В наши дни, когда Украина уже проводит пенсионную реформу, когда Россия устами своего премьер–министра заявляет о ее невозможности, когда Беларусь поглядывает с интересом за происходящим у соседей, трудно даже представить, что на заре своего появления пенсии были совсем не тем, чем представляются ныне. Знаете ли вы, например, что под словом «пенсия» отродясь не подразумевалось ничего иного, кроме банальной «выплаты». История прекрасно запомнила пенсии, которые выплачивали французские правители своим многочисленным любовницам. Людовик XV отметил пенсией заслуги шевалье д’Эона, прославившегося тем, что отправлялся на разведку в женском платье. Русский царь Александр I за услуги платил пенсию французскому маршалу Талейрану. И только немецкий канцлер Отто фон Бисмарк установил государственную пенсию для всех работающих. Это произошло в 1889 году. 20 лет спустя эстафета была подхвачена Великобританией и Австралией, Соединенные Штаты Америки пришли к государственной пенсионной системе в 30–е годы ХХ века.
А мы–то что? В царской России первоначально пенсию получали только обладатели классных чинов — военные и гражданские, однако по мере развития пенсионной системы, а если точнее — то к 1917 году, правом на получение выплат уже обладали учителя, врачи, инженеры и даже рабочие. Удивительно, но боровшаяся за благо народа советская власть одним махом упразднила старые завоевания в социальной сфере. Подавляющее большинство наших трудящихся не получали пенсий 20 лет, а колхозники — и вовсе без малого 40 лет. Да, в августе 1918 года были введены пенсии для инвалидов Красной Армии, в 1923–м — для старых большевиков, но только в 1937 году пенсии стали получать все городские рабочие и служащие. История при этом обязывает упомянуть, что максимальная пенсия при Сталине была 300 «старых» рублей в месяц, что составляло примерно четверть средней зарплаты. Прожить на такие деньги без поддержки родных было абсолютно невозможно...
«Пять месяцев прошло с тех пор, как вступил в силу Закон о государственных пенсиях. Многие старейшие производственники, отдавшие силы на укрепление нашей социалистической Родины, уходят на заслуженный отдых. Им устраиваются горячие проводы, вручаются ценные подарки, выдаются постоянные пропуска на предприятия. Пенсионеры держат тесную связь с производством. Об этом говорят многочисленные письма, поступающие в редакцию... Ранее, в царской России, человек трудился всю жизнь на частном предприятии, отдавал все силы производству. А когда становился ненужным хозяину, тот выгонял его, не оказав помощи. Вот несколько строк из письма пенсионера т. Прохорчика: «В 1912 — 1913 гг. я работал слесарем на частном предприятии. Здесь же работал 65–летний старик по фамилии Шпаков. Однажды его вызвал к себе управляющий и заявил, что увольняет с завода как неполноценного рабочего. И ушел Шпаков нищенствовать, не получив никакой помощи. Другое дело в нашей стране, самой демократической и справедливой. Старость обеспечена. Мне, например, 65 лет. Государство назначило пенсию, на которую можно спокойно жить. От всего сердца благодарю нашу Коммунистическую партию и родное правительство» («Обеспеченная старость», 28.02.1957).
«Прошло совсем немного времени после XXII съезда парии, а за это время право на социальное обеспечение приобрели специалисты сельского хозяйства, механизаторы и председатели колхозов. Пенсии и пособия стали получать бывшие члены колхозов, на землях которых образованы совхозы. В июле прошлого года Верховный Совет СССР принял новый исторический акт — закон о пенсиях и пособиях членам колхозов. Этот закон закрепил за тружениками сельского хозяйства право на пенсию по старости, инвалидности и по случаю потери кормильца. Раньше пенсионное обеспечение в колхозах не имело единой и устойчивой системы. Каждый колхоз по своему усмотрению определял размеры пенсионного фонда. В ряде хозяйств далеко не все престарелые получали пенсии, размер их был очень низок. Теперь пенсионное обеспечение членов артелей приняло единую и устойчивую систему по всей стране. Согласно новому закону, любой член колхоза, если у него есть трудовой стаж, необходимый для назначения пенсии по старости и инвалидности, имеет на нее право. Пенсии по старости назначаются: мужчинам — по достижении 65 лет и при стаже работы не менее 25 лет; женщинам — соответственно 60 и 20 лет» («Закон о пенсиях в действии», 6.03.1965).
