Ёлка: не боюсь быть смешной
14.11.2018 16:45:03
Судя по псевдониму, эта певица должна любить пестрые наряды и блестки. Но чаще выбирает для себя черный цвет. Почему? Об этом – в интервью «ЗН».
– Нет. Я в своем пальто была. Точнее, в плаще.
– Ты и в обычной жизни его носишь?
– Да. Просто так сложилось, что черный для меня самый комфортный. Но иногда могу психануть и выйти вся в белом. А красный очень едкий, с ним надо быть поаккуратнее.
– Да, каждый день его носить невозможно.
– Он очень активный, а я в повседневной жизни люблю оставаться незамеченной. Черный для этого идеально подходит. Если хочешь, он будет торжественным, хочешь – праздничным, а то – обволакивающим. Он идеальный. Когда у тебя в гардеробе преобладает черный, можно не париться, что с чем сегодня скомбинировать. У меня экономится огромное количество времени на том, что я не думаю, в чем буду завтра.
– С красным цветом в одежде нужно быть поаккуратнее (на съемках клипа «Мир открывается»)
– Твои родители имеют отношение к музыке?
– У меня бабушка и дедушка всю жизнь пели в Закарпатском народном хоре. Исколесили все, что можно было, и сейчас очень трогательно бывает, когда я приезжаю откуда-нибудь с гастролей и рассказываю бабушке, что была в театре или ДК, где она когда-то выступала в составе хора. И это так здорово! Я спрашиваю: «Ты помнишь этот зал?» – и она говорит: «Конечно, помню». У них были затяжные долгие гастроли на автобусе, с какими-то супами в брикетах. Все очень сложно, но дико интересно.
– Бабушка гордится тобой?
– Конечно! И это очень приятно.
Эстет поневоле
– Знаю, что твой папа очень увлекался джазом, у него было много пластинок…
– Да, он еще бобины записывал, когда это было актуально.
– Это именно та музыка, которую ты слушала в детстве?
– У меня не было выбора, хотя я не всегда разделяла папины восторги. Правда, сейчас ему очень благодарна, потому что это всегда откладывается, влияет на тебя, хочешь ты или не хочешь. Вот сейчас заставляю себя ходить в музеи, поскольку верю: даже если чего-то не пойму из увиденного, все равно эти великие вещи как-то на меня повлияют. Что-то во мне немножечко поменяют в лучшую сторону. Пускай я буду таким вот эстетом поневоле.
– Недавно прочитала, что ты не считаешь себя красивой. Для меня это было удивительно.
– Я очень давно все про себя поняла по поводу внешности. Я не боюсь быть смешной.
– А мама тебе не говорила, что ты красивая?
– Я для мамы самая красивая девочка в мире. Лучшая принцессочка.
– Почему же ты о себе такого мнения?
– Ну, потому что есть мама, которая меня любит безусловно, а есть зеркало. У меня нет никаких комплексов – родители все сделали правильно. Гораздо важнее базовые принципы, которым они меня научили на собственном примере. Не разговорами, а просто показывая, что такое уважение, дружба, самоирония и как с этим удобно и комфортно жить.
Протест как форма жизни
– У тебя и с музыкальным образованием тогда не сложилось. Тоже было неинтересно?
– Я вообще не умею формально погружаться в процесс. Мне кажется, самое важное – заинтересованность.
– Но ты в школе была примерной ученицей.
– До 8-го класса. Потом мне резко стало скучно. Мне важно, чтобы человек, который несет мне знание, этим жил, чтобы я видела огонь в его глазах. У нас было несколько таких учителей.
– А когда ты начала петь, тебе везло с педагогами?
– Честно говорю: не знаю. Но справедливости ради хочу сказать, что и я в 14 лет была не подарок. И никто в этом возрасте не подарок.
– Похоже, у тебя был серьезный переходный возраст…
– Очень серьезный. Я из удобного ребенка – счастливого, комфортного – в момент превратилась в нетерпимого подростка. Я когда таких сейчас встречаю – ну просто леща им охота дать.
