ПОСЛЕДНИЙ трехдневный погром В Минском гетто начался 21 октября 1943 года
Старший брат Еська нес Майю на плечах, она уже не могла ходить. Майя Исааковна КРАПИНА до сих пор не может поверить, как они выбрались из этого ада. Более полувека спустя начала заниматься поисками белорусских Праведников народов мира…
Вернулись в самое пекло
Дом, в котором семья Левиных жила дружно и счастливо, построили совсем недавно: семья разрасталась. Исаак, его родители, жена Сима, пять ребятишек. Бабушка Дора настояла на том, чтобы не покидать Минск. Решились на эвакуацию, когда город стали сильно бомбить. Доехали только до Смиловичей и вернулись обратно. В самое пекло…
Немцы, занявшие Минск, уже в июле 1941 года на столбах вывесили приказ о том, чтобы евреи заняли район в 40 улиц — от Немиги до Заславской. За колючую проволоку согнали более 100 тысяч человек. Левины заняли маленькую комнатку в доме около еврейского кладбища на улице Сухой, там стало проживать более шести семей. Исаак, Майя с грудным ребенком на руках, дедушка Борух, 12-летний Иосиф по указу, изданному фашистами, ходили на работы. Майя Исааковна вспоминает:
— Была колонна крупных специалистов, где работали портные, столяры, плотники. Дедушка наш, столяр-краснодеревщик, работал на мебельной фабрике. А основная масса — женщины, дети и старики. Их выгоняли на самые грязные и трудные работы. Брат мой приносил торф, топил печки. Часто его избивали… Когда рабочие колонны шли, немцы вырывали у матерей грудных детей и забивали их насмерть об асфальт, о край дома. Мама перестала ходить на работу, оставалась с нами дома.
Убивали без выстрелов
Первый крупный погром в Минском гетто начался 7 ноября 1941 года. Он унес жизнь отца Майи. Смерть безжалостной косой прошла по улице Ратомской (жертвы тех расправ — 13 тысяч человек). Людей посадили в грузовики, вывезли и расстреляли. За все время было не менее 10 таких крупных рейдов. Майя Исааковна хорошо запомнила три, а «мелкие» сделали жизнь узников сплошным адом. Ведь в гетто можно было погибнуть в любую минуту.
После этого погрома привезли немецких евреев, поселили их на отдельной территории, изолировали колючей проволокой — гетто в гетто. Ехали сюда хорошо одетые люди, у детей были игрушки. Они не знали, что их ждет та же участь, что и белорусских узников. После 7 ноября их заставили убирать трупы.
Майя Крапина помнит, как свирепствовали украинские, латышские, литовские и эсэсовские полицаи. В дни погромов появлялись бесчисленные «душегубки». Детей предупреждали: видишь серую «душегубку» — убегай. На кладбище Минского гетто вырыли четыре громадных рва. Туда привозили людей. Они погибали от угарного газа. Землю посыпали хлоркой и оставляли до следующей «партии», пока ров не заполнялся полностью.
— Ночью мы слышали ужасные крики жертв расправ — жили-то рядом. Днем с детьми бегали за сторожку, прятались и смотрели, как туда выбрасывали узников. Иногда люди вылезали полуживые, но они были безумными…
Особенно врезался в память девочки погром 2 марта 1942-го… Тогда к траншеям, где сейчас мемориал «Яма», впервые доставили людей.
— В яме на Заславской расстреляли детский дом и дом инвалидов. Детей из другого интерната немцы убили там же без единого выстрела, шомполами. Отрубали головы, руки, ноги. Уцелела только одна девочка, которая спряталась в печке, — Майя Родошковская.
«Первой на виселице была… мама»
И все же даже в этом аду надо было как-то выживать. Почти в каждом доме по ночам выкапывали «малины» — схроны вроде погреба, в них прятались, когда начинались погромы. В доме, где жили Левины, стоял плательный шкаф, под ним в полу была эта большая дыра, в ней и прятались – приходилось сидеть по три-четыре дня.
— Во время очередного погрома спрятались — ни воздуха, ни света, ни воды. Сидели, прижавшись друг к другу, все жители дома. Попробуй кого не пусти: боялись, что сразу выдадут. Немцы ходили по дому, мы слышали их речь. Любочка, которой не было и года, заплакала, мама прижала ее к груди, чтобы не было слышно. А когда вышли из схрона, услышали мамин крик — сестричка была мертва…
Брат Иосиф пытался попасть к партизанам. В гетто были лазы под колючей проволокой, но границы его охранялись. Как-то с Иосифом пошли дети, подростки, им было до 15 лет. Подошли они к одной деревне, что по Слуцкому шоссе, и встретили по дороге женщину, которая их предостерегла, что в селе немецкий гарнизон. Направила она их в деревню Поречье Пуховичского района, где стоял партизанский отряд командира Израиля Лапидуса.
Когда Левины возвращались из отряда в гетто, захватили пищу — соль, муку, крупу, мацу (лепешки). Этим и питались первое время. Иногда Еська приносил шелуху, очистки, гнилую картошку. Из этого мать делала оладьи.
…Был весенний день 1942 года, брат только вернулся из партизанского отряда, что-то варилось в печке. Вошли эсэсовцы и сказали Симе Левиной одеваться. Она хотела забрать Майю, наивно понадеявшись, что их отпустят. Но Иосиф попросил забрать Саррочку, так как не знал, что делать с четырехлетней малышкой. Мать взяла младшую сестричку Майи, и полицаи их увели. Куда — не знали. Через некоторое время по гетто разнеслась весть, что на Юбилейной площади повесили группу людей. Брат предложил Майе туда сходить.
