Перед “боевым вылетом” будет не лишним проверить содержимое докторского ветерана-чемоданчика.
В поселке Буйновичи Лельчицкого района достопримечательности можно пересчитать на пальцах одной руки. Церковь, стадион, речка Балотница. И амбулаторная больница. Сюда в августе высокое районное начальство буквально за руку привело Викторию Савельеву. “Знакомьтесь, это ваш новый руководитель — заведующая амбулаторией, — кратко изложило суть визита начальство собравшемуся немногочисленному коллективу больницы. — Просим любить и жаловать”.
У некоторых фельдшеров и медсестер стаж работы здесь — десятилетия. Они могут заткнуть за пояс очень многих своих коллег. Но вот кресло в отдельном кабинете занимает какая-то пигалица, экс-студентка с дипломом об окончании Гродненского государственного медицинского университета, но абсолютно без опыта работы. Впрочем, в медицинской сфере субординация сродни военной. Штат принял новую начальницу радушно, хотя и сдержанно. Все привыкли, что каждый врач из молодых да ранних дотягивал до конца распределения и был таков.
У Виктории планы несколько иные. Во-первых, срок обязательного распределения для молодых специалистов медвузов с некоторых пор увеличился с 2 до 5 лет. За такой срок можно прочно осесть на периферии. Во-вторых, врачу в Лельчицком районе понравилось. И дело даже не в том, что малая родина в каких-то 30 километрах отсюда. “Население тут доброе, отзывчивое. Одним словом, Полесье!” Да и, чего греха таить, на периферии слово “врач” звучит гордо и уважительно.
У Виктории (или Игоревны, как ее нередко называют пациенты и коллеги) участок — два сельсовета. На его территории живет около 4 тысяч человек. И большинство из них уже знает “свою докторку” в лицо.
— Карьерный рост мне в Буйновичах не светит: моя должность здесь высшая. А вот доказывать, что я действительно квалифицированный специалист, можно до бесконечности, — уверенно говорит заведующая.
Потенциальные пациенты врача живут в 22 деревнях, среди которых встречаются настоящие медвежьи углы в несколько подворий. Народ там, как правило, самобытный, с медицинской точки зрения своенравный. Отсюда одна из главных проблем: люди привыкли лечиться самостоятельно, тянут со своими болячками до последнего. И только если прижмет окончательно, бегут за профессиональной помощью. Поэтому в порядке вещей для Виктории так называемый актив, когда не к ней местные жители приходят, а она сама колесит по весям, навещает стариков, инвалидов, а также тех, кто “засветился” ранее с хроническими заболеваниями.
Мы собираемся на один из подобных обходов. Для серьезных вызовов у молодого врача предусмотрена солидная экипировка. Виктория показывает стоящий в углу потертый, но крепкий кожаный чемоданчик, который вполне мог видеть и “коллективную” конную повозку, и военную “полуторку”, и легендарный врачебный РАФ мирного времени. Нутро чемоданчика набито лекарствами на все экстренные случаи жизни. Сейчас же, для “актива”, заведующая амбулаторией берет с собой лишь пакетик с тонометром и фонендоскопом.
По извилистым улочкам Буйновичей врач шагает размеренно. Хотя, бывает, на вызов приходится мчаться во весь опор. Вот и пару недель назад позвонили. Соседи нашли женщину без сознания. По всем признакам инсульт. Лежала возле включенного телевизора, рядом опрокинутый стул. Каждая минута была на счету, полтора километра по Буйновичам Виктория пробежала сломя голову. Женщину доставили в больницу, она выжила.
Мы подходим к нужному дому. Нам в прямом и переносном смысле нужно достучаться до Митрофановны — старушке за 80 лет. Пенсионерка живет одиноко, посторонним двери никогда не открывает, у врачей лечиться не хочет принципиально. А у бабушки, между прочим, давление скачет. А еще опекающий ее социальный работник “наябедничал”, что у старушки нога разболелась — мочи нет.
— Доктор хороший у вас, не обижает, лечит? — повышаю голос для глуховатой Митрофановны.
— Малайчына доктар, ратуе нас, — признает собеседница. — Ды мне добра ўжо, што вы! Вось раней урачы кепска лячылі. А зараз, дзякуй Богу, і “хуткая” прымчыць, і доктар прыбяжыць.
Виктория парирует, что как раз таки доктора Митрофановна никогда и не вызывает. Лучше соседку послушает, та ей надает ворох советов, как с хворями бороться.
Осмотр продолжается, а я интересуюсь: будет ли старушка медиков вызывать? “Сама лячуся і лячыцца буду”, — отрезает Митрофановна. Оказывается, она к врачам относится с прохладцей. Лет 20 назад ей уколы ставили, “зрабілі дзірку”, гематома была, болела неделю. После этого, считает, лучше народными средствами пользоваться.