– Это был протест?
– Конечно. Папа меня часто спрашивал: «Протест против чего?» А для меня важен был протест как форма жизни вообще. Самый главный мой принцип: «Как все? Я – нет!» Понятное дело, ко мне тогда был нужен особый подход. Сейчас я говорю, что ко всем нужен особый подход. И конечно, психологический талант педагога.
– Ты в 15 лет даже наголо постриглась! Это тоже был протест или просто мода?
– Я была коротко стриженная в первом классе, и мне это не нравилось. И много лет отращивала волосы, а потом пошло вот это: а подстригусь-ка под каре! Устала! Сначала я просто подстриглась и покрасилась в какой-то рыженький. Это было отвратительно. Месяц-два походила и думаю: «Ну что-то прям плохо. А еще покороче?» И как только у меня остался такой ежик, я начала свои эксперименты. Челка бесит – чик! Перекрашивала башку во все цвета радуги, была алой, зеленой. Стриглась наголо…
– Бедная твоя мама!
– У меня очень современная мама. Родители все правильно делали. Они: «Это не слишком?» А я: «Ну, мам, ну, пожалуйста…» – «Тебе нравится?» – «Мне так удобно». – «Ну ладно». Папа мне затылок красил в красный – я там не дотягивалась.
– Это большая редкость, когда родители понимают подростка.
– В тот сложный период они принимали очень грамотные решения, и мы не потеряли дружеской связи, они стали моими союзниками. Например, мама говорила: «Это довольно странные ботинки», – а я отвечала: «Я охотилась за ними, я копила на них. Мама, это ботинки моей мечты!» И она: «Это интересно, да…» То есть мама понимала, что все это значило для меня.
– У тебя рано появилась татуировка. У нее есть сакральный смысл?
– У нас с папой были долгие разговоры на тему самостоятельности и самовыражения. Он мне однажды сказал достаточно иронично: «Эти твои выходки не самостоятельность, а самодурство. Самостоятельность – это когда ты умеешь без нашей помощи обеспечивать от а до я свою жизнь». Вот я и решила: когда начну полностью зарабатывать себе на жизнь, буду обходиться без их финансовой помощи, тогда смогу делать все, что хочу, в том числе и татуировку.
– Получается, ты себя почувствовала самостоятельной в 18 лет и это связано с заработком?
– Я достаточно рано начала зарабатывать. У нас очень скромная семья, и когда мне было 11 лет, состоялся семейный совет. Очень благодарна родителям, потому что с этого возраста я тихонечко после школы ходила зарабатывать денежку – работала в аптеке, помогала девочкам расклеивать ценники, вытирала пыль на полочках.
– Это было именно твое желание иметь свои деньги?
– Да. И это очень крутое чувство, когда ты заработал денежку, пошел и купил то, что хочешь. Тебе не надо никого об этом просить и объяснять, почему тебе так нужна эта кассета.
Оглушительный успех «Прованса»
– В юности ты увлекалась рэпом. Как он пришел в твою жизнь?
– Нежданно-негаданно. На самом деле я никогда не умела читать рэп, но там все по-честному. Если у тебя хорошо с чувством ритма, с ушами и с имитацией (а у меня с этим все неплохо), ты в любом случае это повторишь. Все дело в тренировке. То есть повторить я могу, а быть рэпером – совсем другое. Это сесть, написать, понять, как играет рифма. Каждому, кто подумает, что рэп – это просто, желаю выписать на бумажку один куплет любимой песни и попробовать ее прочитать так же, как это делает исполнитель, расставляя паузы, акценты и дыхание. Это реально непросто.
– Да, первый раз я приехала с коллективом на рэп-фестиваль. И попала в царство Rap Music 2001 года. Все серьезно, столько рэперов!
– Там тебя и увидел Влад Валов (первый продюсер Ёлки. – Прим. «ЗН»)?
