«Мечтаю успеть вырастить дочь»
— Я подсела на наркотики в середине девяностых, да так прочно, что к 24 годам имела самую толстенную среди сверстников амбулаторную карточку в поликлинике, — вспоминает Аглая. — Мама растила меня одна, убивалась на двух работах, изможденная женщина, у которой уже просто не оставалось никаких ресурсов на нежность, разговоры по душам. Она долго не осознавала, что я стала наркозависимой, наверное, потому что не было ни сил, ни времени остановиться, задуматься, разобраться. Истерики, стеклянные глаза дочки с опухшими красными веками она списывала на мой переходный возраст. А тем временем мальчик, которого я любила до безумия, целенаправленно подсаживал меня на наркоту. Старшеклассник, сынок богатых родителей. С ним я перепробовала все — и дорогостоящий кокаин, и маковую соломку, и амфетамины.Это сегодня информацию о том, как родителям распознать, что ребенок увлекся дурью, можно найти и в поликлинических брошюрках, и в интернете, и в газетах, и в телеграм-каналах. А что четверть века назад знали наши родители? До мамы дошло все только тогда, когда я первый раз попала в психушку — прямиком из школы. Скорую вызвала учительница. Не помню, от чего именно у меня сорвало крышу, но во время контрольной я, как рассказывали потом одноклассники, начала хохотать, рвать на себе одежду и кусать соседку по парте. Не дождалась дозы от своего парня — и началась ломка.
Не буду красочно описывать все свои мытарства, скажу только, что наркотики угробили мою маму — в прямом смысле слова. У нее и так было слабое сердце (это у нас наследственное), плюс нелегкая работа, не сложившаяся личная жизнь, еще и с дочерью не повезло. Когда я в третий раз сорвалась, мама умерла от инфаркта. Мне было 22 года. С грехом пополам получила среднее образование, в плане работы — никаких перспектив, десятки мужиков, с которыми я спала за дозу и еду, два перенесенных микроинфаркта, гепатит… Такой была моя жизнь, пока я не встретила Илью — врача, который вытащил меня из ада. Полтора года реабилитации я вспоминаю с благодарностью, потому что именно тогда я вернулась к жизни, пришла к Богу и обрела любовь. Мы с Ильей поженились, а через четыре года появилась на свет Маша. Роды были тяжелыми, боялись, что мое сердце не выдержит, но я справилась.
Сегодня моей девочке 13 лет. Я ничего от нее не скрываю — она с детства наблюдает, как мама путешествует по больницам, как пьет огромное количество таблеток, как страдает от высокого давления, не употребляет алкоголь (у нас в семье он под строжайшим запретом). Чего уж тут скрывать, откуда что взялось. Тем более что Илья в этом вопросе категоричен: чем раньше ребенок узнает обо всех страшных последствиях наркомании, тем лучше. Год назад я рассказала Маше все — и про то, как подсела, и про притоны, в которых провела юность, и про психиатрические лечебницы, куда меня помещала сначала мама, а потом Илья. Объяснила ей: то, что я жива, это чудо, потому что наркотики убивают, и мой пример — скорее исключение.
Я очень боялась, что после таких откровений у дочки появится гадливость по отношению ко мне, но все же мы с мужем хорошо ее воспитали, Маша ни словом, ни взглядом не упрекнула меня. Я не стесняюсь отвечать на ее вопросы. Внимательно изучаю родительские чаты и форумы, чтобы быть в курсе того, как сегодня детей подсаживают на наркотики. Маша подробно рассказывает мне про своих друзей, про подростковые дискотеки, на которые иногда ходит с подружками. Она хорошо знает, что нельзя соглашаться пробовать какие-то сомнительные напитки, таблетки, самокрутки. Мы с ней часто смотрим поучительные ролики на YouTube-каналах про подростковые проблемы. И страницы дочки в социальных сетях для меня всегда открыты. Для папы — нет, все-таки он — мужчина, как доверительно сообщила мне Маша. А вот с мамой она готова обсуждать что угодно.