Врач задает дежурные вопросы. Есть ли таблетки от давления? Требует показать. Вздыхает: срок годности вот-вот закончится, а упаковка почти целая.
— Я вам еще выпишу. Рубля два будут стоить.
— Ого. Дорага! Я лепш сама як-небудзь...
Напоследок Игоревна предупреждает, что скоро приедут делать кардиограмму. А еще пригласила в смотровой кабинет. Напомнила и о том, что пора флюорографию проходить. Бабушка послушно кивает, но врача не проведешь. Такого “божьего одуванчика” в больницу разве что под конвоем привезти удастся.
Дело не в том, что в глубинке люди не хотят лечиться. Напротив, все желают быть здоровыми. Но менталитет у местных жителей такой: сначала дела, хозяйство, а потом уже о себе забота. Зимой, когда народ был более или менее свободен, у Виктории возле терапевтического кабинета собирались очереди. Рабочий день у врача начинался по расписанию, в 8.30. А закончиться мог не в полпятого, а далеко за полночь. Бывали дни, когда более 40 пациентов ежедневно приходило — кто с простудой, кто с болями, кто просто поговорить.
— На самом деле беседы очень помогают, — говорит врач, пока мы возвращаемся в больницу. — Расспросишь о жизни, и человек себя реально лучше чувствовать будет. Многим просто нужно внимание, чуточку человеческого отношения.
Таким методам лечения в вузе наверняка не учат. Да и вообще полученных в свое время знаний не хватает. Медицина — сфера, где постоянно нужно заниматься самообразованием. Опыта у доктора пока что маловато, а ударить в грязь лицом перед подопечными очень не хочется. Игоревна признает, что иногда во время осмотра выходит из кабинета. Бежит перелистать страницы учебника или справочника, уточнить симптомы, диагноз, методы лечения. А еще ей помогают фельдшеры родной больницы. Они никогда не отказывают в совете, а сама “главнокомандующая” не считает зазорным спросить мнения пусть и формально подчиненных, но гораздо более опытных коллег.
— Знаете, что для меня страшнее всего? Назначить неправильное лечение и тем самым навредить пациенту.
Заводим разговор о распределении как своеобразной школе жизни. Неужели молодая специалистка добровольно поехала в район, даже не попытавшись закрепиться в крупном городе? Виктория говорит, что давно решила — сельская больница ей подходит лучше всего: “В шумном городе, мне кажется, всегда можно спрятаться за спинами у коллег, в деревне же я сама отвечаю за свои действия. Мне кажется, именно таким и должно быть первое место работы — напряженным, ответственным, интересным, с известной долей ежедневного адреналина”.
Рассуждения Виктории Савельевой звучат в унисон с мнением руководителя нейрохирургического отдела РНПЦ неврологии и хирургии Арнольдом Смеяновичем. Он не устает утверждать, что всех молодых специалистов-медиков на первое место работы нужно обязательно отправлять на периферию. Утверждает, что сельские больницы — отличная школа. Вспоминает, что переезд на работу в Минск после Дрибина ему дался намного легче, чем коллегам. Глубинка дала неоценимый опыт. Хотя, признает профессор, нынешнему меркантильному поколению проще ухватиться за город. Как-никак, если попадешь в деревню, да еще и семьей обзаведешься, вырваться оттуда будет гораздо сложнее. А довольна ли своим положением, в том числе и финансовым, молодая врач?
— Я решила стать медиком еще в школе.
В старших классах, да и в студенчестве знала, что с финансовой стороны наша профессия не самая шикарная. Но у нас, как и у учителей, деньги на втором плане. В первую очередь это призвание — хочешь помогать людям, быть полезной, заниматься любимой работой или нет? Впрочем, зарплата у меня неплохая. Возможно, именно оттого, что отправилась на село.
Вникаю в нюансы работы врача и понимаю, что отныне злоупотреблять тематическими сериалами типа “Доктора Хауса” или “Интернов” не буду. В работе реального врача не так уж много работы на грани человеческих возможностей. Он не спасает перманентно жизни, не разгадывает ребусы, не выявляет ежедневно уникальные случаи заболеваний. Здесь, в буйновичской амбулатории, как и во многих других, разбросанных по районам, больше веет булгаковскими “Записками юного врача”. Сидит молодой врач со своей командой вдали от шумных улиц и честно выполняет свою работу, пусть нелегкую, но зато интересную и вопреки мнению местных любителей губительного самолечения необходимую.
Фото автора