– Да… вот такую меня, дерзкую уже. Конечно, все неслучайно в моей жизни произошло. Все, о чем я, возможно, пожалела тысячу раз. Все не самые приятные события, все поступки, которые я лучше бы и не помнила. Но они привели меня туда, где я сейчас, а значит, все неплохо сложилось.
– Песня «Прованс» в 2011 году сделала тебя популярной. Ты была готова к такому успеху?
– Конечно, нет! Знала бы – как-то подготовилась бы. На курсы осанки пошла бы, не появлялась бы в таких ужасных нарядах, когда все вдруг стали обращать на меня внимание, узнавать.
– Тебя не пугала мысль, что можешь остаться заложницей одной песни, а второй такой же крутой не будет?
– Конечно, была опасность. Но осознание этого приходит намного позже. То, что произошло, начала понимать только через годик. То есть на самом деле достаточно резко произошло, но я не заметила этого, потому что была занята работой. Очень повезло, что в тот момент со мной рядом уже были Алена и Лиана (продюсеры Velvet Music Алена Михайлова и Лиана Меладзе. – Прим. «ЗН»). Они четко дали понять, что надо быстро сделать альбом. Чтобы ни у кого не возникло даже мысли, что я могу быть исполнителем одной песни.
И у нас появилось огромное количество достаточно громких песен, после сразу случился «Шар» («На большом воздушном шаре». – Прим. «ЗН»), песня, про которую все говорили: «Да, это не «Прованс». Все остальное уже не «Прованс» – это другие песни! Потом была «Около тебя», и мы очень быстро выпустили альбом и сделали большой концерт. Он тоже был для меня важен, потому что мне надо было самой понять, что происходит. Я такое теперь тоже могу? Это все ко мне пришли? Да, приятно сейчас об этом вспоминать!
– У тебя много наград. Для тебя они сейчас имеют ценность или это уже не важно?
– Сложно сказать. Было приятно, когда появилась первая, которую мне на самом деле хотелось, – «Певица года». Все-таки это награда по узкому профилю. Потому что «Граммофон» выдается за песню, за то, что она продержалась. А звание «Певица года» – то, о чем действительно мечтают многие артисты. Когда я получала первую награду, помню, как Коленька Басков учил меня красиво ходить: «Что ж ты каракатицей сутулой выперлась? Кто ж так за наградой выходит?» Нашипела еще на него… Но спинку надо держать!
За своими наградами я не хожу. И не загадываю: в этом году хочу получить вот это, это и это. Нет, я хочу открыть для себя что-то новое, чтобы не расслабляться. Например, до сегодняшнего дня я не ездила в туры. Для меня это было очень сложно – прежде всего по техническим условиям. Но сейчас мы решились на тур – он будет разбит на две части, начнем в ноябре, а вторая часть стартует в следующем году. Мне было важно, чтобы мы смогли привезти в города тот звук и свет, который можем позволить себе в Москве в лучших залах. Чтобы наши выступления не отличались по этим параметрам. Поэтому согласилась на такой эксперимент, к которому готовимся всей командой.
– Ты не гурман?
– Очень люблю вкусно поесть. Еда – одно из самых доступных человеческих удовольствий. Нельзя себя этого лишать. Надо бояться не еды, а переедания. Есть надо в удовольствие, а не с чувством вины – пока никто не видит… Ну, хочешь торт – насладись каждой его крошкой.
– Мне кажется, ты вообще так живешь: все должно быть вкусно, интересно.
– Жить не надо скучно. Я не про приключения – во всем надо видеть кайф и выжимать максимум удовольствия.
Елена СЕВЕР, ООО «ТН-СТОЛИЦА» (специально для «ЗН»)
Ёлка– Хочется поговорить и про творчество, и про твои работы. Например, про «Мир открывается» – очень интересный, яркий клип. И я обратила внимание, как тебе идет красный! Это режиссер предложил?
