Я - за примирение

Мне 82 года. Во время войны был партизаном отряда им. Буденного 100-й бригады Полесского соединения. В июне 1944-го от фашистов был освобожден Глуск. Когда наша бригада вошла в город, первое, что бросилось в глаза, - березовые кресты с касками, занимающие полсквера. Это было немецкое захоронение.

Эсэсовцев - латышей, литовцев - хоронили на католическом кладбище, полицаев - на православных. Уверен, такие захоронения фашисты делали во всех белорусских городах, превратив места массового посещения в кладбища.

Нужно ли было сохранять эти могилы? Нет!

Но допустим, мы согласились восстановить все места захоронения оккупантов, возвели им памятники в скверах и парках. Но как быть с нашей памятью? Немцы загнали в черные полесские болота наших товарищей. Там они и умерли от холода, голода и тифа. Пытаясь вырваться из окружения, партизанская бригада Шашуры наткнулась на немецкие танки и потеряла под обстрелом треть состава. Остатки бригады прорвались в другом месте, а убитые остались лежать в болоте...

В Бобруйской крепости фашисты содержали военнопленных. Когда кто-то из них заболел тифом, фашисты всех перестреляли, а трупы сожгли. Вырыли котлован, бульдозером ссыпали туда золу и все разровняли. Крепость продезинфицировали и снова заполнили пленными. Евреев вывозили в песчаные или торфяные выработки и выбрасывали, как мусор, в ямы...

Думаю, немцы не пожалеют денег на памятники своим соотечественникам. А как быть с памятниками погибшим в болотах, заживо сожженным?

Наши белорусские плакальщики по убитым немцам примирение понимают как забвение.

Я - за примирение. Нынешнее поколение немцев, белорусов, русских должно жить в доверии друг к другу. Но предать забвению преступления оккупантов на нашей земле - значит предать 26 миллионов их жертв.