1986 год. 26 апреля. 1 час 23 минуты 58 секунд. Точное время крупнейшей техногенной катастрофы ХХ века на Чернобыльской АЭС. Журналисты «Сельской газеты» почти сразу выехали на место еще не осознанной до конца трагедии...
ЖУРНАЛИСТЫ «Сельской газеты» в те непростые дни и месяцы были в центре событий, о последствиях которых еще только догадывались ученые и специалисты. Больше месяца после аварии практически не было дождей, столбик термометра держался на отметке 25—28 градусов. В такую жару, под невидимым радиационным фоном шло массовое переселение людей в безопасные места. Перегонялся и перевозился скот, а вот часть техники оставили в хозяйствах. Сельчане рассчитывали вскоре вернуться к родным очагам. Но жизнь распорядилась иначе. «Сельская газета», 27 мая 1986 года, Наровлянский район: «…Совхоз «Припять» — одно из крупнейших хозяйств района. Поэтому не было возможности разместить всех в одном месте. Эвакуация проводилась в семь колхозов и совхозов. Перед людьми гостеприимно раскрывались все двери. Горе не стало чужим. …Забот было много. Ведь в Довлядовском сельсовете проживали 1800 человек. Среди них много пенсионеров. Да и скота у населения было около четырех тысяч голов, не говоря уже об общественном поголовье. Помогли транспортом соседние районы».
Все делали толокой
Деревня Довляды, центр совхоза «Припять», всего в 15 километрах от Чернобыльской АЭС, где жили 183 семьи — почти 500 человек. Сейчас людей здесь встретишь разве что на Радуницу. Только полуразрушенные усадьбы напоминают о некогда благополучной жизни. Березки пробиваются уже сквозь крышу Дома культуры, в зарослях одичавшей ежевики и малины отделение связи и магазин, не сразу отыщешь бывшие фельдшерско-акушерский пункт и швейную мастерскую.
В агрогородке Бабиничи Витебского района удалось разыскать бывшего председателя Довлядовского сельсовета Александра Леонидовича Рафальского.
— Никогда не забываю Довляды. Последний раз был два года назад, и заболела душа, защемило сердце. Здешние места — находка для художника-пейзажиста: заливные луга, рядом река Припять. В лесу было полно грибов, ягод. На черноземе всякие овощи росли без теплиц, под открытым небом. Народ работящий и дружный — все делали толокой: дома строили, сено сушили, картошку сажали-копали. Привычный уклад жизни рухнул в одночасье — 26 апреля 1986 года. Дальше все как в кошмарном сне — больно вспоминать.
— Паники не было: ни руководство, ни сами сельчане не растерялись, — продолжает Александр Леонидович. — В связи с тем, что хозяйство базировалось в семи колхозах и совхозах района, пересмотрели структуру управления. Создали два производственных участка, две комплексные бригады, оперативные звенья по заготовке кормов, ремонту летних лагерей. Формирования возглавили ведущие специалисты. Скажу вам, работа спорилась и на новом месте.
Победить — значит, выжить!
А чернобыльский реактор тем временем продолжал дышать смертоносной пылью. Здесь без громких слов шла борьба за жизнь и будущее всего человечества. Сегодня мы знаем имена героев-пожарных, которые первыми шагнули к пылающему реактору, — Василий Игнатенко, Владимир Правик, Владимир Тишура, Николай Титенок, Николай Ващук.
Был среди них и Иван Шаврей, один из немногих оставшихся в живых. Он проживает сейчас в Наровле, и как некое проклятие Чернобыль до сих пор не отпускает Ивана Михайловича. Буквально накануне 26-й годовщины аварии у него умер старший брат.
В апреле 1986 года Иван Шаврей был командиром второго отделения пожарного караула военизированной пожарной части Чернобыльской АЭС, в день взрыва заступил на обычное, казалось, дежурство. Тем более что рядом близкие родственники — родные братья: Петр — инспектор пожарной части АЭС и Леонид — командир первого отделения. Диспетчером на центральном оповещательном пункте был в ту ночь Сергей Лягун, муж родной сестры Ивана Михайловича. Именно он включил тревожную сигнализацию, когда стало ясно, что система противопожарной безопасности вышла из строя.
— Несмотря на столько прошедших лет, все вижу, как вчера, — вспоминает Иван Шаврей. — Около половины второго ночи — хлопок, а затем несколько сильнейших взрывов. Железобетонные плиты разбросало на сотни метров вокруг станции. Несколько минут начальнику караула Володе Правику, мне и брату Леониду понадобилось, чтобы добраться до места аварии. Побежали в машинный зал посмотреть, где проложить рукава, как подать воду. Все трубы оказались порванными. Разворотило и специальную установку, которая в случае нештатной ситуации должна была все залить водой. Со скатками рукавов бегом по лестнице на семьдесят один метр, на самый верх станции, в так называемый ряд «А».