Настоящее имя: Елизавета Иванцив
Родилась: 2 июля 1982 года в Ужгороде (Украина)
Семья: мать – Марина Эдуардовна, музыкант
Образование: среднее
Карьера: первый сольный альбом увидел свет в 2005 году. С 2010 по 2012 год была судьей на украинском шоу «X-фактор». Дискография включает в себя пять студийных альбомов, четыре сборника, 33 сингла, видеоальбом и два концертных сборника. Дважды становилась «Певицей года», четыре раза получала премию «Золотой граммофон»
– Нет. Я в своем пальто была. Точнее, в плаще.
– Ты и в обычной жизни его носишь?
– Да. Просто так сложилось, что черный для меня самый комфортный. Но иногда могу психануть и выйти вся в белом. А красный очень едкий, с ним надо быть поаккуратнее.
– Да, каждый день его носить невозможно.
– Он очень активный, а я в повседневной жизни люблю оставаться незамеченной. Черный для этого идеально подходит. Если хочешь, он будет торжественным, хочешь – праздничным, а то – обволакивающим. Он идеальный. Когда у тебя в гардеробе преобладает черный, можно не париться, что с чем сегодня скомбинировать. У меня экономится огромное количество времени на том, что я не думаю, в чем буду завтра.
– С красным цветом в одежде нужно быть поаккуратнее (на съемках клипа «Мир открывается»)
– Твои родители имеют отношение к музыке?
– У меня бабушка и дедушка всю жизнь пели в Закарпатском народном хоре. Исколесили все, что можно было, и сейчас очень трогательно бывает, когда я приезжаю откуда-нибудь с гастролей и рассказываю бабушке, что была в театре или ДК, где она когда-то выступала в составе хора. И это так здорово! Я спрашиваю: «Ты помнишь этот зал?» – и она говорит: «Конечно, помню». У них были затяжные долгие гастроли на автобусе, с какими-то супами в брикетах. Все очень сложно, но дико интересно.
– Бабушка гордится тобой?
– Конечно! И это очень приятно.
Эстет поневоле
– Знаю, что твой папа очень увлекался джазом, у него было много пластинок…
– Да, он еще бобины записывал, когда это было актуально.
– Это именно та музыка, которую ты слушала в детстве?
– У меня не было выбора, хотя я не всегда разделяла папины восторги. Правда, сейчас ему очень благодарна, потому что это всегда откладывается, влияет на тебя, хочешь ты или не хочешь. Вот сейчас заставляю себя ходить в музеи, поскольку верю: даже если чего-то не пойму из увиденного, все равно эти великие вещи как-то на меня повлияют. Что-то во мне немножечко поменяют в лучшую сторону. Пускай я буду таким вот эстетом поневоле.
– Недавно прочитала, что ты не считаешь себя красивой. Для меня это было удивительно.
– Я очень давно все про себя поняла по поводу внешности. Я не боюсь быть смешной.
– А мама тебе не говорила, что ты красивая?
– Я для мамы самая красивая девочка в мире. Лучшая принцессочка.
– Почему же ты о себе такого мнения?
– Ну, потому что есть мама, которая меня любит безусловно, а есть зеркало. У меня нет никаких комплексов – родители все сделали правильно. Гораздо важнее базовые принципы, которым они меня научили на собственном примере. Не разговорами, а просто показывая, что такое уважение, дружба, самоирония и как с этим удобно и комфортно жить.
Протест как форма жизни
– У тебя и с музыкальным образованием тогда не сложилось. Тоже было неинтересно?
– Я вообще не умею формально погружаться в процесс. Мне кажется, самое важное – заинтересованность.
– Но ты в школе была примерной ученицей.
– До 8-го класса. Потом мне резко стало скучно. Мне важно, чтобы человек, который несет мне знание, этим жил, чтобы я видела огонь в его глазах. У нас было несколько таких учителей.
– А когда ты начала петь, тебе везло с педагогами?
– Честно говорю: не знаю. Но справедливости ради хочу сказать, что и я в 14 лет была не подарок. И никто в этом возрасте не подарок.