Очень хочу успеть вырастить дочку, если повезет — дождаться внуков. Но не знаю, есть ли у меня на это время. Болезни сердца и печени прогрессируют, хотя мне всего 44 года. Да, я сумела взять под контроль свою зависимость, покончила с ее властью, однако повернуть время вспять, чтобы вернуть маму и свое загубленное здоровье, увы, нельзя.
Наркотическая зависимость — хроническая болезнь, полностью избавиться от которой не получится до конца жизни. Можно только добиться длительной ремиссии — при помощи жесткого самоконтроля и поддержки близких. Но это удается в среднем лишь четырем пациентам из десяти. Именно по этой причине завязавшие никогда не скажут о себе: «Я — бывший наркоман». Потому что бывших здесь не бывает. И эту суровую истину они усваивают навсегда. Хочешь жить — принимай правду такой, какая она есть.
«Сын потом поблагодарит меня за строгость»
За плечами у 45-летнего Павла — поначалу неравная борьба с алкогольной и наркотической зависимостью, закончившаяся отбыванием тюремного срока. Давно это было, но пять лет жизни на нарах Паша с содроганием вспоминает до сих пор. Когда вышел за ворота колонии, поклялся себе: больше никогда! И, надо признать, клятву сдержал. Чтобы снова не скатиться в пропасть и не поддаться уговорам дружков, настойчиво предлагавших «подзаработать без всяких рисков», решительно оборвал все связи с прошлым. Переехал в другой город, устроился на работу, увлекся спортом.— С родителями у меня никогда не было близких отношений, а когда закрутилась вся эта история с наркотиками, они и вовсе от меня отреклись, — рассказывает Павел. — Я их не виню, но и теплых чувств к ним не испытываю. Уже когда сам обзавелся семьей и у меня родился сын, съездил на малую родину. До этого много лет не общался с родителями. У них был мой номер телефона. Признаться, ждал первого шага от них. Все же когда самые близкие люди провожают тебя в тюрьму со словами: «Лучше бы ты сдох, запомни, сына у нас больше нет!» — как-то меньше всего хочется первым лезть с «душевным стриптизом». Как-нибудь обойдусь. Знаю, что у них все хорошо, потому что общаюсь с сестрой. Она единственная проявляла и проявляет какое-то участие в моей судьбе.
Сыну Павла Егору сейчас 11 лет. Шустрый паренек, который совсем не разделяет папино увлечение лыжными гонками, тренажерным залом и волейболом. Как и большинству современных тинейджеров, ему достаточно онлайн-игр, приложений в смартфоне и соцсетей.
— Из-за этого мы частенько конфликтуем, — признается Павел. — Я рос как сорняк в поле, никому не было до меня дела, может, поэтому и докатился до колонии в 21 год. Не хочу повторять таких ошибок с Егором. Я должен четко знать, где он, с кем дружит в соцсетях, какие страницы посещает в интернете, кто входит в его круг общения не только в виртуальной, но и в реальной жизни. Однажды в родительском чате написали, что Егора и троих его одноклассников видели курящими в подъезде одного из домов возле школы. Я спросил сына, так ли это. Он признался — да, ребята предложили попробовать. И этот дурачок согласился. Мягкотелый. У меня чуть крышу не сорвало: сегодня ему предложили сигарету, и он взял, а через годик дадут попробовать какой-нибудь психотроп? Я тогда ему сказал: первый раз прощаю, но если еще когда-нибудь сделаешь хоть ползатяжки, возьму в руки ремень. Долго рассказывал про свое детство, юность, избегая, правда, шокирующих подробностей. Пока не могу признаться сыну, что сидел. Но и того, что рассказал, хватило с лихвой, чтобы шокировать ребенка и заставить его задуматься. Спросил, нравится ли ему хоть какой-то вид физической активности. Промямлил, что не против плавания. Я купил ему абонемент в бассейн на три сеанса в неделю. Пусть лучше с толком проводит время, чем шляется по подъездам с дурной компанией. С тех пор стал еще внимательнее следить за поведением сына, за его времяпрепровождением.
