Без физики нет лирики
Пресловутый спор приверженцев точных наук и гуманитариев — вопрос совсем неочевидный. Значительная часть писателей-фантастов имеет за плечами высшее техническое, математическое, физическое, биологическое и прочее «точное» образование. Именно люди, которые хорошо разбираются в той же физике, гораздо логичнее и доходчивее доносят до читателей суть сложных вопросов. Например, о том, что такое гиперпрыжок или черная дыра.Любимый фантаст Била Гейтса — Нил Стивенсон, роман которого «Семиевие» о последствиях взрыва Луны произвел на основателя компании Microsoft глубочайшее впечатление. Бил Гейтс горячо рекомендовал его к прочтению всем. Так вот, Нил Стивенсон — обладатель научной степени по физике.
Гуру научной фантастики Айзек Азимов — биохимик. Некоторые термины из его произведений — robotics (роботехника, роботика), positronic (позитронный), psychohistory (психоистория, наука о поведении больших групп людей) — прочно вошли в английский и другие языки. Двое его коллег по «большой тройке американских фантастов» — Артур Кларк и Роберт Хайнлайн — тоже имеют отношение к науке. Первый был футурологом и изобретателем, второй увлекался физикой и математикой. Кстати, во время Второй мировой войны Хайнлайн и Азимов вместе работали в научно-исследовательской лаборатории ВМФ в Филадельфии. Они разрабатывали методы борьбы с обледенением самолетов на больших высотах, аппаратуру для слепой посадки и высотно-компенсирующие костюмы (снаряжение летчика для снижения эффекта резкого перепада давления в кабине).
Многие современные авторы в жанре фантастики и фэнтези — ученые, пишущие под псевдонимами. Но как объясняется этот сплав физики и лирики с точки зрения науки? Все дело в том, что в настоящих исследователях мирно уживаются качества, казалось бы, прямо противоположные. Они профессиональные консерваторы и скептики и одновременно с этим — новаторы и энтузиасты. Они выдвигают любопытнейшие гипотезы, и в этом им нет равных. Просто фантазия у них гораздо изобретательнее.
Марсианские лодки не плавают
Вряд ли обычному человеку будут интересны измышления генетика о гаплоидном наборе хромосом — слишком специфическая область. А вот есть ли жизнь на Марсе — другое дело. Так вот, первым человеком, который всерьез выдвинул версию, что с Красной планетой что-то не так, был как раз ученый — итальянский астроном, член Лондонского королевского общества и сразу двух академий наук (Парижской и Петербургской) Джованни Скиапарелли. В 1877 году он заметил на поверхности темные прямые линии, предположив, что это могут быть каналы. В 1890-х годах коллегу поддержал американский астроном Персиваль Лоуэлл. Эта идея вдохновила Герберта Уэллса (кстати, доктора биологии) на фантастический роман «Война миров», а также Уильяма Берроуза, Алексея Толстого и Рэя Брэдбери. Помогли землянам уверовать в существование марсиан и другие ученые.В 1960-х годах, наблюдая за спутниками Марса Фобосом и Деймосом (в переводе с греческого «страх» и «ужас»), астрономы заметили, что эти небесные тела движутся не так, как им предписывают законы небесной механики. Короче говоря, вычисление массы «монстров» показало, что они слишком легкие. Скорее всего, полые внутри и созданы искусственно. Надо сказать, мир буквально с ума сходил от любопытства. А если это покинутые космические корабли или капсулы, где скрываются марсиане, выжившие после глобальной катастрофы на планете? Идея, что на Марсе есть или была жизнь, оформилась окончательно.
Однако впоследствии другие ученые развенчали теории коллег. В середине прошлого века были получены качественные фотографии Марса. И прямые линии при высоком разрешении распались на множество не связанных друг с другом точек. На каналы — тем более искусственные — это было совсем не похоже. Далее: в 1970-е годы ни советские, ни американские автоматические станции не обнаружили жизни на Красной планете. Что касается Фобоса и Деймоса, то их масса оказалась вполне нормальной — ранее просто ошиблись в расчетах. Короче говоря, никаких документальных доказательств наличия в прошлом или нынешнем времени жизни на Марсе нет. Но некоторые ученые, как самые большие романтики, не сдаются.
Не было бы счастья
Случается, одно безумное предположение влечет за собой самое настоящее сенсационное научное открытие. Так, в 1967 году Джоселин Белл, аспирантка английского астрофизика доктора Энтони Хьюиша, зафиксировала всплески излучения из космоса, повторявшиеся через равные доли секунды. Излучать сигналы с такой поразительной точностью не может никакое небесное тело, решили астрофизики. Единственный вариант, который просился на ум, — пришельцы. По крайней мере, Хьюиш был всецело в этом убежден и хотел уже заявить об открытии миру. Однако молодая аспирантка настаивала: мысль, конечно, интересная, но давайте мы ее проработаем получше. Как бы в лужу не сесть, все же «зеленые человечки» — тема скользкая.Итоговый результат оказался не менее интересным, чем изначальная версия. Изучение «писем издалека» позволило открыть новый класс астрономических объектов. Это были пульсары — быстро вращающиеся нейтронные звезды, которые и испускали узконаправленные радиолучи. Их первооткрывательницей и стала настойчивая аспирантка Джоселин Белл — ныне один из самых влиятельных ученых Великобритании.
Но как же с пришельцами? Тем более что их, вообще говоря, сами ученые и придумали. На данный момент действительно периодически фиксируются странные явления, объяснить природу которых науке пока не удалось. Однако это вовсе не значит, что исследователи не пытаются. Гипотезы есть, в их числе — различные виды шаровых молний, необычной формы облака или другие нестандартные атмосферные явления. В принципе, все это тоже достаточно интересно. Не так как внеземные цивилизации, но все же...
В ТЕМУ
В науке четко работает очень важный принцип, сформулированный еще в XIV веке монахом-францисканцем Уильямом Оккамом: «Не умножай сущности сверх необходимого». Это и есть знаменитая бритва Оккама. В вопросе фантастических теорий она может быть сформулирована так: прежде чем говорить о чем-то невероятном, нужно проверить чисто научные гипотезы. И, надо отметить, такой подход дает хороший эффект. Так сказать, приземляет. В качестве одного из самых известных примеров использования бритвы Оккама часто приводят диалог известного французского астронома, математика и физика Пьера-Симона де Лапласа с императором Наполеоном Бонапартом. Лаплас долго и подробно объяснял ему свою теорию происхождения Солнечной системы из газовой туманности.
— Интересно, — сказал император. — Но почему-то в вашей картине мира я не увидел Бога.
— В этой гипотезе, сир, я не нуждался, — ответил ученый.
bebenina@sb.by