– Похоже, у тебя был серьезный переходный возраст…
– Очень серьезный. Я из удобного ребенка – счастливого, комфортного – в момент превратилась в нетерпимого подростка. Я когда таких сейчас встречаю – ну просто леща им охота дать.
– Это был протест?
– Конечно. Папа меня часто спрашивал: «Протест против чего?» А для меня важен был протест как форма жизни вообще. Самый главный мой принцип: «Как все? Я – нет!» Понятное дело, ко мне тогда был нужен особый подход. Сейчас я говорю, что ко всем нужен особый подход. И конечно, психологический талант педагога.
– Ты в 15 лет даже наголо постриглась! Это тоже был протест или просто мода?
– Я была коротко стриженная в первом классе, и мне это не нравилось. И много лет отращивала волосы, а потом пошло вот это: а подстригусь-ка под каре! Устала! Сначала я просто подстриглась и покрасилась в какой-то рыженький. Это было отвратительно. Месяц-два походила и думаю: «Ну что-то прям плохо. А еще покороче?» И как только у меня остался такой ежик, я начала свои эксперименты. Челка бесит – чик! Перекрашивала башку во все цвета радуги, была алой, зеленой. Стриглась наголо…
– Бедная твоя мама!
– У меня очень современная мама. Родители все правильно делали. Они: «Это не слишком?» А я: «Ну, мам, ну, пожалуйста…» – «Тебе нравится?» – «Мне так удобно». – «Ну ладно». Папа мне затылок красил в красный – я там не дотягивалась.
– Это большая редкость, когда родители понимают подростка.
– В тот сложный период они принимали очень грамотные решения, и мы не потеряли дружеской связи, они стали моими союзниками. Например, мама говорила: «Это довольно странные ботинки», – а я отвечала: «Я охотилась за ними, я копила на них. Мама, это ботинки моей мечты!» И она: «Это интересно, да…» То есть мама понимала, что все это значило для меня.
– У тебя рано появилась татуировка. У нее есть сакральный смысл?
– У нас с папой были долгие разговоры на тему самостоятельности и самовыражения. Он мне однажды сказал достаточно иронично: «Эти твои выходки не самостоятельность, а самодурство. Самостоятельность – это когда ты умеешь без нашей помощи обеспечивать от а до я свою жизнь». Вот я и решила: когда начну полностью зарабатывать себе на жизнь, буду обходиться без их финансовой помощи, тогда смогу делать все, что хочу, в том числе и татуировку.
– Получается, ты себя почувствовала самостоятельной в 18 лет и это связано с заработком?
– Я достаточно рано начала зарабатывать. У нас очень скромная семья, и когда мне было 11 лет, состоялся семейный совет. Очень благодарна родителям, потому что с этого возраста я тихонечко после школы ходила зарабатывать денежку – работала в аптеке, помогала девочкам расклеивать ценники, вытирала пыль на полочках.
– Это было именно твое желание иметь свои деньги?
– Да. И это очень крутое чувство, когда ты заработал денежку, пошел и купил то, что хочешь. Тебе не надо никого об этом просить и объяснять, почему тебе так нужна эта кассета.
Оглушительный успех «Прованса»
– В юности ты увлекалась рэпом. Как он пришел в твою жизнь?
– Нежданно-негаданно. На самом деле я никогда не умела читать рэп, но там все по-честному. Если у тебя хорошо с чувством ритма, с ушами и с имитацией (а у меня с этим все неплохо), ты в любом случае это повторишь. Все дело в тренировке. То есть повторить я могу, а быть рэпером – совсем другое. Это сесть, написать, понять, как играет рифма. Каждому, кто подумает, что рэп – это просто, желаю выписать на бумажку один куплет любимой песни и попробовать ее прочитать так же, как это делает исполнитель, расставляя паузы, акценты и дыхание. Это реально непросто.
– Боялась, что навсегда останусь исполнителем одной песни– Но в Москву ты приехала именно с рэпом?
