Наша пятерка на вершине Монблана. Это было уникальное достижение, которое оценил альпинистский мир: в ноябре 2019 года Российская федерация альпинизма присвоила маршруту, по которому наши ребята поднимали «Пламя мира» на Монблан, имя «Европейские игры в Минске». Классификатором РФА пользуются альпинисты всех республик бывшего СССР, да и для альпинистов всего мира он — весомый аргумент. Теперь мы там навсегда.
Через год после восхождения на Монблан я поговорила с нашими альпинистами.
— Сейчас мы вспоминаем то восхождение как сладкий, чудесный сон, — говорит Михаил Войтюк из Бреста, и в его голосе чувствуются улыбка и гордость. А еще его слова звучат как‑то непривычно… мягко, что ли. Братья Александр и Михаил Войтюки были самыми улыбчивыми членами нашей команды, особенно Саша, самый молодой из участников, он всегда улыбался. Посмотришь на него, и кажется, что все это: горы, снежная буря, когда они не спали всю ночь, подпирая спинами палатку, в которой хранилось «Пламя мира», лавины, громыхавшие где‑то поблизости, — так, забава, игра для взрослых или, наоборот, для не желающих взрослеть мальчиков. Но на самом деле это все не так, и то восхождение (их было два, одно за другим, с коротким однодневным отдыхом) оказалось куда более трудным, чем думали вначале.
— А почему как сон? — спрашиваю у Миши.
— Потому что никогда такого не было, а вот с нами произошло.
Вся команда в сборе. Еще минута — и ребята пойдут наверх, к вершине Монблана, а я отправлюсь вниз — ждать от них известий. Слева направо: Артем Барбулат, Михаил Войтюк, Александр Войтюк, Максим Винчевский, Александр Годлевский, Михаил Макеенко, Инесса Плескачевская, Вадим Фролов, Владислав Каган, Денис Жидков, Виктор Лутов.Альпинисты говорят мало — то ли по горной привычке беречь силы и не сбивать дыхание, то ли из убежденности, что «настоящие мужики» малоразговорчивы. Из Миши Войтюка рассказ о свершениях нужно извлекать по слову. Вот, говорит, после Монблана летом вернулся в Италию с семьей — он, жена и трое детей. Кстати, когда мы ходили на Монблан, младшей дочке Вере и года не было. В альпинистских семьях это обычное дело: когда мы были на Монблане, младшему ребенку Дениса Жидкова было месяца три, а когда в январе этого года Максим Винчевский отправился в Патагонию, его второму ребенку и месяца не исполнилось. Они не умеют сопротивляться зову гор, и им чаще всего везет с женами, которые понимают, отпускают и верят: мужья вернутся. Очень, конечно, волнуются, когда их нет рядом, но всегда верят: вернутся, вернутся, вернутся…
Дружная семья Войтюков так спланировала летний маршрут по Италии, чтобы отец семейства смог принять участие в знаменитом заплыве Oceanman на озере Лаго де Орта: 4,5 километра в открытой воде. Но и это оказалось только подготовкой к главному для него восхождению прошлого года — на пик Ленина (7134 м). Между Михаилом Войтюком и титулом «Снежный барс» стояла только эта вершина. В нашей монбланской команде было два «Снежных барса» — Владислав Каган и Денис Жидков. Этот титул учрежден в 1967 году и дается за покорение пяти высочайших вершин бывшего СССР. Миша на пик Ленина пытался подняться в 2012 году, тогда не получилось. А вот после Монблана — поднялся! И сейчас он «Снежный барс». Спрашиваю про эмоции. Глупости, конечно, спрашиваю: «Ну какие эмоции… Спустились позже запланированного, а потом все быстро, быстро… Представь: 21 августа спустились, а 23‑го я уже был в Москве, на следующий день дома. Не успел ничего почувствовать». Но сейчас — да, очень рад. Хотя готов подписаться под словами Максима Винчевского, который любит повторять: «Мы ходим в горы не ради наград и званий». Конечно.
