Максим Самородов: Я в каком-то смысле ретроград: книга — лучше. Сперва — страница, потом — кадр.Когда с друзьями обсуждаешь школьные дела их детей, часто слышишь, что классическая литература писалась для взрослых и изучать ее в школе неправильно, что подростки вообще не понимают, о чем речь.
— Конечно, это не детская литература. Но это не повод опускать планку изучения классики и общаться с подростками как с людьми, далекими от взрослого мира. В каких‑то аспектах они понимают жизнь даже лучше нас: острее, больнее ее чувствуют. И при грамотном подходе классические произведения покажутся им куда более злободневными, чем нам.
— Поделитесь, что это за подход, и могут ли к нему прибегнуть и родители, а не только учитель?
— Звучит банально, но подростка следует заинтересовать. Во‑первых, стоит изучить способы его восприятия литературы: экранизации, пародии, даже мемы. Тут важно не опуститься до примитива, не пытаться разговаривать с подростком языком подростка — он сразу почувствует фальшь. Во‑вторых, беда современных детей — то, что для них литература, история, мировая художественная культура — разные школьные предметы, не более.
Понять, что Пушкин, Глинка и Брюллов — это современники и все они жили во времена Александра I и Николая I, — для многих проблема. Чтобы связать все воедино, я бы посоветовал проводить параллели с миром искусства, науки, с историческими событиями. Третье: следуйте принципу «поучать развлекая». Возможности широчайшие — от роликов на YouTube до настольной игры по материалам к ЕГЭ.
— Чувствуют ли дети, что актуальность классики не ушла, хоть крепостничество и отменили, разводы разрешили, дуэли запретили?
— Нравственные константы не изменились, поменялись декорации. Я стараюсь актуализировать сюжет. Можно предложить написать ремейк, перенеся действие в наши дни: возможна ли сейчас такая семейная драма, как в «Грозе»? Остался ли в прошлом характерный для купечества патриархат? Нужно поддерживать жажду спора.
— Что делать, если ребенок твердит: «А мне не нравится, это невозможно читать»?
— Мне важно, чтобы у школьника была возможность смело об этом заявить. Но он должен аргументированно обосновать, почему не нравится. Пусть неуклюже, наивно. Нужно проследить логику ученика.
— Какие книги из года в год попадают в список самых тяжелых?
— Камнем преткновения становятся «Мертвые души» — магия бытовых подробностей многих утомляет, а ощутить уникальность гоголевского слога дано, увы, не всем ученикам. Примерно то же с «Обломовым». Огромный роман, написанный в нарочито неспешном темпе, выбивает школьников из колеи. И тут задача учителя — увлечь произведением, тем более что попытки героя отгородиться от действительности — то, что знакомо любому подростку.
— А какие неизменные «бестселлеры» у мальчиков и девочек?
— Большинство подростков завораживает Печорин, тип рокового красавца, играющего чужими судьбами. «Мастер и Маргарита» нравится, но старшеклассники обычно считывают лишь сюжетно‑развлекательный план. Полеты обнаженной Маргариты на метле, бал у Сатаны, сатирические эпизоды в Москве — все это делает роман «бестселлером», но мешает осознанию его философской глубины.
— Кажется, среди героев «чемпион по непониманию» — Татьяна Ларина. Как же она так: «Я другому отдана»! А любовь?!
— Тут возможны два варианта работы. Традиционный — познакомить ученика с мнениями маститых критиков. И творческий: так как у романа открытый финал, предложить написать «сиквел» и поставить точку в этой истории. Классические трактовки необходимы, но мне всегда приятно услышать мнение детей.
— А правда, что в XXI веке подростков все так же будоражит то, что Татьяна первая пишет Онегину?
— Конечно! Я всегда моделирую ситуацию: «Представьте, что это переписка в соцсети. Подумайте, девушки, способны ли вы написать ему первой? Не просто: «Привет, давай пообщаемся», а развернутое послание, где говорите о своих чувствах и используете весь арсенал образов и выражений из книг, которые вы читали. Подумайте, как вы будете изъясняться с понравившимся вам человеком».
— Что для подростков понятие чести, столь важное для героев того времени? Мне пришлось доказывать племяннице, что эпиграф к «Капитанской дочке» «Береги честь смолоду» — это не только про Машину честь.
— Ну, это как посмотреть... По моему мнению, такой спор — отличный повод объяснить ученику, что такое дворянская честь и почему Петруша Гринёв поступает согласно этим понятиям, а Швабрин порочит свое сословие. Но допустим, что история России — не конек ученика. Обратимся к общечеловеческим понятиям — и что увидим? Один герой полон внутреннего достоинства, а другой постоянно идет на компромисс с совестью и становится законченным негодяем. Возможно, подростку не хватает опыта, чтобы это понять, но произведение ему подсказывает.... Книга не всегда учебник, книга — это лекарство, которое каждый волен принимать или не принимать.
— Чтобы уговорить моего сына познакомиться с какой‑либо книгой, бабушка просит его посмотреть экранизацию. А я боюсь, что это портит литературный вкус.
— Я в этом смысле ретроград: книга лучше. Учитель может показать фрагмент фильма, но не должен превращать урок в кинотеатр: сначала — страница, потом — кадр. Вкус формирует литература, кино — дополнительная возможность для изучения темы. Учитель должен постоянно подстегивать интерес подопечных к предмету. Для этого требуются артистизм, искренность. Это тяжело. Но пока моей любви к литературе хватает на то, чтобы каждый раз говорить о книгах так, чтобы детям они тоже стали нравиться.
— То есть и мы, родители, должны говорить с подростком так, чтобы заразить своей любовью к книге?
— Разумеется. Но важно помнить, что насильно привить любовь к литературе невозможно. Тяга к чтению — это внутренняя потребность, которая проявляется у каждого человека в свое время. И она может возникнуть намного позже, некоторые начинают читать запоем и в 40 лет.
Екатерина Пряхина
pryakhina@rg.ru
