Сегодня в залах НЦСИ по проспекту Независимости, 47 будет несомненный переаншлаг. Даже без анонсированной к вернисажу презентации единственной сохранившейся картины Олега Луцевича. Имена Сергея и Светланы Катковых, Олега и Зои Луцевич, Зои Литвиновой и Яна–Винцента Луцевича впервые сошлись в общем выставочном пространстве, притянув к себе еще несколько имен ярких художников. В их семье не все родные по крови. Но это и не династическая выставка.
В белорусском искусстве их сообщество — явление особое. Как и Парижская школа во французском.
Не было ведь никакой школы. Разве что школа жизни, у каждого своя, только жажда свободы творчества — общая. Тем не менее в историю искусства термин Парижская школа, объединивший талантливых художников в Париже 100 лет назад, вошел прочно. У феномена семьи Катковых–Луцевичей нет никакого символического определения. Может, и не стоит его изобретать. Они сами решили, как это назвать, разместив главное слово на афише своей выставки.
В судьбе очень многих белорусских художников Сергей Катков и Олег Луцевич сыграли роль гораздо большую, чем просто педагоги. Многие становились членами их семьи почти буквально. «Кроме нас, в доме всегда жил кто–то еще, постоянно кто–то прописывался — отец пытался помочь всем», — вспоминает художник Светлана Каткова, дочь Сергея Петровича. Но дело даже не в этом. Бесспорно, немалому числу художников их семья помогала конкретно, материально, но гораздо сложнее дать ученикам такой запас прочности и настолько упрямую веру в искусство, без которых невозможно противостоять устоявшимся взглядам, не сломаться, не пропасть, победить не благодаря, а вопреки. Однако и веры, и прочности у этих учителей было в избытке.
Сергей Катков мог погибнуть на фронте. Но избежал бомбежки, в минуту затишья отправившись рисовать на дальнюю сопку. Даже на передовой он остался художником, писал зимние пейзажи в окопах, разводя спиртом замерзающие краски, фиксировал на бумаге ночные атаки, едва переведя дух после сражения. На выставке в НЦСИ много его работ. И ни единой картины Олега Луцевича, одного из первых учеников Сергея Петровича. Всю свою живопись он сжег. Хотя накануне в Музее истории Великой Отечественной войны, создавать который Луцевич пришел прямо из партизанского отряда, обнаружилась одна его работа гуашью — ее НЦСИ и хотел продемонстрировать публике, предвкушая сенсацию. Семья не позволила.
Одну из своих новых работ с названием «Счастливая и распятая» Зоя Луцевич посвятила всем художникам. А ту, что похожа на осколок иконы, — отцу. Есть здесь новые и ранние работы ее знаменитой крестной и учителя Зои Литвиновой. Которая также была ученицей Сергея Каткова и остается близкой подругой его дочери Светланы. К слову, первая полноценная выставка Катковой и Литвиновой прошла в полоцкой церкви, когда до исчезновения Советского Союза оставались считаные месяцы, а художницам было уже за 50. «Да, были трудности, но это нормально. Если человек верит в свою правоту, верит себе, его не собьют», — вспоминает о том времени Зоя Литвинова.
На сегодняшней афише НЦСИ — не только имена патриархов, детей и внуков. Однако и здесь, как считает Зоя Луцевич, говорить о школе можно лишь условно:
— Я прошла через руки троих — Каткова, Луцевича, Литвиновой. У каждого из них были очень разные подходы к преподаванию, к общению со студентами. Но бескомпромиссному искусству учили все трое.
