Об этом своем фронте работы спасатели предпочитают не распространяться. По этическим причинам. Но если в небе вы вдруг заметите Ми–8 авиации МЧС, знайте: вполне возможно, он спешит из какого–нибудь дальнего уголка, чтобы в срок доставить по месту назначения бесценный груз — человеческое сердце — и помочь продлить кому–то жизнь. В прошлом году во время визита в РНПЦ трансплантации органов и тканей Президент поставил задачу просчитать, насколько целесообразно в нашей стране создание отдельной отрасли авиации — санитарной. Этим вопросом решили заняться и мы, изучив опыт прошлого, элементы настоящего и перспективы будущего.
Было: «зимой в лицо несся ледяной ветер»
Всезнающая «Википедия» по запросу «санитарная авиация» выдает, понятное дело, теорию. Дескать, появилась она вскоре после Первой мировой войны, а пик развития пришелся на вторую половину XX века. Технику тогда поднимали в небо не только в экстренных, но и консультативных целях. Впрочем, сухие строчки интернет–энциклопедии — не чета воспоминаниям профессоров медицины.
Знаменитый кардиолог Георгий Сидоренко помнит, как в советском Минздраве было собственное подразделение санитарной авиации. В свое время он не только лично знал всех летчиков, но и чуть ли не с закрытыми глазами мог за считанные мгновения добраться до нужной стоянки в аэропорту «Минск–1». На взлет! География его консультаций была обширной: от небольших районных центров БССР до отдаленных просторов Советского Союза.
— Санитарные самолеты были тогда открытыми. Зимой в лицо несся ледяной ветер... Пользовались и вертолетами: один раз пришлось лететь в Ветку, естественно, никакого аэродрома там не было, поэтому летчик принял решение посадить вертолет прямо возле школы. Как на грех, оттуда высыпали ученики и начали прыгать по двору, размахивая руками. Нам пришлось чуть ли не кричать сверху, чтобы они расступились...
В бригаде с Георгием Ивановичем однажды оказался и профессор кафедры фтизиопульмонологии БелМАПО Валентин Коровкин. Им нужно было доставить в Минск крупного чиновника, попавшего в автомобильную катастрофу.
— В тот день был густой туман и ни один самолет не мог взлететь. Но, учитывая ранг пострадавшего, нам выделили боевой вертолет и троих старших офицеров. Операция удалась. А вообще, чаще всего услугами санитарной авиации я пользовался, когда работал в Казахстане. Забрать в Шымкент из горного аула пострадавшего с переломом позвоночника, блокировать район от эпидемии сибирской язвы... Без помощи летчиков было не обойтись.
Есть: сработать как часы
Очевидное дело: сейчас ради консультаций, пусть даже экстренных, поднимать в воздух технику никто не станет. Это непозволительная роскошь. Авиационное топливо обходится в копеечку, да и с развитием интернет–технологий появилась возможность онлайн–консультаций. Не спешат вертолеты и на место ЧП, чтобы как можно скорее доставить пострадавших в областной центр или в Минск. Сейчас понятие «труднодоступный населенный пункт» — едва ли не атавизм, на автомобиле добираться ненамного дольше. И тем не менее...
— Мы просчитываем целесообразность приобретения собственного санитарного вертолета для доставки медицинского персонала в район чрезвычайного происшествия, оказания помощи пострадавшим в пути следования в республиканские медицинские центры и для транспортировки органов и тканей. Пока для этого мы используем авиацию МЧС, а также собственный санитарный автотранспорт, — рассказал о перспективах министр здравоохранения Василий Жарко.
Пожалуй, наиболее важная и актуальная для наших реалий строчка — «транспортировка органов и тканей».
14 августа. Ми–8 МЧС вылетает по маршруту Минск — Брест — Минск. Операция по доставке сердца из местной больницы в РНПЦ «Кардиология» занимает всего 217 минут. Уложиться в этот промежуток времени не проблема. Порой самой сложной задачей оказывается другая: всем причастным к делу сторонам сработать слаженно. Начальник авиации МЧС Олег Яковлев и сам в наиболее ответственный момент не раз садился за штурвал. Ему и слово:
— Первое. Погодные условия должны быть такими, чтобы летный состав попросту смог выполнить этот полет. Второе. Необходимо четкое взаимодействие с целым рядом служб. Ведь наша работа не зависит от времени суток. Дежурный вертолет может вылететь в любую точку страны. Путь до Минска занимает максимум час тридцать пять. А задачи по транспортировке органов, как правило, поступают в выходные, когда найти необходимые контакты не всегда просто... Наземные службы МЧС помогают обеспечить нам посадку на площадках, транспорт, оказывают помощь на земле. Авиация МЧС работала и в России — в Воронежской области, в Смоленской: эвакуировали пострадавших в ДТП. Там свои сложности — с разрешениями на использование воздушного пространства.
Олег Яковлев уверен: их преимущество перед автомобильным транспортом — бесспорное. Вертолет не застрянет в пробке, не сбавит скорость из–за гололедицы. Это плюсы. Но есть и один существенный минус — экономический. По словам директора РНПЦ «Кардиология» Александра Мрочека, помощь авиаторов нынче влетает в копеечку. Немного цифр. За 15 вылетов центр заплатил 111 миллионов рублей, за крайний из них (в авиации не принято употреблять слово «последний») — 21 миллион. У пресс–секретаря Министерства по чрезвычайным ситуациям Виталия Новицкого свои доводы:
— Любая авиация требует больших затрат. Их необходимо компенсировать, чтобы поддерживать вертолеты на ходу и в дальнейшем. Деньги уходят как на топливо, так и на техническое обслуживание техники. В любом случае эта цена — минимальная. За тушение пожаров в Турции и Греции мы берем в четыре раза больше.
А вот в РНПЦ трансплантации органов и тканей вполне обходятся транспортом автомобильным. Там говорят: «Если бы санитарная авиация была подчинена непосредственно Минздраву, и мы бы пользовались их услугами. Но пока успеваем добираться из любого района в Минск и по земле. Это обходится в 10 — 20 раз дешевле, а разница час–два для транспортировки почки или печени большой роли не сыграет. Вот для сердца это гораздо важнее».
***
Быть санитарной авиации или не быть? Этим почти гамлетовским вопросом задаются уже который год. Впрочем, стоит ли экономить, когда речь идет о спасении человеческой жизни? Ведь там порой на счету не то что каждая минута — секунда.
