Он был из тех творцов, которые создают музыкальный язык эпохи. Из тех, кто оригинален не потому, что стремится шокировать, а в силу своей самобытности как художника и человека.
В эти дни белорусскому композитору Владимиру Доморацкому исполнилось бы 75 лет.
– Папа умер на мамин день рождения 25 марта 2000 года, – вспоминает его дочь, пианистка Ольга Доморацкая. – Он перенес много операций, но работал до последнего дня. У него есть песни на стихи белорусских поэтов, датированные 2000 годом.
Работа, композиторское творчество были сутью его жизни.
– Я всегда ему немножко завидовала, – говорит Ольга, — потому что он получал от творчества огромное удовольствие. Он каждое утро садился и сочинял – как правило, за столом, но проверял на фортепиано получавшиеся звукосочетания. Он любил повторять слова Петра Ильича Чайковского, что вдохновение не приходит к ленивым.
При этом Владимир Александрович еще и преподавал в детской музыкальной школе № 9, а в начале 1980-х годов был дирижером симфонического оркестра Белорусского телевидения и радио.
Песня никогда не была для него главным жанром, но, как и все белорусские композиторы той поры, он отдал ей немалую дань.
– Он говорил, что песни сочинять легче всего, – рассказывает Ольга.
Эта легкость для многих его коллег оказалась слишком соблазнительной. Тем более что за одну песню композитор получал столько же, сколько рядовой преподаватель консерватории за месяц работы со студентами.
– Ему всегда было интереснее сочинять музыку серьезную, – продолжает Ольга. – Он написал первую симфонию, потом вторую, которую, по его словам, посвятил своему другу, безвременно ушедшему белорусскому музыковеду Александру Друкту.
Вторая симфония с огромным успехом прозвучала 25 ноября 1996 года в Белорусской филармонии на творческом вечере в честь 50-летия со дня рождения Владимира Доморацкого. Исполнялся также Концерт для трубы с оркестром № 2, за который композитор был удостоен Государственной премии, Концерт для валторны с оркестром и Концерт для оркестра, написанный Доморацким за 13 дней.
Причина такой безумной скорости была почти анекдотическая.
– На фестивалях «Минская весна» была традиция проводить премьеры крупных белорусских сочинений, – рассказывает Ольга Доморацкая. – За три недели до фестиваля папа встречает главного дирижера оркестра Белорусского телевидения и радио Бориса Райского, и тот ему говорит: «Володя, мы же должны играть твою музыку!» Папа очень удивился, но сел и написал великолепное сочинение, в котором классика сочетается с элементами джаза.Премьера состоялась 8 апреля 1987 года.
Любовь к джазу Доморацкий вынес из родного Гомеля. Первым его инструментом был баян, играть на котором он учился под руководством отца-баяниста.
В семье сохранился любопытнейший документ, датированный 24 мая 1954 года. Комиссия в составе директора Гомельского музыкального училища и школы Коваленка, секретаря Гомельского горисполкома Богданова и преподавателей Першукевича, Даниличева и Болбасова «в результате проверки установила, что мальчик Доморацкий Володя не только свободно владеет баяном, но очень хорошо исполняет сложные музыкальные произведения по слуху, не зная нот». Комиссия также констатировала «наличие у него отличной музыкальной памяти и общей музыкальной одаренности из ряда вон выходящей», в связи с этим было решено, что «ребенок Доморацкий В. должен обязательно учиться в одном из музыкальных учебных заведений и для нормальной учебы иметь необходимые условия, о чем ходатайствовать перед соответствующими органами».
Очевидно, именно тогда было принято решение, что Володя будет учиться игре на фортепиано. А ходатайство было о приобретении инструмента и улучшении жилищных условий, так что семья переехала из домика на улице Тельмана в квартиру на улице Крестьянской.
Окончив музыкальную школу № 1 имени Чайковского, юный пианист поступил в музыкальное училище имени Соколовского. Тут-то он и увлекся джазом.
– Приехавший к ним по распределению Анатолий Лапунов играл на саксофоне, а папа на фортепиано, – рассказывает Ольга Доморацкая. – Местом их выступлений был ресторан «Заря» на Советской, буквально через дом от училища. Однажды туда заглянул директор, и папу исключили, но потом восстановили.
Больше того – по окончании училища Владимир Доморацкий получил целевое направление в Московскую консерваторию. Но что-то не сложилось, а в Минске приемные экзамены уже завершились. Тем не менее тогдашний ректор Владимир Оловников нашел возможность прослушать молодого пианиста и принять его на дневное обучение.
Спустя десять лет, когда после армии Доморацкий поступил на композицию, Оловников преподавал ему гармонию.
– Уровень образования в те годы был мощный, – рассказывает Ольга. – Студенты ходили к Оловникову по ночам, играли ему задачи. Если ошибались, по требованию Оловникова начинали сначала.
Такая требовательность давала свои плоды. Профессионализм Доморацкого рос. По специальности он учился у Подковырова, Смольского и Глебова. Ездил в фольклорные экспедиции. Искал свой стиль.
Можно лишь предполагать, каких высот он бы достиг, если бы дожил до наших дней. Но и созданного им достаточно, чтобы память о нем сохранялась и крепла.
– Трубачи с удовольствием играют оба его концерта, – говорит Ольга Доморацкая, – а хор Республиканской гимназии-колледжа под руководством Аллы Мазуровой долгие годы пел его песни.
Хочется, чтобы звучали и симфонии, и Концерт для оркестра, и мюзикл «Лунный день», и кантата «Моя Беларусь». Уверена, так и будет, ведь это музыка самой высокой пробы.
