разрывах, кистах селезенки орган этот не удаляют, а лечат при помощи малоинвазивных методик. Прободная язва желудка? Тоже никаких резекций. К белорусским хирургам привозят на лечение детей из России, Украины. Большинство — с ожогами пищевода после проглатывания батареек, щелочи (моющих и чистящих средств). Возвращают нормальное детство тем, кто родился с экстрофией мочевого пузыря, при которой он расположен не внутри тела ребенка, а снаружи. В 2014 году таких детей было семеро. Операцию проводят в 8—9 этапов с применением самых современных методик. За год в республике из 19212 вмешательств выполнено 2880 малоинвазивных, только в ДХЦ детской хирургии — 621, а высокотехнологичных — 868.
ДЕТИ, у которых диагностируются пороки сердца, желудочно-кишечного тракта, грудной клетки попадают в поле зрения врачей еще до рождения. Кстати, в Беларуси ежегодно более чем 200 малышам с врожденными пороками развития хирургическое вмешательство требуется уже в первый год жизни. Будущие мамы приезжают на консультацию, и сразу после появления на свет ребенка осматривают детские хирурги, чтобы, если будут показания, в самое ближайшее время провести операцию.
korenevskaja@sb.by
