Что изменилось в белорусских вузах за год после вступления в Болонский процесс

Подвести итоги первого года работы по новым правилам «СБ» пригласила заместителя заведующего кафедрой проектирования образовательных систем Республиканского института высшей школы Анатолия МАКАРОВА, доцента кафедры философии БГУИР Дмитрия ЕРМОЛОВИЧА и декана учетно–экономического факультета БГЭУ Владимира БЕРЕЗОВСКОГО.

А.Макаров: Болонский процесс не стал откровением ни для Министерства образования, ни для РИВШ. Мы давно им дышим, у нас образовательные стандарты второго и третьего поколения проболонские, куда заложена компетентностная модель подготовки выпускников вузов. А в октябре 2014 года прошел большой саммит Cовета ректоров в Барановичах, где обсуждали тенденции и планы модернизации высшего образования на пятилетку. Там в том числе были заложены проболонские позиции. Например, переход на трехступенчатые образовательные программы. Первая — бакалавриат, или так называемое общее высшее образование с соответствующей квалификацией. Вторая ступень — магистратура, или углубленное высшее образование с сохранением первой квалификации и получением академической степени магистра. Третья — научно ориентированное образование, то есть аспирантура. «Дорожной карты» еще не было, но уже прописали в решении Совета ректоров, что РИВШ должен разработать кредитную систему оценки, обсуждались и национальные рамки квалификации, и все эти вещи были приняты как наши приоритеты на 5 лет. А официальную позицию Беларуси в прошлом году четко определил министр образования: «Вступление в Болонский процесс дает возможность дальнейшего развития системы высшего образования с учетом практики объединенной Европы и с использованием ее возможностей, при этом первичными должны оставаться наши национальные интересы».

В.Березовский: Да, сейчас в университете мы пользуемся стандартом третьего поколения 2013 года, и уже в этих учебных планах у нас есть то, что сейчас пытаемся интегрировать с Болонским процессом, в том числе зачетные единицы и оценки качества. Давно идет работа и по включению средних специальных учебных заведений в состав вуза, то есть так называемая непрерывная подготовка кадров. Например, в этом году на правах филиалов к нам присоединились три колледжа, и уже с сентября в них по целому ряду специальностей будет набор студентов на основе разработанных нами интегрированных планов обучения.

А.Макаров: После вступления в Болонский процесс в «дорожной карте» прописано, что мы должны сделать до 2018 года. И нормативно Совет ректоров, Министерство образования, учебно–методические советы готовы к такой работе. Сейчас для рабочей группы Болонского процесса подготовлен отчет, что сделано за первый год. Например, Министерство труда и соцзащиты занимается разработкой национальной рамки квалификации, выделены две пилотные площадки — Академия управления и Парк высоких технологий. То есть мы приступаем к тому, что во многих странах Болонского процесса уже сделано: у них есть европейские рамки квалификации и национальные. У нас пока только пилотные версии, и сейчас идет речь о том, что надо активизировать этот процесс.

Д.Ермолович: Насколько ментально готово общество к таким переменам? Чиновники из министерства выполняют инструктивное положение согласно своим трудовым обязанностям. Но при административном продвижении идей, то есть сверху, рядовой студент не вовлечен в этот процесс, у него нет внутренней готовности к принятию самостоятельных решений, лидерству, ответственности. Что касается преподавателей, здесь мы наблюдаем две кардинальные позиции. Есть люди с 20–летним стажем и более, которые формировались вне болонской модели, но в условиях постоянных реформ системы образования, и сейчас для них нежелательны любые изменения. И есть молодые, которые относятся к переменам нейтрально и легче подстраиваются. Но средний возраст университетских преподавателей превышает 50 лет, поэтому в целом отношение к Болонскому процессу можно оценить как настороженное. За три года мы подготовим «дорожную карту», но изменится ли менталитет участников процесса? Да, можно ускорить процесс этой ментальной трансформации. Но уже прошел год, а у нас до сих пор нет, например, специализированного образовательного канала на телевидении.

А.Макаров: Это ошибочное восприятие, ведь еще на старте было шесть линий действия Болонского процесса, потом еще четыре подбросили, в том числе обучение через всю жизнь. И мобильность там только одно из направлений, когда богатые страны могут довести уровень мобильности хороших студентов до 20%. Но ведь Болонский процесс не для студенческого туризма. Например, стало легче пройти обучение с нашим бакалавриатом в зарубежной магистратуре. Есть ресурсные вещи, которые пройдены 47 странами Болонского процесса и к которым мы можем прильнуть на разных языках.

А.Макаров: Тут вопрос, о каких свободах говорить. У нас есть студсоветы в общежитиях, волонтеры. В то же время по линии министерства закладываются нормы по конкурсному отбору ректоров и созданию студенческих и преподавательских ассоциаций, это ответ на предписания даже не столько принципов Болонского процесса, сколько Великой хартии европейских университетов, которая подразумевает большие академические свободы. При этом у нас есть и свои традиции, а среди лозунгов Болонского процесса — единство в многообразии, никакого нарушения национально–культурных традиций. То есть речь не идет о калькировании, ведь и в 47 странах нет единства. Или что делать с умением управлять своей учебой? Готовы ли наши студенты к самостоятельной работе? Сейчас у нас на нее 30%, а в Болонском процессе само собой разумеющееся — 50 — 70%.