Из этих перекрестных ссылок на разные документы многое можно не уловить. Поэтому уточним. В 1956 году был принят Закон СССР «О государственных пенсиях», которым предусматривались пенсии по старости, инвалидности и в случае потери кормильца. Ему, собственно, и радовались наши читатели в 1957–м. А что касается колхозников, то с пролетариатом и служащими их уравняли в 1964–м. Правда, если в городах люди могли рассчитывать на пенсии до 120 рублей, то в колхозах сперва платили 12 рубликов, потом — 25, а ближе к концу Советского Союза сельские пенсионеры стали получать 50 рублей. Согласитесь, негусто? Да и обидно как–то...
«Установить с 10 марта 1956 года для рабочих и служащих предприятий, учреждений и организаций в предвыходные и предпраздничные дни сокращенный, против нормального, на два часа рабочий день, т.е. продолжительностью шесть часов» (Указ Президиума Верховного Совета СССР «О сокращении продолжительности рабочего дня для рабочих и служащих в предвыходные и предпраздничные дни», 9.03.1956).
«В Центральном Комитете КП Белоруссии... состоялось совещание руководящих работников Совета Министров БССР, Белорусского республиканского и областных советов профсоюзов, обкомов КПБ, облисполкомов, минских горкома КПБ и горисполкома. Обсуждены вопросы организации выполнения постановления ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС «О переводе рабочих и служащих предприятий, учреждений и организаций на пятидневную неделю с двумя выходными днями»... Опытом подготовки коллективов промышленных предприятий, строек и транспорта города Минска к переходу на пятидневную неделю на совещании поделился первый секретарь Минского горисполкома КПБ Л.П.Метлицкий. В городе на новый график работы переведено 17 предприятий. Коллективы их накопили некоторый опыт организации труда и отдыха рабочих и служащих» («На повестке дня — пятидневная неделя», 25.03.1967).
Не менее любопытны и два только что приведенных документа. Когда сегодняшним школьникам рассказывают, что через четыре дня после взятия Зимнего Совет народных комиссаров издал Декрет «О восьмичасовом рабочем дне», непросто предположить, что имелся в виду рабочий день при шестидневной рабочей неделе. После ХХ съезда партии некоторое время работали даже по 7 часов, но все равно шесть раз в неделю. На вольготную, привычную нам пятидневку перешли только в шестидесятых. Сейчас у нас 40–часовая рабочая неделя, и уже только немногие знатоки вспомнят, как в борьбе за восьмичасовой рабочий день однажды пролилась кровь (дело было в Чикаго в 1886–м), как по ложному обвинению в терроризме четверых анархистов приговорили к повешению и как якобы прямо перед казнью один из обвиненных бросил своим палачам: «Придет время, когда наше молчание зазвучит громче, чем звучат наши голоса сейчас!»
Не уверен, что современные политики знают в подробностях о тех временах, что они реально интересовались проблемами тред–юнионов, профсоюзов и рабочей солидарности. Однако не только я сегодня с интересом поглядываю на Россию, где один из кандидатов на пост президента на полном серьезе предложил установить в стране 60–часовую рабочую неделю. И пусть он имел в виду легализацию армии полутораставочников, нетрудно догадаться, что в глазах «пролетариата и трудового крестьянства» он уже успел проиграть выборы тому, кто пообещал повысить зарплату, но ни в коем случае не пенсионный возраст.