– Да, первый раз я приехала с коллективом на рэп-фестиваль. И попала в царство Rap Music 2001 года. Все серьезно, столько рэперов!
– Там тебя и увидел Влад Валов (первый продюсер Ёлки. – Прим. «ЗН»)?
– Да… вот такую меня, дерзкую уже. Конечно, все неслучайно в моей жизни произошло. Все, о чем я, возможно, пожалела тысячу раз. Все не самые приятные события, все поступки, которые я лучше бы и не помнила. Но они привели меня туда, где я сейчас, а значит, все неплохо сложилось.
– Песня «Прованс» в 2011 году сделала тебя популярной. Ты была готова к такому успеху?
– Конечно, нет! Знала бы – как-то подготовилась бы. На курсы осанки пошла бы, не появлялась бы в таких ужасных нарядах, когда все вдруг стали обращать на меня внимание, узнавать.
– Тебя не пугала мысль, что можешь остаться заложницей одной песни, а второй такой же крутой не будет?
– Конечно, была опасность. Но осознание этого приходит намного позже. То, что произошло, начала понимать только через годик. То есть на самом деле достаточно резко произошло, но я не заметила этого, потому что была занята работой. Очень повезло, что в тот момент со мной рядом уже были Алена и Лиана (продюсеры Velvet Music Алена Михайлова и Лиана Меладзе. – Прим. «ЗН»). Они четко дали понять, что надо быстро сделать альбом. Чтобы ни у кого не возникло даже мысли, что я могу быть исполнителем одной песни.
И у нас появилось огромное количество достаточно громких песен, после сразу случился «Шар» («На большом воздушном шаре». – Прим. «ЗН»), песня, про которую все говорили: «Да, это не «Прованс». Все остальное уже не «Прованс» – это другие песни! Потом была «Около тебя», и мы очень быстро выпустили альбом и сделали большой концерт. Он тоже был для меня важен, потому что мне надо было самой понять, что происходит. Я такое теперь тоже могу? Это все ко мне пришли? Да, приятно сейчас об этом вспоминать!
– У тебя много наград. Для тебя они сейчас имеют ценность или это уже не важно?
– Сложно сказать. Было приятно, когда появилась первая, которую мне на самом деле хотелось, – «Певица года». Все-таки это награда по узкому профилю. Потому что «Граммофон» выдается за песню, за то, что она продержалась. А звание «Певица года» – то, о чем действительно мечтают многие артисты. Когда я получала первую награду, помню, как Коленька Басков учил меня красиво ходить: «Что ж ты каракатицей сутулой выперлась? Кто ж так за наградой выходит?» Нашипела еще на него… Но спинку надо держать!
За своими наградами я не хожу. И не загадываю: в этом году хочу получить вот это, это и это. Нет, я хочу открыть для себя что-то новое, чтобы не расслабляться. Например, до сегодняшнего дня я не ездила в туры. Для меня это было очень сложно – прежде всего по техническим условиям. Но сейчас мы решились на тур – он будет разбит на две части, начнем в ноябре, а вторая часть стартует в следующем году. Мне было важно, чтобы мы смогли привезти в города тот звук и свет, который можем позволить себе в Москве в лучших залах. Чтобы наши выступления не отличались по этим параметрам. Поэтому согласилась на такой эксперимент, к которому готовимся всей командой.
– Ты не гурман?
– Очень люблю вкусно поесть. Еда – одно из самых доступных человеческих удовольствий. Нельзя себя этого лишать. Надо бояться не еды, а переедания. Есть надо в удовольствие, а не с чувством вины – пока никто не видит… Ну, хочешь торт – насладись каждой его крошкой.
– Мне кажется, ты вообще так живешь: все должно быть вкусно, интересно.
– Жить не надо скучно. Я не про приключения – во всем надо видеть кайф и выжимать максимум удовольствия.
Елена СЕВЕР, ООО «ТН-СТОЛИЦА» (специально для «ЗН»)