Но пожар уже перебрасывался на кровлю третьего энергоблока, и Володя Правик дал команду сниматься. На наше место прибыло отделение пожарной части Припяти под командованием Виктора Кибенка. А мы опять вниз, объехали блок, вновь наверх. Это был настоящий ад! Страшная температура, дым, раскаленные куски графита под ногами, которые мы заливали водой. Так продержались около часа. Затем приехала «скорая», но мы уже ничего не соображали.
Иван Шаврей и его шурин Сергей получили дозу в 500 рентген, братья Леонид и Петр — 600 и 300. Летальной по тем временам считалась доза в 100 рентген, так что живы они остались разве что чудом. Не последнюю роль сыграло отменное «полешуцкое» здоровье, которое еще не раз понадобилось в последующие годы.
28 пожарных из Чернобыля специальным рейсом отправили в Москву. Все шесть человек отделения Виктора Кибенка, которые получили дозу облучения в 1200—1600 рентген, умерли менее чем через две недели после аварии. Иван Михайлович Шаврей продолжал бороться за жизнь и победил в память о своих ушедших боевых товарищах.
Страшнее всего пустота
Волей случая именно с даты чернобыльской трагедии берет отсчет руководительский стаж нынешнего председателя Наровлянского райисполкома Валерия Шляги. 22 апреля 1986 года бывший педагог был избран заместителем председателя по социальным вопросам, и свой первый рабочий день он начал как раз 26 апреля.
— Скупые вести об аварии поступили только поздно вечером, — говорит Валерий Васильевич. — Мероприятия по защите населения от йодовой нагрузки, обеспечению усиленным питанием, таблетками, другими медикаментами начались 28 апреля. 2 мая приступили к первому отселению. Я как раз отвечал за эвакуацию детей Довлядовского сельсовета. Разместили их в пионерском лагере «Сидельники» неподалеку от Мозыря. С 4 по 6 мая уже отселяли всех жителей сельсовета. До 9 мая из района были вывезены все дети и кормящие матери. В сопровождении ГАИ и вертолета шли сплошные колонны, а напротив райисполкома иногда скапливалось до ста автобусов.
Из 28 тысяч населения отселились 17 тысяч. Стоял вопрос о ликвидации района. Опустел и сам город. Но страшнее всего была пустота, которая вползала в души тех, кто решил остаться. Тогдашние СМИ называли наровлянцев чуть ли не смертниками. Массовый отъезд кадров — хозяйственников, врачей, учителей. В 1993—1994-х годах оказалось, что в школах некому учить детей. Навстречу пошел Мозырский пединститут, который прислал студентов последних курсов. Их привозили автобусами. А вот закрытие нескольких детских садиков было ошибкой, признает сегодня Валерий Шляга. Город вновь оживает и молодых мам с колясками на набережной Припяти с каждым годом становится все больше.
«Буслы» приносят надежду
Аист, или по-белорусски «бусел», — один из символов наровлянского края. Этот уголок в полесской глубинке поистине уникален и прекрасен: девственная природа, прозрачный воздух, величественные водные просторы, тысячелетия назад воспетые Овидием. Черное крыло Чернобыля заставило по иному взглянуть на многие вопросы.
— В те годы Наровля и соседи выстояли благодаря огромной поддержке государства, — подчеркивает Валерий Васильевич. — А госпрограмма развития Припятского Полесья для нас — еще один шанс изменить социальную и экономическую ситуацию на территории района, вывести на новый уровень развития местную промышленность и АПК, шире использовать щедрые ресурсы края. О природных богатствах напоминать не буду — места здесь просто потрясающие, рай для охотников и рыболовов. Вновь вернулись к нам «буслы», значит, и в жизни хватит места радостным вестям!
— Благодаря принятому Президентом страны решению о переспециализации, финансовой и экономической реабилитации хозяйств сумел выжить и агропромышленный комплекс, — говорит Валерий Шляга. — У нас давно нет проблем с мясом и молоком, мы научились выращивать чистое зерно и получать чистые, в основном из кукурузы, корма. Растут и современные агрогородки. Кстати, один из них в деревне Завойть, которая в свое время тоже умирала.
В центре Наровли на берегу могучей реки стоит монумент памяти выселенным деревням. Скульптурная композиция представляет собой три стелы на постаменте: одна — это имитация сруба дома, где до страшной катастрофы жили люди и звучал детский смех; другая, держащая знак атома, символизирует руки ликвидаторов. Третья стела представлена тремя остроконечными шпилями, знаменующими вечную память об аварии, призыв не допускать подобного в будущем и уверенность, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Внизу композиции названия 36 выселенных населенных пунктов района. Среди них и деревня Довляды, центральная усадьба совхоза «Припять».
Александр ШЕВКО, «БН»
Фото Анатолия СИЛИВЕРСТА