Михаил Войтюк: «Сейчас мы вспоминаем то восхождение как сладкий, чудесный сон».Когда мы уезжали с Монблана, Михаил Макеенко говорил, что вот вернется на родину — и сразу на операционный стол: нужно решать проблему с мениском. Сегодня отмахивается: так, вырезали кусочек, за полгода восстановился — и снова вверх. В конце января вместе с Максимом Винчевским и двумя друзьями из России, Антоном Кульпиным и Евгением Муриным, уехал в Патагонию: «Это же мечта любого альпиниста!» Восклицательный знак. Вся эта экспедиция и подъем на гору Серро-Торре, которая при своей объективно небольшой — 3102 метра — высоте считается одной из самых труднодостижимых вершин в мире!!! Сплошной восклицательный знак. Зимой (которая в Аргентине лето) в городке Эл Чалтен сидят сотни альпинистов и ждут погоды, хорошие «окна» выпадают редко, их используют по максимуму. «Там собирается весь бомонд — лучшие из лучших альпинистов в мире! Идешь в магазин за хлебушком, а навстречу тебе Алекс Хоннольд, сильнейший в мире солист (лазит без страховки). И таких там не счесть — обладателей, первовосходителей и просто очень сильных ребят! Встретить своих кумиров вживую, пообщаться — это впечатляет! Понимаешь, что в жизни возможно все!» — отчет Михаила пестрит восклицательными знаками. Он точно знает, что «в жизни возможно все»: Максим Винчевский и Михаил Макеенко пусть не с первой попытки («все мы были немного подавлены неудачей»), но поднялись на Серро-Торре:
«Мы это сделали! Вокруг неописуемая красота и ветер, сбивающий с ног».
Максим Винчевский (слева) и Михаил Макеенко (справа) поднимаются на вершину Серро-Торре, одну из самых сложных в мире для восхождения; на вершине. Это маршрут высшей категории сложности — поздравления Максиму и Михаилу и всей Белорусской федерации альпинизма пришли из России, Казахстана, Кыргызстана и других стран и федераций. Когда я сегодня спрашиваю Михаила Макеенко о планах на летний сезон, он пожимает плечами: «Выбраться в горы. Хоть какие‑нибудь». Смеюсь: высшую точку Беларуси (345 метров, если вы забыли) никто не закрывал. «Гор нет, а альпинизм есть», — любит повторять председатель Белорусской федерации альпинизма Александр Годлевский.
Когда Максим Винчевский и Михаил Макеенко возвращались из Буэнос‑Айреса 14‑часовым рейсом в Рим, знаете, кого они встретили на борту? Еще одного участника нашей экспедиции на Монблан Вадима Фролова. «Встреча‑судьба», — он и сегодня ей удивляется. Сам он возвращался из экспедиции на высочайшую вершину Южной Америки — гору Аконкагуа. Вадим участвует в программе «Семь вершин, семь континентов» и поднялся на пять из семи. «Подъем на Аконкагуа — очень хорошая акклиматизация для восхождения на Эверест», — говорил Александр Годлевский в самом начале марта. Через несколько дней Вадим Фролов подтвердил: принял решение идти на Эверест в честь 75‑летия Победы, хотел поднять там Знамя Победы. Не сложилось: Китай и Непал из‑за эпидемии коронавируса запретили восхождения. Вадим настроен решительно и говорит, что в следующем апреле, если все сложится, все‑таки попробует подняться на Эверест.
Из‑за эпидемии отменились экспедиция в Пакистан и восхождение на восьмитысячник, которое готовили Денис Жидков, Александр и Михаил Войтюки. Список того, что пришлось отменить, можно множить, но не хочется: ребята ждут летнего сезона в надежде уехать в горы — «хоть какие‑нибудь», как сказал Миша Макеенко. Врач команды Артем Барбулат, работающий анестезиологом‑реаниматологом в Минском НПЦ хирургии, трансплантологии и гематологии, на большие горы не рассчитывает (работа не отпускает), но все же надеется.
Год назад на Монблане я изводила ребят вопросом: зачем вы ходите в горы, зачем рискуете? Они пожимали плечами: ты что, правда не понимаешь? Правда. Но сейчас, кажется, я поняла. Когда, разглядывая прошлогодние фотографии с Монблана, испытала такую тоску, какой не знала, кажется, никогда. Только одна мысль бьется в висок: туда, туда, хочу вернуться в горы. Вот поэтому они и ходят. Не «зачем», а «потому что». Потому что есть на Земле горы, на которых они еще не бывали, и потому что могут. Молодые, крепкие, сильные, они могут туда подняться, могут посмотреть на мир с новой высоты, набрать в легкие этот морозный — жгущий‑жгучий, острый — воздух и крикнуть: «Я живой!» И это — счастье.
plesk@sb.by
Фото Михаила ПЕНЬЕВСКОГО.