Возможно, с точки зрения семей, которые никогда не сталкивались с проблемой наркозависимости, я порой перегибаю палку, но это тот случай, когда лучше перестраховаться. Уверен, через десять лет Егор будет благодарить меня за отцовскую строгость. Считаю, что любые ошибки ребенка — это прежде всего и в основном результат воспитания в семье, а уже потом — влияние компании и улицы.
Игорь ЮРГЕНС, врач психиатр-нарколог Минского городского клинического центра психиатрии и психотерапии:КСТАТИ
— Особенность пристрастия к наркотикам в подростковом периоде заключается в том, что этот процесс возникает быстро и протекает тяжело. Дети часто соглашаются на сомнительные предложения попробовать что-то новенькое не только из жажды испытать обещанную эйфорию, но и потому, что им не хватает силы воли сказать сверстникам твердое нет. Чаще всего первый опыт употребления приходится на возраст 16—18 лет, но может случиться и раньше. Примерно к 20—25 годам наркоманы уже имеют целый букет хронических заболеваний: возникают тяжелые осложнения со стороны головного мозга, сердца, легких, печени, нервной системы, снижается иммунитет.
Избавиться от наркотической зависимости сложно. В первую очередь потому, что для этого требуется осознанное желание наркозависимого человека. Недостаточно просто снять абстинентный синдром, вывести из организма наркотический яд при помощи медицинских препаратов и сказать себе: «Я здоров и больше употреблять не стану!» К сожалению, практика показывает, что уже через короткий промежуток времени после того, как наркоман возвращается из больницы домой и попадает в привычный круг общения, он снова подсаживается на дозу. Поэтому важнейшую роль на пути к выздоровлению играет длительная программа реабилитации, которая должна помочь пациенту понять, что наркомания — это его бессилие перед жизненными трудностями, а также осознать причины, по которым он попал в трясину наркозависимости. И на этом пути человеку очень важна поддержка близких — родителей, супруга, друзей.
Как вовремя распознать, что ваш ребенок употребляет наркотики?
Есть пять характерных поведенческих признаков:
1. Нарастающая скрытность. Ребенок замыкается в себе и с неохотой идет на любой контакт. Его разговоры по телефону становятся «секретными», при общении он выходит из комнаты и начинает шепотом беседовать о чем-то «важном».
2. Увеличение денежных трат. Узнать, что ребенок употребляет наркотики, можно по его финансовым запросам. Они становятся намного больше. Частые требования денег на компьютерные диски, поход в кино с девушкой, какие-то совместные мероприятия или поездки с одноклассниками.
3. Заинтересованность медицинской тематикой. Подросток внезапно начинает проявлять повышенный интерес к домашней аптечке и литературе по фармакологии, просматривает видео о действии наркотиков на организм, оправдывая свое поведение обычной любознательностью.
4. Изменение размера зрачков. При употреблении опиатов или седативных медицинских препаратов зрачки сужаются до размера спичечной головки. Если ваш сын или дочь пристрастились к спайсам или нюхательным смесям, узнать, что ребенок употребляет наркотики, можно по расширенным зрачкам. Во время интоксикации их размер не меняется даже при резкой смене освещения в комнате.
5. Нарушенная координация движения. Под воздействием наркотиков движения ребенка становятся замедленными и неуклюжими, он может спотыкаться, часто у него из рук выпадает посуда, телефон и другие предметы.
Проект POMOGUT.BY — это объединение усилий и возможностей государства и гражданского общества в борьбе с наркоманией. На сайте вы найдете контакты специальных организаций в Беларуси, которые оказывают услуги зависимым, созависимым и тем, кто находится в стадии ремиссии.lvk@sb.by
Фото pixabay.com