— Первой на виселице была мама. Помню, как развевались на ветру ее длинные волосы… Трупы провисели три дня. Немцы не разрешали их снимать. А потом, скорее всего, маму сбросили в яму на улице Заславской. Сестричку мы так и не нашли. А вслед за ними летом во время очередного погрома погиб дедушка. Валя, она старше Майи на три года, попала в детский дом.
Иосиф, будучи партизанским проводником, в очередной раз должен был отлучиться, чтобы освободить группу людей. Пообещал вернуться и оставил сестру на соседку — тетю Дору. Однажды она не пришла с работы.
— Я осталась совершенно одна и думала, что ухожу из жизни. Мечтала, что все мои мучения скоро кончатся. Лежала и не вставала, ноги у меня были как колоды, на голове — корка, заедали вши.
«Малины» взрывали гранатами
Из отряда Еську не отпускали, но он настоял на том, что должен забрать сестру. Но подпольщики не дали Иосифу встретиться с ней: могли ведь и выдать. Его поместили в инфекционную больницу, которая находилась недалеко от их дома.
21 октября 1943 года было туманное утро. По улицам шастали полицейские. Майя догадалась: будет погром. Еле добралась до больницы и стала звать Иосифа. Он спустился по железной трубе со второго этажа. Куда с ним ни забегали, «малины» были переполнены. Брат с сестрой на плечах и еще 15 ребятишек девяти—двенадцати лет пошли через еврейское кладбище, надеясь пролезть под проволоку. Обычно граница охранялась. Но, как оказалось, все силы сосредоточили на то, чтобы полностью уничтожить гетто. А про «малины» уже знали, их взрывали гранатами. 23 октября гетто было уничтожено.
Настя из деревни Поречье
Когда вышли из гетто, тут же сорвали желтые латы с груди и спины. Иосиф приказал всем разбежаться по вокзалу. Вечером договорились встретиться. Путь предстоял в Поречье – деревню, что в ста километрах от Минска. Там находился партизанский отряд во главе с Лапидусом. По шоссе шли немецкие колонны. Когда рассветало, дети прятались в лес, ночью продолжали путь.
Поселили ребят в самый большой дом. Там собралось 40 еврейских детей. Деревня была бедная.
— Кормили нас из большого корыта для свиней. Наливали воду, добавляли немного муки, делали «затирку». Больше всего мне запомнилась русская печка. Когда сгорал огонь, на золу бросали гнилую картошку. Затем ее складывали в большую плетеную корзину, трясли и подавали нам на стол. Сбивая друг друга, мы хватали, кому больше достанется.
Через неделю решили раздать детей по хатам. Брали по одному ребенку, по два прокормить никто не мог. Иосифа поселили к двум старикам. Майю взяла Анастасия Зиновьевна Хурс. В Поречье у нее жили еще сестры и отец. Муж ушел в партизанский отряд. Настя дала девочке кружку молока и картошку, но Еська предостерег: много давать не надо, она голодная. После этого девочка уснула на трое суток.
— Настю я полюбила, так как она очень хорошо за мной смотрела и не раз спасала. Однажды партизанская разведка сообщила, что в деревню идут немцы. Мы взяли еду и ушли по реке в глубь болота. Слышали лай собак, разговоры фашистов, но они боялись к нам подступиться. А когда вернулись в деревню, брата там уже не было — молодежь угнали в Пуховичи, а стариков расстреляли на берегу реки.
Еська попал в Польшу в концлагерь. Оттуда сбежал и работал у поляка на хуторе. Потом — снова концлагерь в Германии. Майя Исааковна думала, что навсегда потеряла своего единственного защитника. Но в 1947 году Иосиф вернулся. Вскоре его призвали на службу в армию. Ее он отбывал на Дальнем Востоке. Женился, сейчас живет в США, часто созванивается с сестрой по скайпу.
Сложилась жизнь и у Майи. Вышла замуж, родилась дочь...
Нашла 122 Праведника
Среди найденных Майей Крапиной Праведников народов мира первая это звание получила Анастасия Хурс из деревни Поречье. В 1994 году она умерла.
— Не знала ни традиций, ни языка, ни культуры евреев, и меня потянуло к корням. В 1989 году состоялся 1-й съезд жертв Минского гетто, и меня назначили секретарем республиканской организации узников гетто, — поделилась Майя Исааковна. — С 1994-го я работаю в общественной благотворительной организации «Хэсэд-Рахамим» — «Рука помощи» одиноким евреям.
К тому времени наша героиня нашла уже многих Праведников народов мира, добилась официального оформления героев. Но только с открытием посольства Израиля в Беларуси можно было отправить документы в Национальный институт памяти жертв нацизма и героев Сопротивления Яд Ва-Шем в Иерусалиме.
Благодаря Майе Крапиной звание «Праведник народов мира» присвоено 122 белорусам. Выявить их было очень сложно: нужны подтверждающие документы. Ведь свидетелей, как и самих Праведников, осталось не так много — медали и грамоты часто вручают их потомкам.
В 2009 году вышла книга Майи Крапиной, Ирины Простак и Раисы Семашко «Праведники народов мира Беларуси. Историческая мастерская». Авторами были собраны воспоминания героев. Майя Исааковна в конце нашей встречи подарила редакции «БН» свою книгу «Трижды рожденная», где подробно рассказала о своей нелегкой жизни.
— Писала ее долго, собираясь с силами. Издана она была в 2008-м. И посвятила ее памяти старших поколений, своим родителям.
А в Поречье в 2000 году установили памятник. На нем выбито: «Во время Великой Отечественной войны (1941—1944 гг.) жители д. Поречье совершили подвиг, спасая еврейских детей, бежавших из Минского гетто... От спасенных…». Он стоит рядом с памятником партизанам.
Виктория КОРШУК, «БН»
Фото автора
