— Ну что, перекусим?
Этот дурацкий вопрос коллег вызывал у девушки презрение: как можно все время жрать?! Они и вправду не отходили от СВЧ, все время что-то там подогревали и заваривали. Веселые сидели на офисной кухне и обсуждали детей, погоду, кинофильмы. Карина доделывала проект и, радостная, что ей больше не нужно совершать над собой усилие и вставлять пять копеек в этот женский треп, выходила подышать свежим воздухом. Быстрым шагом она проделывала несколько кругов по акватории района, где плотнячком стояли бизнес-центры, и прикидывала, как наградит себя за очередные минус два кило. Красивое платье! Узкие джинсы! Мини-юбка! Разве могла она это себе позволить, даже будучи школьницей?! Стояла стыдливо на физкультуре, одергивая майку, чтобы прикрыть попу, и, когда приходила пора сдавать норматив по прыжкам в высоту, сгорала со стыда.
— Только не упади! Проломишь пол.
— Смотрите, летающий бегемот!
Злые одноклассники не беспокоились о приличиях, у них всегда находились едкие определения.
И ведь даже нельзя сказать, что она была чрезмерно полной, просто здоровая упитанная девица. В детстве ее даже не беспокоило, что штанишки не всегда сходились и бабуля с удовольствием расшивала молнию, а вот подростком пришлось столкнуться с неприятием ровесников.
Юля Заяц сидела на подоконнике, закрутив ноги, и грустила, мальчики то и дело обращались к ней с шутками, и каждый хотел, чтобы Юля вступила с ним в диалог. Красивая смуглая брюнетка с длиннющими ногами была звездой класса. На мероприятиях все хотели оказаться в ее орбите и быть чем-то полезными.
А Карина чувствовала себя пустым местом, ничтожеством. Как и потом в архитектурном колледже, где ее считали талантливой студенткой, но на свидания звали других. Она сидела в столовой и ела мачанку, напротив Лиза жевала свежий огурец.
— Ты что, на диете?
— Да как обычно, — смеялась Лиза. — Реально помогает только не жрать.
«Надо было уже давно завязать с едой», — думала Карина, прогуливаясь во время обеда. После колледжа она получила неплохую работу в архитектурной компании, и зарплата была такой, что радости жизни с легкостью покупались. С личной жизнью, правда, обстояло немного хуже, а именно никак. Так, как хотелось, не получалось, а компромиссы не устраивали. Но вот теперь, на третьей неделе голодания, что-то стало вырисовываться. Карина обновила гардероб и прикупила облегающих блузок, потому что не могла нарадоваться на те самые ключицы и коленки. И если раньше ограничения в пище ей доставляли страдания, теперь было страшно подумать, как это можно сесть за стол и съесть серый кусок мяса или, не приведи господь, блин. Она позволяла себе стакан теплого молока днем и огурец на ужин. Но не всегда.
— Я так к девочке одной не успела, — сказала мне приятельница-психотерапевт. — Обратились знакомые, что у дочки друзей анорексия, но в тот момент она уже в больнице была, истощение, и организм не реагировал на лечение... Причем, говорят, бегала до последнего, пока в парке в обморок не упала, прохожие вызвали «скорую», а через две недели ее не стало.
Я принялась думать, можно ли как-то поговорить с Кариной. Но согласитесь, не подойдешь к человеку и не скажешь: «Ты в опасности!» Тем более если он пока чувствует себя сносно. По несколько раз в день я вспоминала о ней и наконец в обед встретила в кафе, Карина ела голубцы.
— Привет, дорогая! Отлично выглядишь.
Это была чистая правда, она поправилась немного и так смачно жевала, что я взяла себе такое же горячее.
— Да, вот ем!
— Да ладно?!
Похохотали.
История оказалась хорошей-хорошей. Карина влюбилась. Я не вдавалась в подробности, что да как — почувствовал человек, что он есть в этой жизни, кому-то нужен, и сидит, ест.
А сколько еще девочек заморят себя голодом...
Любите их, не сравнивайте, не дразните, не губите. Люди видите какие ранимые.
Вы, какие ни есть, самые лучшие! Надо есть!
Т.С.