В.Березовский: На занятиях обращаюсь к студентам: давайте вы предварительно ознакомитесь с материалом, а на лекциях будем его обсуждать. Нет, говорят... Тогда надо читать, готовиться... Лучше будем закреплять на практических. Тут вопрос и об ответственности. На протяжении нескольких лет я собирал студактив и говорил, что готов прийти как декан на общее собрание, а вы подготовьте вопросы, которые вас волнуют. Традиционно их волновали только общежитие, трудоустройство и стипендия. Спрашиваю, что непонятно, ведь все регламентировано положениями и решается в рабочем порядке. В итоге смысла в организации таких встреч не было.

А.Макаров: Студсоветы у нас еще с советских времен, и мы ими отбиваемся, когда у нас в очередной раз спрашивают, где свободы. Так же формально 25% студентов у нас в ученых советах. Но как они участвуют в управлении учебным процессом? Как влияют на его планирование? У наших преподавателей сразу удивление, как первокурсник может помочь. Нам отвечают, что студенты через год просят показать, как были учтены их замечания по поводу присвоения каких–то компетенций. То есть это мера их политической нагрузки, что для нас совершенно нетрадиционно. Переплетаются различные факторы, в итоге чемодан традиций тяжелый, нести трудно, но и бросить жалко.

Д.Еромолович: Болонская модель предполагает еще и осознание общественной ответственности высшего образования, и придание учебному процессу социально–политической роли, то есть, как у Умберто Эко, «формирование нового поколения молодых европейцев».

А.Макаров: Прошел лишь год, и многое уже выполнено. Мы готовы стыковаться с профессиональными стандартами, РИВШ и вузы разрабатывают образовательный стандарт очередного поколения, а там 50% профилирования вузов (сегодня — 35 — 40%). Это огромная работа, ведь нужно создавать новые модули, дисциплины, спецкурсы, фонды оценочных средств, меню компетенции, пособия выпускать. Кроме того, вуз имеет право сделать учет региональных особенностей, которые перекочевывают в профиль вуза, и он имеет право сам записывать в диплом, кроме специальности, еще и профиль. То есть вуз берет на себя ответственность, реагирует на рынок труда, и это серьезная модернизация. Уже на старте борьба между кафедрами за лучшее предложение, что сложно для преподавателей, но дает выбор студенту и заставляет думать.

В.Березовский: Думаю, этот год показателен тем, что многие выпускники серьезно задумались: распределение — это неплохо. Скорее социальная защита...

А.Макаров: И механизм защиты выпускников на рынке труда. В «дорожной карте» прописано, что к концу 2016 года мы «пересмотрим обязательства студентов, чье обучение финансируется за счет бюджета, принимать распределение на работу после выпуска с целью ограничения этой практики определенными профессиями, в отношении которых в стране наблюдается существенный неудовлетворенный спрос, с учетом практики других европейских стран».

В.Березовский: Плюс в том, что мы конкурентоспособны в плане цены и качества. Но для кого мы готовим специалистов? Могу ответить за свой вуз: в первую очередь для национальной экономики. В то же время к нам приезжают получать образование и ребята–иностранцы. На 90% это те, кто или планирует остаться здесь и работать, или вернуться на родину и развивать совместное производство, понимая, как экономика работает здесь.

А.Макаров: Изменение в нормативно–законодательной базе — один из мощных процессов, которого от нас добивается Болонский процесс. И почти 200 страниц поправок к Кодексу об образовании о чем–то говорят. Система бакалавр — магистр — исследователь на уровне аспирантуры сразу же повышает интерес иностранных студентов. Особенно китайцы говорят, что хотели бы с нашего бакалавриата стартовать в магистратуру, например, Бельгии, поэтому мы можем стать транзитной страной. Те же программы сотрудничества Erasmus+ — зеленая улица для Беларуси как вступившей в Болонский процесс. Другое дело, что не в равной степени информационная картинка забрасывается в вузы...

Д.Ермолович: Думаю, многие вопросы к развитию европейской образовательной модели у нас возникают из–за неизвестных перспектив этого региона. Человек же чувствует, как что–то происходит, он спрашивает себя, будет ли работать эта модель в самой Европе с учетом тех особенностей, которые там сейчас наблюдаются. Но мы были белым пятном на карте Болонского процесса, и ответ на вопрос, вступать или нет, был очевиден. Сейчас главное — понять, куда и с кем двигаться дальше. Проблема утечки мозгов на первых этапах открытого европейского образования неизбежна, но при достаточной интенсивности образовательных обменов экономические потери от этого будут невысоки для региональной экономики. Более того, в перспективе они могут окупиться.

pasiyak@sb.by

Советская Белоруссия № 128 (25010). Среда, 6 июля 2016