Фото Choiz.meЭто уже не первый инцидент в этом районе: удары по проправительственным силам здесь США уже наносили 18 мая. Если прибавить к этому апрельские удары «Томагавками» по авиабазе Шайрат, может сложиться впечатление, что США начинают полномасштабное вовлечение в сирийскую войну, действуя на стороне противников Асада.
Думается мне, говорить об этом преждевременно. Удары США и их союзников пока носят, скорее, психологический характер, не причиняя правительственным войскам и поддерживающим их силам большого ущерба, который способен сколько-нибудь серьезно повлиять на ход кампании. Вместе с тем стремление коалиции более активно участвовать в сирийском конфликте и переиграть ситуацию в своих интересах вполне очевидно.
Действия США уже вызвали негативную реакцию со стороны официального Дамаска и Москвы. «Сделка» по Сирии между администрацией Трампа и Кремлем становится все менее реалистичной, а действия Вашингтона направлены, скорее, на то, чтобы опрокинуть выстраиваемую Москвой ближневосточную комбинацию.
Впрочем, в районе Ат-Танфы действия США направлены не столько против Москвы, сколько против другого регионального игрока — Ирана. Складывается впечатление, что взаимодействие с Москвой на Ближнем Востоке носит для администрации Трампа вторичный характер и будет зависеть от того, как будет развиваться разворачиваемая Вашингтоном кампания против Ирана. Однако поскольку на Ближнем Востоке Москва как раз делает ставку на альянс с Тегераном, антииранская линия Вашингтона не может не отразиться и на российско-американских отношениях.
По мере схлопывания территорий, удерживаемых боевиками «Исламского государства», все более острой становится борьба за последующее устройство Ближнего Востока.
«Исламское государство» стало той силой, которая де-факто разрушила постколониальные границы на Ближнем Востоке. Границы эти изначально были искусственны и порождали многочисленные конфликты, рассекая этносы по живому (курды) или, наоборот, объединяя в одном государстве веками враждовавшие этноконфессиональные группы (как шииты и сунниты в Ираке). Тем не менее десятилетиями с этими границами считались как с объективной реальностью.
ИГ, обрушив хрупкую государственность Сирии и Ирака, сформировало новую трансграничную реальность, помимо своей воли разбудив силы, стремящиеся к пересмотру существовавшего до войны статус-кво. Очевидно, что те же курды в своем противостоянии с ИГ заинтересованы не столько в поддержке правительств Ирака или Сирии, сколько в получении как минимум максимально широкой автономии, а как максимум — в провозглашении независимого Курдистана. Аналогичным образом и Иран после разгрома ИГ рассчитывает усилить свое влияние на шиитские общины Ирака и Сирии, не исключая создания новых шиитских государств на их территории. В этом контексте для Тегерана важно обеспечить трансграничное единство территорий, подконтрольных шиитским формированиям в Ираке и Сирии. Конечной целью наступления на юге Сирии может стать выход к границе с Ираком и объединение с братьями по вере по ту сторону границы. Это, в свою очередь, создаст качественно новую геополитическую ситуацию и даст Тегерану дополнительные возможности по формированию новой политической реальности Ближнего Востока.
Задачей Вашингтона является не допустить подобного сценария, поэтому ситуация на юге Сирии, скорее всего, продолжит накаляться. Помимо непосредственных ударов по проиранским формированиям, Вашингтон постарается столкнуть их с курдами, которые уже начинают конкурировать с шиитами за раздел сфер влияния в Ираке и Сирии.
Разгром ИГ, кажется, уже не за горами. Однако он может стать началом новой ближневосточной драмы и большой драки между вчерашними победителями.
