История со шведским самолетом, якобы «бомбардировавшим» Беларусь плюшевыми мишками, стала громким информационным поводом, взбудоражившим отечественное интернет–сообщество и приведшим к серьезным разбирательствам на вершинах власти. Надо признать, что провокация удалась. При кажущейся курьезности это тревожный звонок, к которому следует отнестись с максимальной серьезностью.
Авиационные провокации — жанр, распространенный в мировой политике довольно широко, и нередко такие провокации становятся предвестниками серьезных событий. Сразу вспоминается несколько эпизодов. Во–первых, это инцидент 1983 года, когда советскими ВВС был сбит корейский «Боинг», вторгшийся в воздушное пространство СССР. До сих пор не до конца ясно, что это было: трагическое стечение обстоятельств или тонко рассчитанная провокация. Однако повод для массированной кампании по дискредитации СССР был получен в том числе среди советских граждан, особенно имеющих доступ к вещающим из–за рубежа «вражьим голосам». Второй инцидент — посадка Матиаса Руста на Красной площади в 1987–м. Склонные к конспирологии видят в этом спланированную акцию, якобы позволившую Горбачеву устранить консервативную военную верхушку, стоявшую на пути перестройки. Наконец, из совсем свежего: недавний инцидент с турецким истребителем в Сирии — вполне очевидная провокация с целью дальнейшей дискредитации сирийского руководства.
«Плюшевая бомбардировка», очевидно, является частью информационной войны европейского «демократического сообщества» против белорусского руководства. В принципе, ничего особо нового в этом нет, в такой ситуации мы живем уже не первый год. В данном случае разве что изобретательность информационной атаки удивляет: на фоне дежурных унылых резолюций ПАСЕ хоть что–то новое и неожиданное. Обращает на себя внимание и «авторство» провокации — это Швеция.
Швеция проявляет на первый взгляд непонятную активность на белорусском направлении. Весьма необычна фигура шведского посла господина Эрикссона, владеющего белорусским языком и активно его использующего. Уже одно это является ярким свидетельством повышенного интереса Швеции к Беларуси. Далее, именно Швеция вместе с Польшей были авторами инициативы «Восточное партнерство» — проекта, призванного «привязать» ряд постсоветских республик, включая Беларусь, к ЕС, однако без формальной интеграции в его структуры. И если польский интерес здесь вполне очевиден, то, казалось бы, при чем здесь далекая Швеция?
И вот эта атака шведских борцов за права и свободы...
На самом деле ничего удивительного в происходящем нет. За последние годы мы как–то привыкли рассматривать Запад — во всяком случае, ту его часть, которая объединилась под брэндом ЕС, — как нечто цельно–монолитное. Однако монолитность эта сильно преувеличена. Безусловно, в западном мире существует некий глобальный ценностный консенсус, благодаря которому и стало возможным возникновение ЕС. Однако идея всеевропейского единства все еще укоренена достаточно слабо в сознании как политических элит, так и простых граждан, а нынешний кризис делает перспективы этой идеи и вовсе неопределенными. Крупные европейские государства продолжают вести довольно самостоятельную внешнюю политику, независимую от «брюссельского обкома» и направленную в том числе на усиление геополитических позиций того или иного государства, создания вокруг него эксклюзивной зоны влияния.
Швеция — одно из сильнейших и наиболее развитых государств севера Европы. Кроме того, это государство с давними имперскими традициями. Геополитически Швеция всегда стремилась доминировать в регионе Балтийского моря и северо–восточной Европы. В этих своих амбициях Швеция сталкивалась с Россией, Польшей и Германией. Шведы, немцы, поляки и русские не раз схлестывались в борьбе за контроль над Прибалтикой. Шведы не раз вторгались в Россию, блокируя ей доступ к Балтии. Шведы чуть было не разрушили Речь Посполитую, переориентировав Великое княжество Литовское с Польши на Швецию. Наконец, известный гетман Мазепа чуть не стал шведским вассалом, продвинув тем самым шведское влияние далеко на юг. Северная война, казалось, навсегда вывела Швецию из числа крупных геополитических игроков, выражение «швед под Полтавой» звучало как приговор.
Несколько столетий Швеция вела себя тише воды ниже травы. Однако имперское прошлое не проходит бесследно, и текущая геополитическая ситуация дает шведским геополитическим амбициям новый шанс. Действительно, исторические конкуренты Швеции находятся далеко не в лучшей форме. Речь Посполитая давно и безвозвратно повержена в прах, сама Польша остается довольно крупным и все же второстепенным государством. Россия до сих пор сильно ослаблена и деморализована разрушением СССР и пертурбациями последних 20 лет. Единственный серьезный конкурент Швеции в регионе — Германия, которая после двух мировых войн нормализовала отношения со странами Запада и теперь тихо и методично отстраивает зону своего влияния на востоке и юге Европы.
Разумеется, мы имеем дело не с классическим империализмом XIX — начала XX вв. Мы не услышим шовинистических речей о германской или шведской исключительности и о цивилизаторской миссии немцев и шведов среди «отсталых» народов востока Европы. Мы не услышим красноречивого бряцания оружием, призванного устрашить непокорных. Не будет и лобовых военных столкновений за передел сфер влияния.
«Непрямое» экономическое влияние, общегуманитарная риторика, а также невинные выходки вроде «плюшевых бомбардировок» — таков стиль современного «империализма» на востоке Европы.
