В фильме “Батальонъ” зрители воочию увидели окопный быт, установившийся в конце Первой мировой на проходящем по нашим землям Восточном фронте. Хаос, анархию, неуместные братания с коварным противником. И повальное пьянство, размывающее доблесть и превращающее войну в попойку. Увы, это была не фантазия режиссера. Впрочем, в тылу все было совершенно иначе.
В 1914 году фотосессии с алкоголем выглядели особенно пикантнымиВ 1913 году правая фракция третьей Государственной думы выдвинула законопроект “О мерах по борьбе с пьянством”. Он предусматривал ограничение продаж спиртного, уравнивание пива и браги с крепкими спиртными напитками.
А также ограничение времени их продажи (в городе — с 9.00 до 19.00, на селе — с 9.00 до 17.00), полный запрет на продажу водки в дни православных праздников, строгие посты, воскресные и предшествующие им дни. Этот законопроект связывают с именем депутата, сподвижника трезвости и бывшего самарского градоначальника Михаила Челышова, который именно на своей Самаре “откатал” будущий общеимперский сухой закон. “Миллиард был вычеркнут из государственных доходов одним росчерком пера, — писали газеты того времени. — Нелепые запугивания отравителей крахом государственного бюджета рассеялись как дым. А благодетельные последствия этой меры не только превзошли самые смелые ожидания ее сторонников, но и поразили ее врагов”.
Надо сказать, что несколькими годами ранее у Российской империи был печальный опыт мобилизации на войну с Японией. Многие резервисты запили, что называется, по-черному. В результате страна не сумела в нужные сроки отмобилизовать армию. Накануне Первой мировой, приближение которой уже вовсю ощущалось в воздухе, эту ошибку было решено не повторять. По всем губерниям был разослан секретный циркуляр, требующий в случае начала военных действий полностью запретить торговлю водкой. “Воспрещается... продажа или отпуск спиртных напитков, как распивочно, так и на вынос, в частных местах; продажа питий всех категорий и наименований в пивных лавках и буфетах, на станциях железных дорог и при театрах и прочих увеселительных местах, за исключением ресторанов 1-го разряда, клубов и общественных собраний”, — гласил один из его пунктов. Историк Вячеслав Бондаренко поясняет:
— Нарушителей этого постановления ждало заключение в тюрьму или крепость на три месяца. Или денежный штраф до 3000 рублей. Для 1914 года это были гигантские деньги. Для сравнения скажу, что легковой американский “Форд-Т” стоил 2000 рублей.
Легальная водка в перворазрядных кабаках также обходилась недешево. Например, к концу 1914 года ее рюмка в ресторане стоила столько же, сколько целая бутылка до введения запрета. В результате минчане за беленькой нередко шли в “квартал красных фонарей”. Немалая доля спиртосодержащей жидкости попадала на черный рынок и из военных тыловых частей. В частности, денатурированный спирт, поставляемый в армию в качестве топлива. Словом, постановление нарушали, говорит Вячеслав Бондаренко. И продавцы, и потребители:
— Самым популярным был денатурат. Его продавали в казенных лавках по специальным талонам, но возле лавок всегда толкались люди, продававшие такие талоны по 20 рублей. Можно было и купить его из-под полы на рынке по 60 рублей за ведро. Люди слепли, сходили с ума, но... пили! Популярными были также одеколон (его производство подскочило в 10 раз!), политура, лак, эфир. Конечно, гнали самогон, который продавался по 4—8 рублей за ведро. Вовсю действовали и мешочники — люди, которые поставляли алкоголь с оккупированной немцами территории (где сухого закона не было) через линию фронта. Да и на самом фронте вино было всегда.
Сухой закон в действии: вывески питейных заведений в дореволюционном Минске сменила реклама мануфактурИ все же ценность трезвости оказалась несоизмеримо выше. “Это самый величественный акт героизма, который я только знаю”, — не скрывал восхищения английский общественный деятель Ллойд Джордж. Невероятно, но и население страны восприняло сухой закон с полным одобрением. Хотя бы потому, что он заметно изменил внешний облик городов и сел. Исчезли знакомые картины уличного пьянства, затихла площадная брань, не стало видно попрошаек, нищих, хулиганов и прочих темных личностей. Вячеслав Бондаренко приводит архивные факты:
Читайте также
Влияние трезвой жизни быстро сказалось на производстве. Уже через год производительность труда повысилась в среднем на 9 процентов, а в металлургической — самой “пьяной” — промышленности — на 13. Одновременно число прогулов снизилось более чем на четверть (в металлургии — на 43 процента). Не возникло и предрекаемого противниками запретов обилия винных бунтов и гибели пьяниц. Наоборот: 84 процента опрошенных граждан требовали, чтобы сухой закон был сохранен не только на время военных действий, а на вечные времена.
Сухой закон продолжал действовать на всем протяжении Первой мировой войны. И был отменен только в августе 1923-го. Поскольку под указом стояла подпись председателя Совнаркома Алексея Рыкова, возвращенную на прилавки магазинов водку народ прозвал рыковкой. Кстати, нарком здравоохранения Николай Семашко писал в те годы: “В связи с выпуском сорокаградусной водки чуть ли не каждый общественно-политический работник завален сейчас письмами”. Увы, ответ на них был прост: бюджет страны срочно нуждался в средствах...
Ясли вместо вытрезвителя
Введение водочной монополии в XIX веке ознаменовало поворотный этап в развитии отрасли: старопоместные винокурни уступили свои позиции промышленному производству. Символом этих изменений стало открытие в Минске дрожже-винокуренного завода братьев Раковщиков на Нижне-Ляховской (ныне Октябрьской) улице. Принципиально важной чертой их производства стала замена кустарных рецептов четкой технологией. Уже через несколько лет работы завод стал официальным поставщиком двора Его Императорского Величества и впоследствии получал множество выгодных заказов от правительства и военных. Как гласит Памятная книжка Минской губернии, в 1912 году здесь действовало 223 винокуренных завода и пять дрожже-винокуренных. Свою продукцию они реализовывали через 1727 “заведений для продажи питей”. Однако в целом Минская губерния не входила в число лидеров по потреблению крепких напитков. Более того, 1 сентября 1914 года закрылся Минский приют для вытрезвления. Вместо него открыли дневной приют “Ясли” для детей воинов, призванных из запаса.
Местная специфика
На наших землях к 1850 году в редкой панской усадьбе не работал бровар мощностью до 10 тысяч ведер в год (около 300 литров в день). Но только после отмены крепостничества, восстания Кастуся Калиновского, резкого экономического кризиса и массового перехода броваров на картофельный спирт водка стала дешевой, а пьянство — повальным. К концу XIX века на наших землях уже производилось более 16 литров водки на человека ежегодно.
В Минске, например, бойкая торговля шла более чем в 150 корчмах, питейных домах и стойках.
osipov@sb.by
